Глава 5

Глава 5

Сюй Сыюнь, несущий бремя семейного проклятия, — мутировавший вампир, невероятно сильный, злобный по натуре, любящий кровь. Существо, которому не место в этом мире.

— Записная книжка

Сюй Сыюнь сжимал руку, пропитанную его кровью и запахом, но сердце его разрывалось от муки.

Тело постепенно сводило судорогой. Удушье от стягивающих нитей несло Сюй Сыюню дыхание смерти, но он испытывал от этого извращенное наслаждение.

Сюй Сыюнь держал глаза закрытыми, но сцена, которую рисовало воображение в его странной голове, была наполнена необыкновенно теплой атмосферой.

Темная ночь, все вокруг затихло. В той же самой пещере Сюй Сыюнь в агонии катался по земле. Он ненавидел эти проклятые тонкие нити, что плотно сковывали его, лишая всего, даже воздуха, который они открыто, медленно, по капле отбирали.

Пламя, вспыхивавшее в его ладонях, не могло их прожечь и в итоге лишь обращалось против него самого, пожирая его плоть и кровь, обугливая мясо, делая кровь еще отвратительнее, превращая его самого в подобие кучи гнилья.

— А-а-а… — Мучительный крик заполнил всю пещеру, отдаваясь эхом.

В его голосе все живые существа слышали сигнал: если Сюй Сыюнь умрет здесь, все вокруг разделит его участь.

У входа в пещеру послышался шум. Кто-то вошел. Сюй Сыюнь не мог разглядеть, мужчина это или женщина. В его красных глазах отражалась лишь прямоходящая груда гнилой плоти. Груда плоти, которую он скоро изрубит сотнями ударов, но она все еще будет дышать. В ту самую секунду, как эти мерзкие нити спадут с его тела, он немедленно выследит это прямоходящее нечто, собранное из кривых, гниющих кусков.

Чжоу Ецун увидела, что ее пещера вся залита синей вязкой жижей, а на полу корчится и воет опутанный нитями человек. Она на мгновение замерла.

Разум подсказывал ей: выйти из пещеры, держаться подальше от опасности, найти новое убежище. Но Чжоу Ецун, подумав несколько секунд, поняла, что ей очень жаль покидать эту пещеру. Она подняла руку, собрала энергию и сконденсировала окружающий воздух в несколько листьев, которые полетели к Сюй Сыюню.

«Ш-ш-ш». Жестоко стягивающие нити постепенно ослабли и тихо втянулись обратно в тело Сюй Сыюня.

Удушье внезапно отступило. Вкус воздуха, к которому он внезапно получил доступ, ошеломил Сюй Сыюня. Он знал, что с этими нитями не так-то просто справиться, и сейчас они проявили лишь половину своей силы.

Гнилая плоть перед глазами начала обретать форму. Она перестала быть кривым, диким нагромождением, перестала сочиться жидкостью, отчего выглядела бы еще более кроваво и уродливо. Это была женщина, хрупкая женщина, стоящая боком, опустив голову.

Увидев, что нити исчезли, Чжоу Ецун постаралась освободить проход к выходу. Она думала, что этот жест был достаточно ясен — она просила его уйти.

Сюй Сыюнь попытался опереться на руки, чтобы подняться, но они дрожали. В любой другой момент он бы заставил себя встать, чего бы это ни стоило. Но сейчас, Сюй Сыюнь и сам не знал почему, у него не было сил. С глухим стуком он рухнул на землю. Синяя жидкость зашипела, вытекая наружу. Змеиная голова на его макушке медленно зашипела, высовывая язык. Его красные глаза, всегда сиявшие ярче огня, устало закрылись.

Картины накладывались одна на другую. Бесчисленные образы Чжоу Ецун, создающей листья и разрезающей нити, всплывали в сознании Сюй Сыюня. Затем проносились другие бесчисленные образы Чжоу Ецун: чаще всего она тихо отдыхала, прислонившись к каменной стене, иногда прогуливалась по лесу. Наконец, все они слились в один огромный свиток: Чжоу Ецун спит, прислонившись к стене, а Сюй Сыюнь рядом с ней обрабатывает свои раны. Вокруг нет ни единого лучика света.

Сюй Сыюнь медленно поднес руку к сердцу. Сжал. Еще сильнее. На лбу выступил пот, капля за каплей. Пота становилось все больше. В руке Сюй Сыюня появился маленький синий цветок. Его призрачное сияние стало единственным источником света, освещавшим Чжоу Ецун и Сюй Сыюня.

В пещере Сюй Сыюнь внезапно открыл глаза. Увидев, что пол остался чистым, он повернул голову и уставился на сидящую материализованную фигуру. Его кулак сжался еще крепче. Другая рука невольно потянулась к объекту желания. Румянец, еще не сошедший с лица, снова залил щеки. Прикрытые веки — открыли ли они источник греха или затворили врата разума?

Травинка в расщелине скалы крепко зажала уши. Ветер снаружи долго не решался пронестись мимо. Все боялись услышать тот неясный шепот, боясь утратить свою чистоту.