Тэхён издергался сам и задергал Чхве Ланмин, потому что она была единственной, кто мог дать хоть какие-то ответы на его вопросы. Правда, девушка сама мало что знала, а через пару дней она и вовсе прекратила брать трубку, только нервно огрызалась в личной переписке, что «ей некогда и она знает не большего него, так что не мог бы он прекратить доставать ее? Пожалуйста».
На какое-то время Чхве Ланмин удалось его пристыдить, и Тэхён прекратил заваливать ее сообщениями, но ожидание было невыносимым, и спустя почти сутки молчания он снова стал писать. Не господина же Юка беспокоить… Так что выбор был невелик.
Он не мог толком ни учиться — слова учителей и строчки в учебниках просто не воспринимались зацикленным на совершенно других вещах мозгом, ни спать — снилось, что все сорвалось, господину Со не удалось организовать побег Чонгука, его человека в поместье семьи Чон раскрыли и все пошло прахом…
Просыпаясь посреди ночи на диване в кабинете Пак Джуну от очередного кошмара, мокрый как мышь и испуганный, Тэхён не сразу понимал, где он, и только спустя несколько секунд начинал разделять реальность и сон.
Ожидание выматывало. Он весь словно бы превратился в натянутую до предела струну, тронь, натяни еще немного — и порвется, лопнет, рассекая руку до костей…
Юнги было не до него, да и не хотел Тэхён, чтобы его успокаивали. Казалось, что это плата судьбе за успех всей этой авантюрной задумки с побегом: его моральные силы, бессонные ночи, наполненные ожиданием, те нервные клетки, которые он тратит, переживая, — все это цена, которую он должен заплатить. Иррациональная уверенность в правильности своих выводов час от часу только росла, но Тэхён ни за что и никому не решился бы в этом признаться — он и так странный, не хватало только, чтобы друзья решили, что он совсем рехнулся от переживаний.
В жизни лучшего друга все наконец налаживалось: Чимин поддерживал его, так и вился вокруг, старательно заботился и всячески баловал. Родители Чимина договорились со знакомыми и пристроили отца Юнги в закрытую клинику.
Тэхён знал, что лучший друг настоял на составлении договора, согласно которому обязался вернуть всю потраченную на лечение сумму плюс десять процентов сверху. В придачу к оплате лечения Чимин сам выплатил оставшийся долг Юнги ростовщику. Тогда эти двое скандалили так, что Тэхён даже ненадолго забыл о своих переживаниях, испугавшись, что они придушат друг друга… Обошлось. Чимин все-таки настоял на своем, аргументировав это тем, что нужно готовиться к экзамену, а не прогуливать, пусть и по достаточно уважительной причине. И Юнги… послушался. Наверное, устал спорить. Или действительно понял, что Чимин хочет для него только лучшего, поэтому заставляет принять свою помощь.
Он был рад за Юнги, правда. Но порадоваться вместе с ним, разделить его счастье не мог — страх за Чонгука, за возможный провал, держал его в таком напряжении, что Тэхён не мог толком ни есть, ни спать и теперь стремительно худел, замечая это по висящей на нем как на вешалке одежде. Хотя она и раньше висела, он всегда предпочитал что-то свободное, чтобы иметь возможность закопаться в одежду поглубже, но теперь это и вовсе бросалось в глаза. Учиться он тоже не мог. Все учителя отмечали его рассеянность и пусть пока не ругали, но до этого было недалеко — результаты проверочных становились хуже и хуже, но желания что-либо менять не было совершенно. Сейчас Тэхёну было искренне плевать и на рейтинг, и на предстоящий сунын.
Всего за несколько дней он довел себя до ужасного состояния. Он стал вздрагивать от резких движений и громких звуков; смотреть на себя в зеркало Тэхён избегал — кожа посерела, он сам себе напоминал несвежего зомби, а под глазами залегла чернота. Ли Мигён, мама Чимина, поглядывала на него с сочувствием, но в душу не лезла и, видимо, запретила остальным донимать его: понимала, что Тэхён придет в себя, когда поймет, что все закончилось успешно, а Чонгук рядом с ним. Только однажды предложила сделать укол витаминов, но он отказался, поблагодарив.
Когда в пятницу с ним связался господин Юк, в душе все оборвалось.
