Глава 14. Любовное письмо от Такасуги

Наступил конец осени, северный ветер подул сильнее. Миёко заранее приготовила зимнюю одежду для детей из школы. Поскольку внезапно появился Гинтоки, Шэнь Жань не стал утруждать сестру и сам отправился в деревню, чтобы лично сшить ему одежду на заказ.

Такасуги, угрожая мечом Гинтоки сидевшему впереди ребёнку, заставил его поменяться местами и, наконец, добился своего — сел в первый ряд, откуда было удобнее наблюдать за учителем.

Про себя Шэнь Жань одобрил его поступок, ведь тот смог идеально использовать своё преимущество для достижения цели.

С тех пор как в школе появился Гинтоки, Шэнь Жань подсознательно стал ближе к Такасуги. Проводя много времени с Гинтоки и Кацурой, он начал беспокоиться, что и сам испортится. Хотя тенденция к этому уже наметилась: в мире Сакуры он унаследовал страстную любовь к сладкому, неужели в мире Гинтамы он унаследует вездесущие цуккоми?

Поэтому в мире Гинтамы такой нормальный человек, как Такасуги, был настоящей драгоценностью.

— «Старая ограда всё та же, но где та красавица? Лишь вижу, как густо разрослась трава, и одинокие фиалки цветут», — медленно прочитал Шэнь Жань. Учебники для детей он составлял сам, иногда прося Миёко помочь с переписыванием. Шэнь Жань вновь ощутил величие Шоё как учителя частной школы.

— «Старая ограда всё та же, но где та красавица? Лишь вижу, как густо разрослась трава, и одинокие фиалки цветут», — хором повторили дети.

Шэнь Жань с книгой в руках прошёлся перед первым рядом. Закончив читать, он остановился как раз перед партой Такасуги. С улыбкой в глазах Шэнь Жань объяснил детям: «Это одна из ста вака Хорикава-ина. Сердце человека — цветок, что опадает сам, без ветра. Нам нужно ценить прекрасное перед глазами, чтобы не пришлось напрасно сожалеть, когда всё изменится». Его пальцы неосознанно легонько постукивали по парте Такасуги — раз, другой, в ритме, похожем на биение сердца.

В такой ситуации Такасуги не стал, как обычно, подпирать щёку рукой и смотреть на учителя. Он опустил голову, делая вид, что смотрит в учебник, а сам украдкой наблюдал за рукой, стучащей по его парте.

Руки учителя были бледными и тонкими, с длинными пальцами. На первой фаланге среднего пальца виднелась тонкая мозоль, натёртая от частого держания кисти. Эти нежные белые руки совсем не походили на руки воина, сразившего бесчисленных врагов.

Звук постукивающих пальцев, казалось, отдавался не только в парте, но и в сердце Такасуги. Возникло чувство трепета, сердцебиение заметно участилось.

Такасуги слегка нахмурился. Он не знал, откуда взялось это волнение в сердце, и не понимал, почему учитель всегда так притягивает его внимание.

Объяснив эту строку, Шэнь Жань с книгой в руках повернулся, чтобы прочитать следующую. Только тогда Такасуги поднял голову и беззастенчиво посмотрел на своего учителя. Очень нежный человек, очень красивый… Что ещё?

Что же заставляло его всегда смущаться, беспокоиться и так сильно стараться проявить себя перед ним?

Прочитав с детьми строки дважды, Шэнь Жань спросил, кто уже выучил их наизусть. Множество глаз в классе тут же обратились к старосте. Стоит отметить, что хотя Кацура часто засыпал над учебником, в учёбе он был чрезвычайно одарён. Он быстро запоминал всё, что говорилось на уроке, и после занятий часто читал книги.

Под восторженными взглядами одноклассников Кацура встал и бегло продекламировал вака. Шэнь Жань удовлетворённо кивнул. Его взгляд переместился на Такасуги. Увидев, что тот, подперев щёку, очень сосредоточенно смотрит на него, Шэнь Жань подошёл и тихо спросил:

— Шинсуке, ты выучил?

Только тогда Такасуги пришёл в себя и пробормотал:

— Ученик… ещё нет.

