Признание

Нань Синхэ знал, что если он не хочет сожалеть в будущем, ему нужно признаться.

Признаться сестре, родителям и самому себе.

Поэтому, взяв то, что приготовил днем, он вечером поехал домой.

За ужином он несколько раз мысленно готовился к разговору, и каждый раз его решимость только крепла.

После ужина Ло Синди обеспокоенно спросила, не случилось ли чего на работе. Папа Нань тоже хотел предложить свою помощь, но Нань Синхэ просто усадил родителей на диван и достал из портфеля приготовленные вещи.

Это были семейный реестр, свидетельство о праве собственности на недвижимость, две банковские карты и ключи от его квартиры.

— Ты что, разорился? — спросил Папа Нань, глядя на серьезное лицо сына.

— Нет.

— Синхэ, что случилось? — Ло Синди тоже стала серьезной.

У нее было предчувствие, что произошло что-то важное.

— Мама, папа… я… я люблю Мэнмэн, — сказал Нань Синхэ, глядя на родителей.

Мысли родителей явно не поспевали за его словами.

— Что ты сказал? — Ло Синди первой пришла в себя, на ее лице читалось недоверие.

— Мама, я люблю Мэнмэн.

— Ты с ума сошел! — Папа Нань чуть не свалился с дивана. Что он такое услышал?!

Его сын любит его дочь?!

— Синхэ, Синхэ, у тебя что-то случилось? Что за глупости ты несешь? — Ло Синди, глядя на серьезное лицо Нань Синхэ, поняла, что он, похоже, не шутит.

— Это все мои сбережения с тех пор, как я начал свой бизнес. Папа, мама, я действительно люблю Мэнмэн. Я хочу… я хочу заботиться о ней всю жизнь.

Папа Нань, услышав это, окончательно потерял дар речи. Сначала он подумал, что ослышался.

Вот так вот воспитали сына…

Папа Нань никак не мог подобрать слов. Что вообще происходит?!

— Замолчи! — рявкнул он.

— Ты понимаешь, что говоришь? — Ло Синди тоже была потрясена, но старалась сохранять спокойствие.

— Понимаю.

— А Мэнмэн знает? — спросила Ло Синди. Теперь ей стало понятно, почему сегодня утром, когда она разговаривала с детьми по телефону, голос у обоих был странный.

— Она… она, наверное, догадывается… — неуверенно ответил Нань Синхэ.

— Да чтоб тебя! — не выдержал Папа Нань. Ло Синди успокаивала его, помогая снова сесть на диван.

— И когда у тебя появились такие мысли? — спросила Ло Синди.

Внезапно она вспомнила тот вечер много лет назад, когда пьяный Синхэ обнимал Мэнмэн.

Неужели у него уже тогда были такие мысли?

Нань Синхэ молчал, опустив голову.

Молчание — знак согласия. Ло Синди, прожившая с Нань Синхэ столько лет, поняла все по одному этому жесту и устало вздохнула.

— Папа, мама, никто не знает Мэнмэн лучше меня, и никто не проводил с ней больше времени. Я знаю, что она любит и что не любит, что ей нравится есть, что она боится кошек… Все, что она захочет, я ей дам. Папа, мама, я действительно… люблю ее очень давно…

То ли его слова тронули родителей, то ли еще что, но они немного успокоились.

— Значит, два года назад, когда ты сказал, что хочешь выписаться, ты уже все решил? — спросила Ло Синди.

— Да.

— Конечно, ты всегда был так добр к Мэнмэн, но мы и представить не могли, что ты… — Ло Синди не договорила и, словно смирившись, закрыла глаза.

— Что толку сейчас нам об этом говорить? Если Мэнмэн не захочет, все твои слова ничего не значат. А если у нее появится парень…

— У нее его нет, — тут же ответил Нань Синхэ.

— Что ты такое говоришь?! — возмутился Папа Нань, сидевший рядом. — Малышка всю жизнь проживет с нами, никто не смеет претендовать на нее! Один твой вид меня раздражает!

— Хорошо, хорошо, но мы же не вечны… Что будет с Мэнмэн, когда нас не станет? Ты сможешь оставить ее одну? — Ло Синди подвела итог.

— Я… я… — Папа Нань не смог ответить.

— Мама, ты согласна? — Нань Синхэ пристально смотрел на Ло Синди, все его тело дрожало.

— Я же сказала, что мы не можем решать за Мэнмэн. Все зависит от нее.

На самом деле, мысль о том, чтобы Синхэ заботился о Мэнмэн, приходила родителям в голову еще после рождения дочери. Но тогда они просто отшутились и не восприняли это всерьез.

Ведь Синхэ вырос у них на глазах, они знали его характер и нравственные качества и, по сути, были спокойны за него.

Но кто знает, что ждет детей в будущем?

Их дочь появилась на свет поздно, и они всегда оберегали ее как зеницу ока.

Всю свою жизнь они стремились к спокойствию и хотели только одного — чтобы их дети, Мэнмэн и Синхэ, жили счастливо и беззаботно.

Но сможет ли Мэнмэн принять своего брата как мужчину — это уже зависело от него самого.

— Хорошо, мама, я понял. Спасибо, мама. Папа, и тебе спасибо… — Нань Синхэ был вне себя от радости, получив согласие. Он думал, что не пройдет и первого этапа.

— Если ты посмеешь обидеть малышку, я тебе ноги переломаю! — продолжал сердиться Папа Нань, не желая смотреть на сына.

— Понял, папа.

Даже вернувшись в свою квартиру, Нань Синхэ все еще не мог поверить в то, что произошло.

Это было словно сон, о котором он даже мечтать не смел.