— Да? — немеющими губами выдавил Тэхён. Он буквально жаждал услышать, что Чонгук уже в безопасности, и одновременно боялся того, что все прошло плохо.
— Здравствуй, Тэхён, — ровно поздоровался Юк Донсик, и Тэ вспомнил, что он-то не поздоровался, и поспешил исправиться:
— Здравствуйте, господин Юк. Простите, я просто очень нервничаю… Уже что-то известно? — с тревогой спросил он. — Чонгук, он?..
— Нет, — безжалостно оборвал его надежды господин Юк. — Все случится завтра.
Внутри все рухнуло, и накатило бессилие. Тэхён прикрыл глаза, переживая разочарование, и бесцветным голосом задал вопрос:
— Тогда зачем вы звоните?
— Я хотел предложить тебе дождаться Чонгука у нас дома, точнее, в поместье Ину. Оно хорошо защищено, и ты никого не стеснишь, если вдруг переживаешь об этом, — радушно предложил господин Юк.
Вот уж что-что, но переживать о чужом стеснении Тэхён даже не думал — сил еще и на это не было совершенно. Он молчал, пытаясь сообразить, чем это может грозить Чонгуку, увидеть скрытые мотивы Со Ину и Юк Донсика, но в итоге ничего так и не придумал. Совсем скоро параноиком станет такими темпами…
— Скажите… Чонгука сразу привезут туда? — спустя минуту, в течение которой господин Юк терпеливо ждал ответа, спросил Тэ.
— Да.
— Я буду вам очень благодарен, если вы позволите мне дождаться его у господина Со… — медленно начал Тэхён, но господин Юк поспешил его успокоить:
— Не стоит благодарности, Тэхён. Думаю, так будет лучше для всех. Я пришлю за тобой машину, будь готов к пяти.
— Спасибо, — только и успел сказать Тэхён, прежде чем собеседник отключился.
А вечером этого же дня он вошел в особняк Со ИнУ. Огромный дом поражал помпезной роскошью, усиливая и без того высокую тревожность. Тэхёну тут было неуютно. Ему отвели целые покои из трех комнат: гостиной, спальни и кабинета, не говоря уж про личную ванную и гардеробную. И это тоже было, мягко говоря, неловко. До этого Тэхён видел такое только в фильмах и никогда не думал, что ему доведется пожить в подобном месте. Впрочем, уже совсем скоро, завернувшись на кровати в одеяло и сжавшись в комочек, он мысленно молился, чтобы все удалось и Чонгук вернулся к нему.
Ночью поспать так и не удалось. Едва рассвело, Тэхён больше не стал мучиться — оделся, умылся и начал накручивать круги по гостиной, не в силах ничем заниматься, но и просто сидеть и ждать не получалось.
Нервозность зашкаливала, он толком не мог ничего — весь день тянулся как резина. Тэхён толком не помнил ни что делал, ни о чем думал. Кажется, приходил господин Юк и хозяин дома… Кажется, какая-то женщина предлагала ему поесть…
Когда в гостиной стемнело, он почувствовал, что совсем обессилел, и пошел в спальню. Закрыл глаза и… провалился в черное ничто.
Очнулся он сразу, в один миг, будто от толчка. Сколько времени прошло, он сказать бы не смог, как и не смог бы сказать, что его разбудило.
Тэхён медленно сел и прислушался. Голос господина Со и его почти неразборчивые слова заставили Тэ встрепенуться и резко встать. Чонгук рядом!.. Это же Чонгук?.. Почему так тихо?
Страх, что он все придумал и господин Со говорил с кем-то другим, заставил его оцепенеть. Все чувства обострились, а пульс ускорился, отдаваясь грохотом в ушах.
Он замер, вслушиваясь, но больше никаких звуков не было. А потом, открываясь, щелкнул дверной замок.
***
Водитель оказался занятным типом. Чонгуку он почему-то напомнил гангстера на пенсии. Ян Чхильсон, нимало не смущаясь, хрипло мурлыкал, подпевая радио, и это немного отвлекало. Однако в голове все равно крутилось, будто на повторе, множество вопросов: когда он увидит Тэ? куда его везут? что будет дальше?
