Глава 1 (Часть 3)

”

Чэн Жусинь остановилась и, обернувшись, сверкнула на нее глазами. — Нет, только к некоторым.

Шу Лань усмехнулась. — Тогда мне действительно выпала честь.

Они шли по уезду одна за другой. Чэн Жусинь пыталась от нее отделаться, но Шу Лань следовала за ней по пятам, почти не отставая ни на шаг, что вызывало у Чэн Жусинь сильную головную боль.

Когда они сделали уже третий круг по уезду, Шу Лань, посмотрев на солнце над головой, пожаловалась: — Шаоцин не расследует дело, а просто кружит по уезду. Какой в этом смысл?

— Если ты не можешь расшифровать улику на той записке, лучше отдай ее мне. Может, я смогу что-то разглядеть.

Чэн Жусинь остановилась отдохнуть в тени дерева и, взглянув на нее, холодно бросила: — Оставь записку в покое. Я тебе ее не отдам.

— Шаоцин действительно не хочет отдавать или не может? — внезапно тихо спросила Шу Лань.

Сердце Чэн Жусинь сжалось, но она невозмутимо ответила: — Естественно, не хочу тебе показывать.

— Вот и хорошо. — Шу Лань отвернулась и посмотрела на ресторан напротив них. — А я уж подумала, что Шаоцин потеряла записку.

— Хорошо, что не потеряла.

Чэн Жусинь уставилась на ее профиль, слегка прищурив глаза. В ее голове зародились подозрения. Она открыла рот, но снова замолчала, так ничего и не сказав.

Солнце сместилось немного к западу, на дороге стало не так жарко, но Чэн Жусинь все еще стояла в тени дерева, не собираясь уходить.

Шу Лань некоторое время наблюдала за прохожими, затем отвела взгляд. — Шаоцин, может, зайдем в ресторан напротив и посидим?

На вывеске ресторана напротив было написано три больших иероглифа: «Башня Двух Звезд».

Чэн Жусинь как раз и не хотела вести Шу Лань в так называемую Башню Двух Звезд на поиски улик, поэтому и водила ее три круга по уезду. Но теперь стало ясно, что от этой особы ей не избавиться.

Чэн Жусинь неохотно согласилась. Шу Лань слегка улыбнулась, и они вместе вошли в Башню Двух Звезд.

Их проводили к столику. Чэн Жусинь заказала чайник чая и, пока официант наливал чай, спросила: — В последнее время в уезде случалось что-нибудь интересное?

Официант ответил: — Интересного не было, а вот странностей хоть отбавляй.

— О? — Чэн Жусинь спросила как бы невзначай. — Расскажи-ка.

— Далеко ходить не надо. У нас в ресторане несколько дней назад был официант по фамилии У. Неизвестно как, но он умер у себя дома!

— Умер? — Рука Чэн Жусинь, державшая чашку, замерла. Она подняла на него глаза. — Как умер?

— Его убили! Говорят, враги пришли к нему домой и жестоко зарубили. Убийцу до сих пор не нашли!

Шу Лань тихо вставила: — Такая сильная вражда.

— Да уж! — Официант говорил с некоторым страхом. — Неизвестно, кому он перешел дорогу.

Чэн Жусинь отпила чаю, не желая продолжать эту тему. — А что еще?

— Что еще… — Официант задумался надолго. — Больше ничего особенного. Разве что дело о краже трупа из уезда. Об этом много шумели, вы, наверное, слышали.

— Кто дежурил в ресторане три дня назад? — внезапно спросила Чэн Жусинь.

— Тот самый У Сань, о котором я только что говорил, который умер. А зачем вы спрашиваете, госпожа?

— Ничего. — Сказав это, Чэн Жусинь положила на стол несколько медных монет. — Просто любопытно. Ты можешь идти.

Официант ушел в полном недоумении. Шу Лань сидела напротив Чэн Жусинь, не притронувшись к чаю в своей чашке, и теребила крышечку. — Шаоцин разузнала какие-нибудь улики?

Чэн Жусинь сдула пенку с чая и равнодушно сказала: — Вполне возможно, что У Сань был последним, кто видел Лю Шэна. Но мертвые не свидетельствуют, и теперь мы снова в тупике.

— Что же нам делать дальше?

Эта женщина, казалось, совершенно естественно причислила себя к команде Чэн Жусинь, что вызвало у последней некоторое отвращение. — Я возвращаюсь в Далиси. А что ты собираешься делать — это твое личное дело, ко мне оно не имеет отношения.

— Но больше не следуй за мной.

Шу Лань опустила старую крышку от чашки, которую держала в руках, и посмотрела на Чэн Жусинь. — Шаоцин действительно бесчувственна.

Чэн Жусинь уже почти потеряла терпение из-за нее. Она как раз думала допить чай и поскорее спровадить эту особу, как вдруг с улицы донесся шум.

Чэн Жусинь выглянула в окно и увидела, что прохожие группами по двое-трое направляются на запад.

— Скорее пойдем посмотрим, в управе снова заседание суда.

— А что сегодня случилось?

— Говорят, вора поймали! В любом случае, пойдем — узнаем. Быстрее!

Разговор прохожих долетел до ушей Чэн Жусинь до последнего слова. Она нахмурилась и задумчиво посмотрела в ту сторону, куда устремилась толпа.

