Глава 1

Я опустила взгляд — у ног стоял крошечный комочек.

Его лицо и одежда были перепачканы грязью, как у маленького уличного котёнка.

Он тоже смотрел на меня.

И как только узнал — съёжился.

— Бабушка…

Ах, узнал.

Один из двух внуков прежней хозяйки этого тела. Ему едва исполнилось пять.

Я присела на корточки.

— Хороший мальчик, ну что ты тут делаешь? Разлёгся в луже, как селёдка на солнце.

Он невинно моргнул:

— Там темно было… Я плохо видел…

Моё сердце тут же дрогнуло.

Я вспомнила своих внуков в этом возрасте — такие же мягкие, сладкие и озорные.

Я понесла его на руках обратно, в покои Цыань.

Сзади не раз раздавался обеспокоенный голос управляющей Фу Чжоу:

— Ваше Величество, позвольте мне понести его, чтобы не испачкать вам одежду…

Но мальчик прижался ко мне, крепко вцепившись пальчиками в полы моего уже заляпанного грязью платья. Ни звука.

Пока я вытирала его лицо, мягко спросила:

— А что это наш маленький А-Цы делал в императорском саду так поздно?

Он замолчал. Только спустя долгое молчание выдавил:

— Сегодня днём… я испортил каллиграфию, которую А-Чжу только что закончил. Он рассердился… Я испугался, что мама накажет, и спрятался…

Я осторожно стерла с его лица грязь и протёрла тёплым влажным полотенцем, очищая до белизны щёк.

— Всё хорошо. Иди, прими ванну и надень чистое.

Но он потянул меня за рукав:

— Бабушка…

Я погладила его по голове:

— Не бойся. Бабушка велит тётушке Фу Чжоу отвести тебя обратно. Мама тебя не накажет.

Сказав это, я игриво ущипнула его за щёку — такая мягкая, такая нежная!

Когда Фу Чжоу увела его, он вдруг обернулся, потянулся и забрал у меня носовой платок, которым я его вытирала.

— Он грязный… Я его вымою и верну бабушке.

Какой заботливый ребёнок…

«Как же такой малыш мог превратиться в кровожадного тирана, уничтожившего целое государство?»

Я подумала о финале из книги — и никак не могла этого понять.

Позже Фу Чжоу доложила, что в покоях Чанлэ — тишина и порядок. Императрица обучала Е Цзинчжу чтению, и никто даже не заметил, что Е Цзинци не было полдня.

Я молча размешивала птичье гнездо в чаше.

Фу Чжоу наклонилась:

— Ужин сегодня не по вкусу? Приказать приготовить другой?

— Не нужно.

Я отложила ложку:

— Скажи кухне: пусть скорее подадут сладкие клецки и горячий суп. Как будут готовы — идём в покои Чанлэ.

***

Не успели мы подойти к дверям, как изнутри донёсся напряжённый голос:

— Ваше Величество, Его Высочество и правда болен! С тех пор как вернулся, его знобит, он уже бредит…

Фу Чжоу тихо шепнула:

— Это А-Нин, служанка при Первом принце.

За её голосом прозвучал холодный тон Императрицы:

— Я его мать. Разве я не знаю, болен он или притворяется?

— Он симулирует, чтобы избежать наказания, а ты ещё осмеливаешься лгать ради него? Похоже, ты не ценишь собственной жизни!

А-Нин уже всхлипывала:

— Ваше Величество, я говорю правду… Пожалуйста, позовите придворного лекаря, пусть посмотрит — всего один раз! Он и правда нездоров!

И тут вмешался тонкий голосок ребёнка:

— Мама, мама, по-моему, брат и вправду плохо себя чувствует… Он с тех пор как вернулся — всё спит, и я зову его, а он не отвечает…

Императрица осталась холодна:

— Не обращай на него внимания. Он просто боится — вот и прячется.

— Он не болен. Просто выдумал болезнь, чтобы избежать наказания. А-Чжу, не бери с него пример…

Я распахнула двери покоев Чанлэ.

***

Императрица вздрогнула и поспешно поклонилась:

— Матушка… чем обязана такой поздней чести?

Но я не ответила. Ко мне уже кинулся Е Цзинчжу — не старше четырёх лет, с сияющими глазками. Он обхватил мою ногу:

— Бабушка!

Я подняла его на руки и направилась вглубь покоев:

— Если бы я не пришла, мой старший внук, глядишь, умер бы на моих глазах…

Императрица замерла, затем холодно улыбнулась:

— Матушка, вы преувеличиваете. Слуги, как всегда, всё раздувают. А-Цы в полном порядке, просто…

Я не стала слушать.

Отдёрнула полог кровати — и увидела крошечную фигурку, свернувшуюся клубочком. Щёки горели, всё тело дрожало.

Е Цзинчжу с моих рук потянулся вперёд:

— Братик!

Е Цзинци с трудом приоткрыл глаза.

Сначала он увидел меня, потом — Императрицу. Попытался встать с постели, чтобы поклониться:

— Бабушка… мама…

Но едва не упал, если бы не быстрая хватка А-Нин.

Императрица тут же нахмурилась и резко обрушилась на него:

— Неблагодарный! Притворяешься больным и тревожишь бабушку посреди ночи — какого наказания ты заслуживаешь?!

А-Нин хотела было заступиться, но мальчик тихонько потянул её за рукав, давая понять: не надо.

Ему всего пять. Он едва достаёт до плеча придворной служанки. Стоит из последних сил. И всё равно — кланяется, склоняется до земли:

— Мама, это я… виноват. Я… не был сыном, достойным вас…

Лишь тогда Императрица обернулась ко мне:

— Видите, матушка? Он и впрямь не болен. Просто озорник. Сам всё испортил, испугался — вот и прикинулся.

Я молчала.

Потом велела Фу Чжоу вывести Е Цзинчжу.

А-Нин отправила за лекарем из Тайной лечебницы.

Императрица, видя это, раздражённо сжала губы. Но со мной спорить не осмелилась. Вместо этого обернулась и с неожиданной жестокостью ударила Е Цзинци по щеке.

— Признайся бабушке! Вот придёт лекарь — посмотрим, как ты тогда запоёшь!

На его бледной коже тут же проступил ярко-красный след.

…Я онемела.

Молча наклонилась — и подняла ребёнка на руки.