Впрочем, ответ на второй вопрос он получил быстро — машина свернула на развязке, и он увидел указатель, гласивший, что до заповедника осталось двадцать семь километров. Значит, его везут в такой же закрытый поселок или в частные владения, как и те, где он жил и откуда сбежал вот только что. Называть это место домом, пусть даже в мыслях, Чонгук больше не мог…
Только сейчас его накрыло осознанием, что именно он сделал. Он сбежал буквально в никуда. И последствия, если его все-таки вернут отцу, будут… Чонгук затруднялся сходу определить, каким они будут, но это точно будет что-то ужасное. Затылок захолодило, а позвоночник продрало ледяным ознобом; он судорожно втянул воздух и прикрыл глаза, беря себя в руки.
В любом случае не попытаться Чонгук не мог, дальше все зависит только от него. И от его спасителей. Но строить догадки сейчас бессмысленно — слишком зыбко все, слишком мало информации для выводов, а что все это сделали не из-за его «красивых глаз» и так понятно. Вопрос, чего захочет Юк Донсик… точнее, Со Ину за свою помощь, оставался пока открытым, но Чонгук был уверен, что заплатить придется. Так или иначе, рано или поздно, но придется. Его не пугала возможная расплата — главная ценность Чон Чонгука в том, что он сын своего отца, то есть наследник. Ну что еще он может предложить такой акуле бизнеса, как Со Ину? Ничего.
…ничего, кроме сведений о собственном отце. Волей-неволей, но он знает слишком много личной информации: сильные и слабые стороны подчиненных отца и его бизнес-партнеров — все, что он слышал дома, но чему никогда не придавал значения. При желании это можно использовать, а уж Со Ину наверняка постарается вытянуть из него как можно больше подобных сведений. Чонгук решил, что будет стараться поменьше говорить и держать ушки на макушке, а нос — по ветру. Не факт, что поможет, но он очень постарается. Ради них с Тэ.
А ведь были еще те адреса… И фото, хранившиеся в облаке. Вот когда порадуешься, что оказался предусмотрительным и сделал облачное хранилище отдельным, не синхронизированным с остальными девайсами. Чонгук видел особую иронию в том, что сохранял на облако понравившиеся видео с порнушкой. А теперь там компромат на его же отца. Жизнь — странная штука…
Он не собирался использовать эти фотографии таким образом, ведь это касается его семьи и дела всей жизни его отца. И уж точно хотелось избежать разглашения личной информации третьим лицам, то есть господину Со. Как бы Чонгук ни злился, но подобный поступок — предательство. Нет, он ясно понимал, что чем-то все равно придется поступиться, однако собирался выкручиваться и юлить до последнего. А вот использовать эти знания для торга с отцом… В общем, выносить это из семьи было нельзя. Но была же еще папка с информацией о брате Со Ину… Как же его? Со Джихун, кажется. Они с Тэ, правда, так и не поняли, что же там такого особенного, но не зря же отец хранил эти документы в сейфе.
Чонгук перевел взгляд с пустынной дороги на обочину и стал бездумно смотреть, как выхватывает свет фар проносящиеся мимо деревья и кустарники.
Прошлая жизнь, до того, как отец все узнал, сейчас напоминала далекий сон, а школьные будни и вовсе казались старыми, многолетней давности воспоминаниями, хотя на деле прошло меньше недели. Все так изменилось… Один момент — ты в клетке, второй — и уже сбегаешь из родного дома, чтобы больше никогда не вернуться…
Несмотря на все произошедшее, возможное будущее уже не пугало, ведь пока ты жив и можешь действовать, есть шанс все исправить… Жаль только, что с мамой попрощаться не удалось — вряд ли отец позволит им увидеться, учитывая поступок Чонгука.
Наконец Джип свернул с автострады и водитель сбросил скорость, въехав на частную территорию. Это было заметно и по новому асфальту, и по ровно подстриженному газону, и по высаженным будто по линейке деревцам вдоль подъездной аллеи. Машина остановилась перед воротами, камера на ограде повернулась и спустя несколько секунд железное полотно стало сдвигаться, открывая въезд на территорию.
— Мы на месте, — ровно сообщил мужчина, привезший его сюда и разблокировал дверь. — Внутри вас встретят.
Ничего не оставалось, кроме как выйти из машины и направиться к дому. Чонгук сообразил, что даже не поблагодарил за то, что его вывезли, только когда входные двери распахнулись, но было уже поздно.