Шэнь Жань больше ничего не сказал и, взяв книгу, продолжил объяснять следующий материал. Такасуги понуро опустил голову. Он ведь выучил, но когда учитель подошёл, он необъяснимо разволновался, и в голове всё опустело. Неужели учитель разочаровался в нём?

Следующим уроком было сочинение. Шэнь Жань задал простую тему: «Мой учитель». Объём — более четырёхсот иероглифов, время — один урок. Ближе к концу урока Шэнь Жань начал собирать работы.

Получив сочинение Кацуры, Шэнь Жань был поражён двумя густо исписанными страницами. Он не ожидал, что всего за один урок Кацура напишет так много.

Объём сочинения Гинтоки был нормальным, но на его почерк было просто невыносимо смотреть. Однако, учитывая, что Гинтоки поступил в школу совсем недавно, его можно было простить.

Больше всего Шэнь Жаня удивил Такасуги, который обычно вёл себя хорошо. На этот раз в его сочинении был написан только заголовок.

— Учитель… — Такасуги был смущён и немного робок. — Могу я сдать его вам завтра?

Шэнь Жань лишь на мгновение замер, но тут же пришёл в себя и с лёгкой улыбкой сказал:

— Хорошо. Я с нетерпением жду сочинения Шинсуке.

После ужина Кацура и Гинтоки неизвестно куда убежали играть. Такасуги не пошёл с ними, а остался один в васицу. Шэнь Жань, хоть и не заглядывал к нему, догадывался, что тот наверняка пишет сегодняшнее сочинение.

Шэнь Жань проверял собранные сочинения одно за другим. Добравшись до длинного сочинения Кацуры, он не знал, смеяться ему или вздыхать.

«Мой учитель — очень красивый человек. У нас обоих красивые длинные прямые волосы. Наверное, этот кудрявый, когда зовёт меня Дзурой, представляет меня в парике. Учитель раньше был воином. Я считаю, что воины должны питаться просто. Всякое там клубничное молоко, парфе… Если есть такие наивные и мягкие вещи, то не только тело, но и дух падёт. Поэтому учитель редко ест сладкое. К тому же, соба ведь лучше сладостей, верно? Соба от Икумацу — лучший выбор…»

Неудивительно, что Кацура смог написать такое длинное сочинение за один урок. Он действительно писал всё, что приходило в голову.

Прочитав о том, что учитель редко ест сладкое, Шэнь Жань почувствовал лёгкую неловкость. Он всегда ел сладости тайком, поздно ночью.

Следующим было сочинение Гинтоки. Шэнь Жань увидел, что последняя фраза была написана наполовину, словно не закончена. Внезапно он кое-что понял, пересчитал иероглифы — ровно четыреста. Содержание было предельно простым:

«Мой учитель, зовут Ёсида Шоё. Волосы длинные, одежда длинная, и меч, который он мне дал, тоже довольно длинный. Это плохой дядька. Я тогда попался на его обманчивую тёплую и целительную внешность. На самом деле, он — ужасный взрослый, который ради сладостей готов применить силу даже к милому ангелу…»

Шэнь Жань беспомощно посмотрел на фразу «ради сладостей готов применить силу даже к милому ангелу». Он всего лишь хотел предотвратить у него кариес и будущий высокий сахар в крови, поэтому немного поучил его, когда тот тайком ел конфеты.

Проверив сочинения детей, Шэнь Жань, подперев щёку, невольно подумал о Такасуги Шинсуке, который был так сильно одержим учителем. Интересно, какое сочинение напишет он?

Тем временем Такасуги, как и предполагал Шэнь Жань, действительно заперся в комнате и писал сегодняшнее сочинение. Только вот на его обычно сдержанном и спокойном лице сейчас было написано раздражение.

Такасуги с силой бросил кисть на стол. Не пишется, совсем ничего не пишется.

Он не понимал почему. Он ведь всегда так уважал учителя, всегда любил молча наблюдать за ним. Почему же сегодня он не мог написать ни слова в сочинении о нём?

Стоило подумать об учителе, как в сердце поднималось какое-то необъяснимое, неудержимое чувство. Дело было не в том, что он ничего не мог придумать, наоборот — мыслей было так много, что он просто не знал, с чего начать.

