Глава 3

Хороший завтрак был окончательно испорчен.

Императрица, как и ожидалось, пришла выразить почтение, но едва ступила в зал, как Е Цзинци сжался, будто мышонок перед кошкой. Он не осмелился даже присесть и стоял молча, опустив руки.

Императрица села рядом со мной и холодно произнесла:

— Твоя бабушка проявила к тебе снисхождение из-за болезни, а ты ведёшь себя грубо и без должного почтения?

Он опустил голову:

— Я был неправ.

Я тяжело поставила чайную чашку на стол.

— Я не балую А-Ци лишь потому, что он болен, — взглянула я на императрицу. — Он мой внук. Я люблю его по-настоящему. Подать ему полотенце — не такая уж привилегия. Когда император был маленьким, я заботилась о нём точно так же. Императрица полагает, что и тогда я поступала недостойно?

Императрица запнулась:

— Матушка, я вовсе не это имела в виду…

Она бросила взгляд на Е Цзинци, стоявшего в стороне, и сказала:

— Пора в учебный зал. Не опаздывай на занятия.

Я ответила холодно:

— На улице ветер, а у него только вчера была лихорадка. Я уже велела учителю прийти в Цыань-гун. Здесь ему устроят кабинет, и он продолжит обучение, не рискуя вновь простудиться.

Императрица слегка нахмурилась, будто хотела что-то сказать, но я уже подняла руку и велела Фу Чжоу:

— Отведи Его Высочество в учебную комнату.

Е Цзинци без слов поклонился на прощание и послушно последовал за Фу Чжоу.

Когда его силуэт исчез за дверями зала, я спокойно сказала:

— Ему уже пять лет. Возраст, когда ребёнок способен понять многое.

Императрица сдержанно улыбнулась:

— Матушка права. Я приложу усилия к его воспитанию…

— Ты прекрасно понимаешь, о чём я, — перебила я. — Не прикидывайся глупой.

В её взгляде мелькнула острота.

— Фаворитка Жун мертва. Вражда между тобой, императором и ею не должна сказываться на ребёнке.

Я пристально посмотрела на неё:

— А-Ци — тоже твой родной сын. То, что вы с императором отдали его на воспитание фаворитке, — ваша вина. Какое отношение к этому имеет ребёнок? Разве он мог выбирать сам?

Улыбка замерла на губах императрицы. После долгой паузы она тихо произнесла:

— Он прожил в Чжэньсян-гун до четырёх лет. Когда вернулся, по ночам звал Жун Чжэнь. У него с детства сформировались дурные привычки, и мысли его сложнее, чем у обычных детей. Я опасаюсь, что он может свернуть с пути… Матушка, он может казаться послушным, но кто знает, не притворяется ли он, чтобы завоевать вашу благосклонность?

— Притворяется он или нет — я разберусь сама, — сказала я. — Я уже сказала вчера: если он тебе не по душе, пусть остаётся во дворце Цыань. И повторю это только один раз.

— Ты — императрица, мать всей страны и его родная мать. Если ты и вправду хочешь воспитывать ребёнка — перестань оправдываться собственной злобой.

***

Когда императрица рожала Е Цзинци, роды были тяжёлыми. Она едва не погибла.

Едва младенец появился на свет, Астрономическое бюро объявило о «небесном предзнаменовании»: ребёнку якобы нельзя оставаться в Фэнчао-гун, иначе в опасности окажутся не только мать с сыном, но и само благополучие империи.

В результате долгих расчётов чиновники пришли к выводу, что лучшее место для воспитания мальчика — юго-восток.

А именно Чжэньсян-гун, где жила любимая наложница императора — Жун-фэй.

В ту же ночь Е Цзинци отправили туда.

На протяжении нескольких лет мать с сыном виделись лишь изредка — в основном на праздничных пирах во дворце.

Тем временем Жун-фэй, воспитывая наследника, постепенно завладела всем вниманием императора.

Когда Е Цзинци исполнилось два года, у императора и императрицы родился второй сын — Е Цзинчжу, и положение императрицы немного укрепилось.

Год назад фаворитку Жун обвинили в тяжком преступлении. Тогда и выяснилось, что предзнаменование о звёздах было всего лишь её выдумкой, чтобы заполучить ребёнка. Её заключили в Холодный дворец, где она покончила с собой.

Так Е Цзинци вновь оказался под опекой императрицы.

Но материнское чувство к нему она уже утратила.

— Всё же Второго принца она растила сама, — вздохнула Фу Чжоу, рассказывая обо всём. — И пусть всего несколько лет, но именно в детстве рождается связь между матерью и ребёнком. Ваше Величество, не вините императрицу слишком строго. Каждый раз, глядя на Первого принца, она вспоминает то, что сделала Жун-фэй — чуть не лишила её любви императора. Такую обиду трудно забыть… Но жаль мальчика.

Я слушала её рассеянно, глядя на сгущающуюся вечернюю тьму. В кабинете всё ещё горел свет.

«Время летит… Е Цзинци уже полгода живёт в Цыань-гун.

Я прикинула в уме:

— У него скоро день рождения?

Фу Чжоу кивнула:

— Через пять дней. Но, насколько я вижу, ни Его Величество, ни императрица никаких приготовлений не делают…

Я махнула рукой:

— Позови его. Сама спрошу, как он хочет отпраздновать. И велю кухне приготовить сладкие клецки — он их любит.

Ребёнок был старательным. Каждый день после занятий в учебном зале он возвращался в Цыань-гун и допоздна повторял уроки, прежде чем ложиться спать.

Фу Чжоу кивнула и ушла. Но вскоре вернулась с тревогой в глазах.

— Его Высочества нет в учебной комнате… Я расспросила служанок, и они сказали, что он ушёл около часа назад…

Она запнулась, потом тихо договорила:

— Ушёл в сторону Холодного дворца.