— Господин Чон, — обратилась к нему сухопарая, слишком высокая для кореянки женщина и слегка поклонилась. — Прошу вас пройти за мной.
Привели его в кабинет, странно напомнивший отцовский. Это было что-то неуловимое: то ли отсутствие верхнего света, то ли массивная мебель темного дерева, то ли застекленные шкафы с книгами. Разве что плотные шторы были раздвинуты, открывая вид на склон горы и украшенный иллюминацией сад.
— Чон Чонгук, — сказал человек, до его появления просматривавший какие-то документы, затем встал из-за стола, обошел его и первым протянул руку. — Ты наконец-то здесь. Как все прошло?
Без официального костюма, в котором Чонгук всегда видел его до этого момента, будь то фото в газете или какие-то мероприятия, Со Ину выглядел гораздо моложе, но все таким же опасным. Будто постоянно излучал в пространство холод и едва ощутимую угрозу. Даже у себя дома.
— Здравствуйте, господин Со, — поклонился Чонгук и ответил на рукопожатие. — Это было… быстро. Я уже почти не надеялся, что мне удастся выбраться. Спасибо вам, — и низко поклонился еще раз, искренне благодарный за то, что его вытащили.
— Пожалуйста, — кивнул тот и усмехнулся: — Но тебе стоит поблагодарить и Ким Тэхёна, который не постеснялся связаться со мной, затем не побоялся прийти на встречу и просить за тебя. Тебе повезло с ним, — Чонгук растерянно кивнул, чувствуя гордость за Тэхёна, и улыбнулся. Господин Со, быстро осмотрев его, задал вопрос в лоб: — Как ты себя чувствуешь?
Улыбка тут же сползла с лица. Чонгук, понимая, что выглядит не лучшим образом после поездки в багажнике, честно признался:
— Не очень хорошо.
— Тебе нужна помощь? Быть может, осмотр врача?
— Благодарю вас, — снова слегка склонился Чонгук, но отверг предложение: — Это подождет. Я бы хотел узнать, где Тэхён.
Он буквально замер в ожидании ответа, впившись глазами в надменное лицо своего спасителя. После его слов господин Со как-то очень понимающе усмехнулся и кивнул на выход:
— Пойдем, я провожу тебя.
— Он здесь?
— Да. Я дам вам время, но потом нам стоит поговорить.
Чонгук согласно кивнул и пошел за хозяином дома, следуя чуть позади.
Все имеет свою цену, и вряд ли теперь господина Со удовлетворит всего лишь его лояльность по отношению к «Тэхан секьюритиз» и к нему самому — наверняка он захочет получить больше. Но возможные потери Чонгука не пугали. По крайней мере, пока что.
Пройдя насквозь большую гостиную с огромными окнами в пол, а затем и холл, они поднялись на второй этаж и вскоре остановились перед двустворчатыми дверьми.
— У вас есть час, — повернулся к нему господин Со, — потом я все же хотел бы обсудить твое будущее и дальнейшие совместные действия, — и ушел.
Чонгук внезапно оробел, да так и застыл, не смея повернуть ручку и открыть дверь.
Что если Тэхён на него злится? А вдруг он не будет рад ему? Хотя, ну с чего не будет? Ведь сделал все, чтобы его вытащить.
Осознав, что так можно гадать до бесконечности, Чонгук решительно нажал на узорный завиток и толкнул створку, входя внутрь. Было темно. Чонгук протянул руку и коснулся выключателя, зажигая свет.
Светлое, в зеленых оттенках помещение играло роль гостиной… И Тэхёна здесь не было. Чонгук уже открыл было рот, чтобы позвать его, как дверь, наверняка ведущая в спальню, распахнулась и оттуда буквально вылетел Тэ.
Чонгук и сам не понял как, но в следующую секунду они уже изо всех сил обнимались, влепившись — вцепившись — друг в друга так, что не растащить. Господибоже, как же он мечтал об этом!.. Чонгук тыкался ему в шею, как слепой щенок, со всхлипами втягивал воздух, вдыхая родной запах, и бормотал что-то невнятное, снова и снова повторяя имя Тэхёна. Шарил руками по спине, ощущая под ладонями острые лопатки, — Тэ похудел? — не в силах оторваться от него хотя бы на миг. Он снова и снова касался его шеи губами, перемежая поцелуи и горячий шепот признаний, как он скучал по нему, как беспокоился за него, за своего Тэ, как невыносимо тянулось время… Как боялся, что они больше никогда не встретятся.
