Господин Злой Дракон: 3

Господин Злой Дракон: 3

Направить злодея на путь социализации — шаг ключевой и очень трудный. Несоциализированные злодеи обычно от скуки совершают поступки, нарушающие общественные правила. А эти злодеи, привыкшие в своих мирах повелевать небесами и землей, как правило, не желают начинать с малого. Однако в мире Хуа Жань достичь всего одним махом практически невозможно.

Перед злым драконом Фафниром лежали три листовки с предложениями работы:

1. Официант в «Кентукки».

2. Уборщик в «Светлой Башне».

3. Разнорабочий в «Винном погребе Дьявола».

Злой дракон снова впал в ступор.

Фафнир никогда раньше не работал. Он вечно скитался под ветром и дождем, прячась целыми днями. Когда голодал, ел кукурузу — конечно, кукурузу обычно выращивали люди, так что в некотором смысле ненависть простых людей к злым драконам была связана с едой (...) — иногда ловил горных фазанов, чтобы полакомиться. Поэтому ему никогда не приходилось трудиться ради пропитания.

— Это обязательно? — неуверенно спросил Фафнир. — Я никогда такого не делал.

Дело было не в лени. Куда бы он ни пошел раньше, люди его прогоняли, и он давно уже привык бояться.

Люди боялись огромных размеров злого дракона, а дракон боялся их злых слов и камней, которые они безжалостно швыряли.

Он беспокоился, что на работе раскроют его драконью сущность и снова прогонят.

Хотя Хуа Жань сказала ему, что этот мир безопасен и никто его не преследует, он все еще жил в постоянном страхе.

— Не бойся, это очень просто, научишься быстро, — Хуа Жань снова погладила Фафнира по голове.

На этот раз Фафнир не пытался увернуться. Девушка действительно не проявляла к нему агрессии, и ему даже показалось, что ее ладонь очень теплая.

— Хорошо, я постараюсь, — Фафнир не был из тех, кто отступает перед трудностями, иначе он не смог бы выжить до сих пор под постоянными преследованиями на континенте Эйдас.

Фафнир снова и снова перечитывал листовки.

На листовке «Кентукки» явно была изображена еда. Хотя она отличалась от еды в его мире, по форме он узнал целую курицу, крылышки и ножки. Он не знал, почему они золотистого цвета, и списал это на особенности породы.

Злой дракон очень любил курицу. Он боялся, что не сможет сдержать аппетит и набросится на еду в заведении, поэтому с сожалением отложил первую листовку.

К уборщику в «Светлой Башне» предъявлялось больше требований: нужно было хорошее здоровье, желательно крепкое телосложение, отсутствие боязни высоты и способность мыть стеклянные фасады на большой высоте.

Злой дракон, конечно, не боялся высоты и, вероятно, мог бы быстро научиться мыть окна. Но он все еще был ранен и пока не мог выполнять слишком тяжелую и утомительную работу.

Осталась только одна листовка.

— «Винный погреб Дьявола» принадлежит Дьяволу? — спросил Фафнир, и в его голосе прозвучала некоторая наивность.

Фафнира тоже называли Дьяволом. Почти каждого сильнейшего дракона своего поколения считали Дьяволом, и срубить голову Дьявола считалось высшей честью. Он подумал, что здесь мог скрываться кто-то из его предшественников.

Хуа Жань рассмеялась:

— Ну что ты, в этом мире нет Дьяволов. Его открыл один богатый парень с синдромом восьмиклассника.

Фафнир не знал, что такое «синдром восьмиклассника», но постеснялся спросить снова. Ему казалось, что Хуа Жань смотрит на него как на невежественного и смешного ребенка.

Этого парня звали Инь Синхэ, он был младшим братом ее босса — богатым наследником во втором поколении, не особо полезным, но и не злым. Он увлекался играми и аниме в стиле западного фэнтези и оформил свой винный погреб в средневековом фэнтезийном стиле. На цокольном этаже был еще и бар, тоже в стиле фэнтези. Он часто приводил туда своих друзей-отаку, чтобы выпить пива и поиграть в настольные игры, чаще всего в D&D.

Инь Синхэ ничего не знал об истинной природе этого мира. Однажды, «инспектируя» компанию, он заметил на столе Хуа Жань много мерчандайза в стиле западного фэнтези, включая несколько фигурок драконов. Подумав, что она такой же фанат, как и он, он заговорил с ней, и с тех пор их можно было считать приятелями.

Видя, что Фафнир все еще колеблется, Хуа Жань сказала:

— Давай выберем это. Этот винный погреб не очень популярен, людей там немного, работа спокойная, хозяин неплохой, и я с ним немного знакома, так что он не будет тебя слишком напрягать.

Но Фафнир забеспокоился:

— А если, я говорю — если, я восстановлю свой драконий облик и напугаю его?

Хуа Жань вспомнила о преклонении Инь Синхэ перед драконами и о стене в его доме, увешанной фигурками драконов. Она резонно предположила, что Инь Синхэ, скорее всего, обрадуется, хотя не исключала и варианта «любить драконов лишь на словах».

— Ничего страшного.

Хуа Жань извлекла из воздуха ожерелье: тонкая серебряная цепочка с серебряным кулоном, состоящим из изображений солнца, луны, треугольника и пентаграммы, с подвеской в виде якоря.

Эти символы образовывали завершенный магический круг.

Хуа Жань подошла ближе, чтобы надеть на него ожерелье, но Фафнир инстинктивно отпрянул.

Хотя он не знал назначения этого магического предмета, магия чаще всего была опасна, а те, кто намеренно приближался к злому дракону, обычно имели дурные намерения.

Он вспомнил, как Ганрейс во время похода против него однажды изобразила дружелюбие. Королева в роскошных одеждах приблизилась к нему, словно желая обнять или поцеловать, но на самом деле вонзила ему в сердце кинжал, смоченный святой водой.

Если бы не врожденный атрибут тьмы черного дракона, нейтрализовавший действие святой воды, он бы умер в тот день.

— Не бойся, — сказала Хуа Жань и, не обращая внимания на его настороженность, силой надела на него ожерелье.

Фафнир обнаружил, что, кажется, не может противиться ее воле. Хотя его пальцы еще могли шевелиться, он не мог поднять руку, чтобы оттолкнуть ее, и не мог сдвинуться с места. Он стоял как вкопанный, покорно позволяя надеть на себя ожерелье.

Дыхание девушки коснулось его шеи, немного щекотно, и его сердце слегка дрогнуло. Он не понимал, что означает эта дрожь.

«Наверное, это от страха», — подумал он.