Су Юань с силой потёрла виски и похлопала себя по щекам, пытаясь прогнать остатки сна. Придя в себя, она вышла из комнаты.
В сегодняшнем сне утренняя зарядка для матери закончится вывихнутой лодыжкой.
— Мама, может, сегодня не пойдёшь? Лучше пойдём с нами в столовую. — осторожно предложила Су Юань.
Чжан Ланьцзюнь, всё ещё не оправившаяся от вчерашней сцены, нахмурилась.
— Юань Юань, скажи мне честно... Тебе не нравится Сяосюэ? Поэтому ты не хочешь сходить в столовую с ней?
— ...
— Пойми, она выросла в деревне, столько всего перенесла! — Чжан Ланьцзюнь почти кричала, не сдерживая эмоций. — Тебе выпало счастье расти рядом с матерью, твоя жизнь была беззаботной! Неужели тебе её не жаль? Неужели нельзя быть к ней чуть добрее?
Чем больше она говорила, тем сильнее сбивалось её дыхание.
Су Юань смотрела на неё, и горло словно сжимала невидимая рука. Когда она наконец заговорила, голос её был низким и хриплым.
— Мама... А ты никогда не задумывалась? Приёмные отец и мать Чжао Сяосюэ — не мои биологические родители. Значит, никакой случайной подмены в роддоме быть не могло. — Она сделала паузу, давая словам просочиться в сознание. — Тогда как я оказалась в этой семье?
— ...
Су Юань сделала шаг вперёд.
— Возможно, все эти годы мои настоящие родители искали меня. И даже если бы я купалась во внимании и заботе с самого рождения, не думаю, что они от меня отказались. Так кто же виноват в том, что я не знаю свою семью?
— ...
— Я не ненавижу Чжао Сяосюэ. Но если ты так беспокоишься о её комфорте... Я могу уехать. Прямо сейчас. Готова даже фамилию сменить, чтобы никому не мешать.
Лицо Чжан Ланьцзюнь побледнело. Она никак не ожидала услышать такие слова от дочери, особенно об отъезде и смене фамилии.
Она этого не допустит!
Отчасти из-за упрямства, но больше из-за страха за свою репутацию. Как она будет выглядеть в глазах соседей, если её восемнадцатилетняя «дочь» уйдёт к чужим незнакомым людям? Она станет посмешищем, женщиной, вырастившей неблагодарную волчицу.
«На людей, не связанных кровными узами, нельзя положиться!».
— Уехать? Ты думаешь, это так просто?! Не задумывалась, каким ударом это будет для нас с отцом?! Даже собака знает, кто её кормит! А ты... Ты совсем о семье не думаешь! Я в тебе разочарована!
Сравнение с животным ударило Су Юань в самое сердце. Она замерла, ей понадобилось несколько секунд, чтобы взять себя в руки и ответить:
— Я не собака. И вилять хвостом, выпрашивая жалость, не собираюсь. Неужели все эти годы ты растила меня как дворового пса? И ты боишься, что это я причиню вред Чжао Сяосюэ? Я всего лишь предложила уйти, чтобы не мешать. Почему ты выставляешь меня виноватой?
Чжан Ланьцзюнь поняла, что сказала лишнее, но отступать было поздно. Гордыня заставляла её стоять на своём до конца, чтобы сохранить лицом.
— Я — твоя мать! Женщина, что восемнадцать лет растила тебя! Ты слышишь, как ты со мной разговариваешь? Разве дочь может так себя вести?! Раньше ты такой не была!
Они спорили так громко, что вскоре на шум сбежались остальные жители дома.
Они всегда видели Су Юань как спокойную, рассудительную сестру, которая ни с кем не спорила. Если она повысила голос и так эмоционально доказывала свою позицию, значит, мать задела её за живое.
Опасаясь, что их конфликт может закончиться плохо, второй брат, Су Айцзюнь, решился вмешаться.
— Мама, Юань Юань просто сгоряча сказала... Не принимай близко к сердцу. Просто извинись и забудь. Мы же семья...
Чжан Ланьцзюнь бросила на второго сына ядовитый взгляд, лицо её побагровело от злости.
— Хочешь сказать, это я виновата?! Я вижу, вы все против меня ополчились!
Су Айцзюнь смущённо почесал нос и затих, не смея больше тыкать палкой в осиное гнездо. В этой семье Чжан Ланьцзюнь больше всего презирала честного, немного глуповатого, неуклюжего, вечно говорящего невпопад и, по её мнению, совершенно бесперспективного.
Она окинула взглядом всех собравшихся.
— Чжао Сяосюэ — ваша младшая сестра по крови. Если есть что сказать против — дождитесь возвращения отца и выскажете ему. А до тех пор сидите смирно! Иначе, как только отец вернётся, я ему всё расскажу.
Все трое сыновей семьи Су побаивались отца. Никто не посмел вступить в спор.
Су Юань тоже промолчала. Она твёрдо решила уехать. Но не сейчас. На предыдущие слова её подтолкнул гнев. Тайна происхождения всё ещё оставалась нераскрытой. Она должна была дождаться возвращения отца Су и услышать правду от него. После того как она получит ответы на все свои вопросы, сможет уйти.
Поскольку маленький бунт был подавлен, Чжан Ланьцзюнь понемногу остывала.
Чжао Сяосюэ, уловив смену настроения, вышла из тени и, сладко улыбаясь, взяла мать под руку.
— Мамочка, не сердись. Хочешь, я пойду с тобой на зарядку? Я ни разу не была в местном парке.
— Конечно, пойдём! Я тебе всё покажу, а потом позавтракаем в столовой. Там очень вкусные паровые булочки с фруктовой начинкой!
Взявшись под руки, «идеальные» мать и дочь удалились вниз по лестнице.
Старшая невестка Су дождалась, когда они скроются, криво усмехнулась и толкнула мужа локтем в бок:
— Мир несправедлив. Восемнадцать лет Юань Юань жила, пытаясь услужить матери. Если хочешь знать моё мнение — жизнь Юань Юань сплошная чернуха.
Су Аймин оглянулся. Убедившись, что Су Юань и второй брат удалились в свои комнаты, он с облегчением выдохнул. Поддерживая жену под локоть на лестнице, он прошипел:
— Хватит болтать. Сестрёнке и так сегодня досталось.
— Я терпеть не могу эту Чжао Сяосюэ! — буркнула невестка. — Характером точно в твою мать пошла!
— Тихо! Если отец услышит — выгонит нас обоих из дому.
— И пусть! Может, хоть так вырвемся из этого курятника. Мы оба работаем, разве сами себя не прокормим?
— ...
Стены в доме были тонкими. Каждое слово можно было расслышать даже из комнаты.
Су Юань слышала всё. Её губы тронула горькая, бессильная усмешка. Она достала из стола письмо, написанное накануне, сунула его в свою армейскую сумку через плечо и направилась в столовую.
Там толпились люди. Сквозь гул голосов до неё долетали обрывки сплетен:
— ...семья Су...
— ...подменили...
— ...настоящая дочь...
Неся алюминиевый поднос, она подошла к раздаче, стараясь не замечать любопытные взгляды, и взяла две булочки и миску овсянки.
Тут к ней подошли двое парней. Один из них, Ли Чаоян, потянул её за локоть и сказал с небрежностью:
— Юань Юань, садись с нами. Сяоху тебе кое-что сказать надо.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|