Тэхён в ответ только тяжело дышал и всхлипывал, но Чонгук чувствовал, как тело под руками постепенно расслабляется. Стиснув его изо всех сил, Чонгук зажмурился, уткнулся куда-то под ухо и выдохнул:
— Я так тебя люблю, что аж больно…
— Люблю тебя, — будто не слыша пробормотал Тэхён, крепко сжал его в ответных объятьях и уткнулся лбом ему в плечо. — Как же я люблю тебя…
Чонгук удовлетворенно затих, дыша им, чувствуя родное тепло и пребывая в твердой уверенности, что вот сейчас, в это самое мгновение, он на своем месте. Он счастлив. Потому что с Тэ.
Кровь наполняли искрящиеся пузырьки радости, эйфории даже, и казалось, что ему все по плечу. Чонгук наконец немного отодвинулся, не разжимая рук, продолжая гладить спину и плечи Тэхёна, вгляделся в его лицо… И застыл.
— Тэ… Это, блядь, что?
Красивое лицо его родного, его любимого Тэхёна уродовали уже начавшие проходить синяки, по носу явно недавно били, а на губах не до конца сошла корка запекшейся крови.
Тэхён, кажется, сначала даже не понял: он недоуменно моргнул, но тут же опустил и отвел глаза. И тут до Чонгука дошло: если уж его отец не церемонился с ним, с родным сыном, то уж с Тэхёном и подавно не стал бы.
— Это… мой отец? — тихо спросил Чонгук, ласково и аккуратно касаясь его щеки. Тэхён было дернулся, уворачиваясь, будто ему стыдно, но Чонгук заставил его посмотреть ему в глаза, приподняв за подбородок. — Ответь мне, это он?
Тэхён едва заметно кивнул и чуть слышно выдохнул:
— Да…
Чонгук буквально закаменел, глядя в глаза Тэхёна и почему-то читая там сожаление и… вину?
— Прости, — произнес с запинкой Тэ и уткнулся ему в шею.
— За что ты извиняешься? — сдавленно спросил Чонгук, ощущая, как внутри закручивается утихшая было воронка из злости и ненависти к отцу, который посмел тронуть его любимого. О, наверняка он не сам это сделал — у родителя хватало разнообразных помощников, так что среди них должен был найтись не слишком совестливый человек, точнее, не слишком отягощенный моралью… И может быть, даже не один.
— Я отдал господину Со папку с компроматом на его брата, — замявшись на мгновение, ответил Тэ, и Чонгук даже не сразу понял, о чем тот говорит.
— Да при чем тут папка вообще?! — психанул Чонгук, чувствуя, как его переполняет кипящая, обжигающе горячая ненависть к собственному отцу и одновременно — леденящий ужас, что Тэ мог пострадать гораздо серьезней. Он встряхнул Тэхёна за плечи, отчего тот болезненно поморщился, напрягшись, но тут же спохватился и расслабился. Чонгук застыл и отдернул пальцы. Ненависть моментально была вытеснена беспокойством. — Тэ, тебе… Ты сильно пострадал? — спросил Чонгук и решительно потянул его к дивану.
Он даже не брался представить, что пришлось пережить Тэхёну и насколько сильно это могло напугать его, учитывая социофобию.
— Я… Нет, не слишком. Мне вовремя оказали помощь, сейчас все хорошо, — ровно проговорил тот и послушно опустился на диван.
Чонгук устроился рядом, обнял его, старательно сдерживаясь, чтобы не затянуть его на руки целиком и не сжать изо всех сил. Поцеловал в висок, в щеку, в скулу… понял, что увлекся, и заставил себя остановиться. А потом все же признался, озвучивая ставший навязчивым страх:
— Я бы не перенес, если бы с тобой что-то случилось, — проговорил он, да так и затих. Тэхён вздохнул, повернул голову, будто подставляя под поцелуй лоб, и крепко вцепился пальцами в его руку. — Это я должен просить прощения, — хрипло выдавил Чонгук, — прости, что из-за меня тебе пришлось пройти через все это…
Тэхён снова вздохнул и, чуть отодвинувшись, посмотрел ему прямо в глаза, а потом просто сказал:
— Это не важно, Чонгук. Все хорошо, правда. Куда важнее, что ты здесь, что мы вместе.