— Кажется, это интересно. Может, Шаоцин проявит щедрость и уделит мне еще немного времени, чтобы сходить со мной в управу посмотреть? — Шу Лань мельком взглянула в окно, затем снова перевела взгляд на Чэн Жусинь, наблюдая за выражением ее лица.

У Чэн Жусинь заболела голова, и ее охватило дурное предчувствие.

Она не хотела обращать внимания на Шу Лань, но беспокойство не отпускало ее. В конце концов, она коротко хмыкнула в знак согласия.

Уголки губ Шу Лань приподнялись, и она встала, чтобы вместе с Чэн Жусинь выйти на улицу.

Когда они неторопливо подошли к управе, снаружи уже собралась большая толпа. Им пришлось встать с краю и пытаться разглядеть происходящее внутри сквозь щели между людьми.

Смутно виднелся человек, весь в крови, стоящий на коленях в центре зала. По бокам стояли судебные приставы, а посередине сидел уездный судья, который как раз с громким стуком ударил судейским молотком по столу.

Вокруг воцарилась тишина. Судья на своем месте зачитывал список преступлений обвиняемого, но Чэн Жусинь не слышала ни слова. Все ее внимание было приковано к стоящему на коленях преступнику.

Преступник стоял к ней спиной, и она не могла разглядеть его лица, но смутно видела татуировку на его спине.

Чэн Жусинь нахмурилась еще сильнее и вдруг услышала вопрос Шу Лань: — Шаоцин его знает?

— Не знаю, — не задумываясь ответила Чэн Жусинь, отвела взгляд и снова приняла невозмутимый вид.

Она посмотрела на Шу Лань и спросила: — Теперь мы посмотрели. Можем идти?

Шу Лань, казалось, еще не насытилась зрелищем. Она еще несколько раз взглянула в сторону управы, прежде чем отойти, вздыхая: — Раз Шаоцин не интересно, я не буду настаивать. Тогда пойдем.

Они вместе пошли против толпы, удаляясь от управы. Только они собрались уходить, как изнутри донесся громкий крик судьи: — Запереть его в тюрьму!

— Казнить через три дня!

Шу Лань снова обернулась посмотреть, но Чэн Жусинь, словно ничего не слышала, пошла прочь, повернувшись спиной к управе.

У ворот уезда экипаж Чэн Жусинь все еще ждал на месте. Она собиралась сесть в него, но тут Шу Лань снова заговорила: — Шаоцин, не могли бы вы меня подвезти?

Чэн Жусинь спросила: — А где твой экипаж?

— Когда я ехала сюда, не хотела беспокоить семью Лю, поэтому наняла повозку.

— Поэтому, если Шаоцин сегодня меня не подвезет, боюсь, мне придется ждать до завтра, чтобы вернуться с торговым караваном, идущим в город, — закончив, она с искренним выражением лица спросила Чэн Жусинь.

— Неужели у Шаоцин хватит духу?

У Чэн Жусинь духу хватало с избытком. Ей хотелось немедленно бросить эту женщину здесь и уехать как можно дальше.

Но только она собралась сесть в экипаж, как Шу Лань добавила: — Ах да, перед уходом я сказала старшему молодому господину, что еду с Чэн Шаоцин расследовать дело. Если я долго не буду возвращаться, возможно, старший молодой господин придет в резиденцию Шаоцин узнать, где я.

Услышав это, Чэн Жусинь так сильно вцепилась в стенку экипажа, что костяшки ее пальцев побелели. Казалось, она вот-вот оставит отпечаток руки на деревянной раме.

Шу Лань, словно не замечая этого, продолжала ей улыбаться.

— Шаоцин, можно?

В конце концов, Чэн Жусинь пришлось смириться и отвезти ее обратно в резиденцию Лю Шаншу.

В результате всей этой суеты, когда она добралась домой, было уже почти темно.

Чэн Жусинь взглянула на время. Нельзя было терять ни минуты. Она быстро переоделась в другую, легкую одежду, вывела из конюшни своего скакуна, на котором редко ездила, и галопом помчалась обратно в уезд Хэсян.

Когда она снова прибыла в уезд Хэсян, ночь уже полностью окутала город. На улицах не было видно ни одного прохожего, не горело ни одного фонаря. Стояла пугающая тишина.

Никто не ожидал, что в такую ночь что-то произойдет. Поэтому, когда уездного судью, только что погрузившегося в сладкий сон, стащили с кровати, он все еще не мог прийти в себя.

— Открой ворота тюрьмы. Я хочу видеть того заключенного, которого ты сегодня судил.

Судья еще не успел осознать, что говорит ему человек в черной одежде с закрытым лицом, как перед ним бросили жетон. Он присмотрелся и, увидев выгравированный на нем иероглиф «Чу», смертельно побледнел.

— Ваш покорный слуга… Ваш покорный слуга сейчас же откроет!

Он опрометью вскочил с кровати, не разбирая, кто перед ним, наспех натянул одежду, схватил ключи и помчался в тюрьму.

Чэн Жусинь последовала за ним. Они дошли до отдельной камеры. Увидев внутри лежащего на боку полуживого Лю Шэна, она махнула рукой судье.