Он легко мог вспомнить их первую встречу. Учитель сразу же мягко улыбнулся ему и сказал его всегда строгому и требовательному отцу: «Какой милый ребёнок, он обязательно добьётся многого». Он слышал много похвал, но почему-то, глядя в добрые глаза этого человека, он вдруг почувствовал, что это самая лучшая, самая приятная похвала, которую он когда-либо слышал.

Затем было множество фрагментов из повседневной жизни. Словно «учитель» был волшебным переключателем: стоило его коснуться, как в голове тут же автоматически начинали проигрываться эти мелкие, казалось бы, обыденные сцены с его участием. Тот сказочный день рождения, его движения во время уроков… И при мысли о нём в сердце возникал какой-то смутный отклик, словно хотелось высказать тысячи слов.

На следующее утро Шэнь Жань по привычке пошёл будить Гинтоки.

Поскольку постельное бельё уже высохло, Гинтоки, прожив у Шэнь Жаня три дня, переехал в комнату к Такасуги и Кацуре. Однако Шэнь Жаню всё равно приходилось каждое утро ходить его будить, потому что, когда его будили другие, Гинтоки рефлекторно хватался за меч, даже если это были Такасуги и Кацура, с которыми он уже хорошо поладил.

Шэнь Жань не знал, как долго продлится такое состояние Гинтоки. Возможно, это чувство незащищённости уже проникло глубоко в его кости. Но, независимо от своей роли, Шэнь Жань надеялся, что этот ребёнок, так странно похожий на него самого, сможет по-настоящему расслабиться и наслаждаться беззаботным временем, которое по праву принадлежит детям его возраста.

Он открыл дверь комнаты и увидел, что Такасуги и Кацура уже одеты и собраны. Только Гинтоки всё ещё сладко спал на кровати, раскинувшись на спине. Но Шэнь Жань знал, что даже сквозь сон, в первый момент пробуждения, его подсознательным движением будет схватиться за длинный меч, который он ему подарил.

Из-за этого Такасуги всё ещё был немного недоволен Гинтоки. Шэнь Жань думал, что это из-за того, что Гинтоки по утрам хватался за меч, но оказалось, что Такасуги был недоволен тем, что из-за Гинтоки ему, Шэнь Жаню, приходилось каждое утро утруждать себя.

Шэнь Жань мог лишь подумать: «Дитя, одержимое учителем, что же мне с тобой делать?»

Придя в класс, Шэнь Жань получил от Такасуги сочинение. Он не знал, сколько времени этот ребёнок просидел над ним прошлой ночью, мучаясь и переписывая. Быстро пробежав глазами, он увидел, что исписано больше двух страниц аккуратным почерком. Удовлетворённый, он принял работу, не заметив лёгкого румянца на лице Такасуги, опустившего голову.

Той же ночью Шэнь Жань при свете лампы начал проверять сочинение Такасуги. «Учитель Шоё — очень красивый человек. У него очень бледная кожа, на вид гладкая. У него светлые длинные волосы, очень гладкие на ощупь, как шёлк. Его глаза нежного зелёного цвета, такого весеннего светло-зелёного, это мой любимый цвет. Когда он говорит, уголки его губ всегда слегка приподнимаются, и видны две неглубокие ямочки…»

Шэнь Жань дочитал полторы страницы описания внешности и подумал: чем же это дитя обычно занимается, неужели только и делает, что разглядывает меня? В сочинении Такасуги не было повествования, как у других детей. Кроме полутора страниц описания внешности, осталась лишь небольшая часть в конце, посвящённая выражению чувств.

«…Иногда мне кажется, что учитель похож на мягкий лунный свет. Мне очень нравится учитель. Нравится до такой степени, что я не могу сдержаться и хочу выразить это, но часто не знаю, как дать учителю понять, насколько сильно он мне нравится. Надеюсь, учитель всегда будет рядом со мной. Когда я вырасту, мы будем так же вместе, всегда-всегда».

Шэнь Жань слегка нахмурился. Ему показалось, что с этим сочинением что-то не так. Это было похоже не столько на сочинение, сколько на… любовное письмо?