Глава 2. Часть 2

Как только приказ был отдан, мы с ним оказались в разных мирах.

Пока я размышляла, Цуй Шу снова подошла и осторожно прошептала:

— Ваше Высочество, неужели Его Величество не догадается, что вы…

Я прервала ее, уверенно сказав лишь одно:

— Он не станет меня винить.

Потому что он уже проиграл.

//

В эти дни Ли Сюань казнил во дворце несколько человек: главу Управления внутренних дел, а также служанок и евнухов, распускавших обо мне сплетни.

На какое-то время во дворце воцарился страх. Все, кроме Лань Гуйфэй, смотрели на меня с ужасом.

Прозвище «живой Яньло-ван» прочно закрепилось за мной.

Вскоре Ли Сюань таинственно повел меня в одну комнату. Он улыбался немного застенчиво, словно собирался посвятить меня в свою тайну.

Впервые на лице императора я увидела отголоски того мальчика, которого знала в детстве.

Комната была заполнена картинами. Все без исключения изображали меня.

Он сказал, что до того, как я прибыла во дворец, он иногда приходил сюда посидеть, посмотреть на меня, поговорить со мной.

Я воспользовалась случаем и спросила:

— Тогда почему вы не забрали меня во дворец сразу?

Ли Сюань опустил голову и, помолчав, выдавил:

— Прости, Ань Жань…

Я рассмеялась сквозь слезы:

— Какая Ань Жань? Ваше Величество снова забыли? Меня зовут Юнь Фуцин!

Наступила весна, становилось все теплее, и меня начала одолевать сонливость. Иногда я могла проспать целый день, словно впав в весеннюю спячку.

Цуй Шу спросила, не стоит ли позвать лекаря. Я отказалась, сказав, что просто немного устала и у меня разыгрался аппетит.

Мы с Лань Гуйфэй славились своей враждой.

Поэтому, когда она пришла в мой Фу Ло Гун, все были начеку, особенно Цуй Шу, боявшаяся, что Лань Гуйфэй снова что-нибудь ей сделает.

К счастью, Лань Гуйфэй интересовала только я, на Цуй Шу она не обращала внимания.

Мой сонный вид показался ей подозрительным, и она специально позвала лекаря проверить мой пульс, под благовидным предлогом заботы обо мне, так что придраться было не к чему.

Я испугалась и стала отказываться.

Лань Гуйфэй холодно усмехнулась и приказала слугам силой удержать меня, чтобы лекарь смог проверить пульс.

Лекарь долго хмурился, а затем сказал:

— Докладываю Вашему Высочеству Лань Гуйфэй, сонливость наложницы Юнь Фэй вызвана дисбалансом печени. Я пропишу жаропонижающее и очищающее лекарство, и через три дня наложница Юнь Фэй поправится.

Лань Гуйфэй широко раскрыла глаза, на ее лице отразилось разочарование:

— И это все?

Лекарь испуганно опустился на колени:

— Ваше Высочество, я служу во дворце несколько десятков лет и не смею обманывать вас!

Все знали, что перечить Лань Гуйфэй — верная смерть, поэтому никто не осмеливался проявлять к ней неуважение.

Лань Гуйфэй махнула рукой:

— Хорошо, на этот раз я тебе верю. Возвращайся и приготовь для Юнь Фэй хорошее лекарство.

Она сказала это с явной неохотой. Цуй Шу едва сдержала смех.

После ухода Лань Гуйфэй Цуй Шу взяла большой мешок серебра и вышла. Вскоре она вернулась и доложила:

— Ваше Высочество, все улажено. Лекарь Ли — человек сообразительный, он не станет создавать вам трудностей.

Я немного успокоилась и махнула рукой:

— Можешь идти, я еще немного отдохну.

Цуй Шу ушла, и в комнате воцарилась тишина.

В Фу Ло Гуне всегда было тихо. За исключением визитов Ли Сюаня, здесь редко звучали голоса. Это был застывший, великолепный дворец.

Когда снаружи послышался тихий разговор, я поняла, что пришли гости. Я не ожидала, что это будет Е Чэн.

Е Чэн сказал, что скоро отправляется в поход и пришел попрощаться со мной.

Я отослала слуг и пригласила его войти для разговора.

Его отъезд, несомненно, был делом рук Ли Сюаня. Возможно, даже его визит в Фу Ло Гун состоялся с молчаливого согласия императора.

Мы оба это понимали, но не стали говорить вслух.

— Не думай больше о мести, — сказал Е Чэн.

Моя рука, разливавшая чай, замерла. Я не смотрела на него.

— Почему генерал так говорит?

Е Чэн вздохнул. Его голос был холодным, с ноткой безысходности.

— На самом деле, я не должен был тебе этого говорить. Три года назад, после восшествия на престол, Его Величество хотел забрать тебя из дома Ань во дворец, но дядюшка Ань ни за что не соглашался. Он не хотел, чтобы ты оказалась в ловушке дворца, стала частью этого искусственного пейзажа в клетке.

— И поэтому Ли Сюань решил его убить?

Е Чэн нахмурился и покачал головой:

— В Поднебесной, наверное, только ты осмеливаешься называть его по имени. Его Величество уничтожил семью Ань, потому что при дворе были те, кто желал ее смерти. Он лишь способствовал этому, чтобы заручиться доверием этих старых лис!

Значит, семья Ань была всего лишь ступенькой для Ли Сюаня, средством для завоевания расположения придворных старейшин.

Мне стало смешно. Я выплеснула налитый чай.

— Эта чаша — в память о погибшей семье Ань.

— Ань Жань, что касается дядюшки Ань…

— Меня зовут Юнь Фуцин! — прервала я Е Чэна, холодно глядя на него. — Запомните это, генерал.

В воспоминаниях из нас троих я была самой трусливой.

Но даже такая трусиха, как я, заслонила Ли Сюаня от ножа убийцы и простояла на коленях рядом с Е Чэном два дня под дождем.

Они оба говорили, что когда вырастут, будут защищать меня, срывать для меня звезды и луну, оберегать от ветра и инея.

Но в день моего совершеннолетия первыми, кто направил на меня нож, были именно они.

— Уезжай на границу и не возвращайся, — сказала я Е Чэну. — Иначе я непременно убью тебя.

Е Чэн слабо улыбнулся, в его улыбке была горечь. Он достал из-за пазухи флейту сяо и протянул мне:

— Это осталось мне от матери после ее смерти. Теперь я оставляю ее тебе. Храни ее для меня.

Я с холодным лицом взяла сяо.

Е Чэн больше ничего не сказал. Он встал, чтобы уйти, но я остановила его.

— Побудь еще немного. Всего лишь час.

Е Чэн остался еще на час. Нам было не о чем говорить. Когда время вышло, мы разошлись.

Это прощание, вероятно, было последним.