— Согласен, — подрагивающими губами улыбнулся Чонгук и легонько поцеловал его, не спеша углублять поцелуй. Он боялся сделать Тэ больно, поэтому просто касался, смешивая их дыхание. Не страсть, но утешение и поддержка. И любовь.
Так они и сидели, вцепившись друг в друга, не в силах до конца поверить, что самое страшное позади и время томительного, тоскливого ожидания закончилось.
— Ты расскажешь мне? — наконец спросил Чонгук, чувствуя, что немного успокоился и морально готов к тому, что узнает.
Тэхён с сомнением глянул на него, но, видимо, что-то увидел в его глазах, потому что кивнул и тихо заговорил. О том, как вернулся из школы и обнаружил, что дома его уже ждут, о том, как отец допрашивал его, о том, как его избивали… У Чонгука сердце болело за Тэхёна, когда он слышал эти слова, сказанные прерывистым тихим голосом. Он будто бы сам ощущал все то, через что пришлось пройти его Тэ.
— А ты?.. Тебе ведь тоже досталось? — закончив излагать, мягко спросил Тэхён и погладил его по щеке, где уже почти прошел синяк от удара отца.
Чонгук кивнул и заговорил, скупо рассказывая о своем заключении, и уже гораздо оживленнее — о том, как сбегал из поместья. А сам тем временем думал, что компромат, который он решил использовать лишь в крайнем случае, ему точно пригодится в разговоре с Со Ину. И дело не в том, что этот самый крайний случай настал, а в том, что он хочет… отомстить. Отомстить собственному отцу, которого теперь язык не повернется так назвать — после всего, что тот сделал с Тэхёном. То, как Чон Суджин поступил с ним самим, Чонгук бы еще мог простить, но Тэ он ему не простит.
— За мной скоро придут, — закончив, подытожил он и внимательно посмотрел на Тэхёна. — Ты передал ему только папку, про те фото ничего не говорил?
— Нет, — Тэхён напрягся и даже головой замотал, — это же касается твоей семьи, я подумал, что ты сам должен решить, что с этим делать. Я только сказал, что у тебя есть компромат на отца.
Это многое объясняло.
Чонгук смотрел на Тэхёна и думал, как же ему повезло… Просто словами не передать.
— Чонгук, о чем ты думаешь? — осторожно спросил Тэ и чуть сощурился. — У тебя такое лицо странное…
— О том, как же мне с тобой повезло, — честно ответил Чонгук, пытаясь сглотнуть ком в горле. — Я люблю тебя.
— И я люблю тебя, — эхом отозвался Тэхён, явно не понимающий, что творится у него в голове, — но ты…
Договорить он не успел — раздался стук в дверь и мужской голос напомнил:
— Господин Чон, господин Со ждет вас.
— Мне пора, — вздохнул Чонгук, еще раз поцеловал Тэхёна и с неохотой встал.
— Удачи, — пожелал Тэхён и постарался улыбнуться. Бледный и потерянный, он вызывал сейчас у Чонгука только одно желание — укрыть его ото всех, заботиться и обнимать. Страшно представить, каково ему в незнакомом месте, полном чужаков, без поддержки лучшего друга, который много лет выступал буфером между ним и окружающим миром, не говоря уж про остальные — не самые лучшие — обстоятельства.
— Спасибо, — улыбнулся Чонгук, — но она мне не нужна, ведь у меня есть ты.
Тэхён, очевидно, не понял, а Чонгук не стал объяснять — времени не было.
Идя вслед за провожатым, он мысленно настраивался, пробуждая утихшие было под влиянием присутствия Тэ эмоции: ненависть к отцу, злость на него же и… жажду мести. В своем желании все контролировать тот зашел слишком далеко, и боль, что пришлось пережить Тэхёну, Чонгук ему никогда не простит.
Ради безопасности Тэхёна он готов буквально на все, даже предать собственного отца. И ему для этого почти ничего не нужно — всего лишь компьютер и доступ в сеть.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|