Каждое утро в Мире в тазу девятеро просыпались почти по расписанию. Хоть кому-то и хотелось поваляться подольше, стоило только снова задремать — как в голове начинал бубнить чей-то сонный голос, от которого мутило. Лучше уж встать пораньше. Даже трёхлетний девятый брат научился не залёживаться.
Это вынужденное соблюдение здорового образа жизни казалось им настоящей жестокостью.
Самой прилежной была третья — та самая холодная девушка. Её ежедневным ритуалом был заплыв в озере. Пока Синь Сю вместе с шестой, деревенской девчонкой, и с самым младшим, девятым братом, возились у костра с готовкой, третья уже успевала искупаться и принести свежие овощи да рыбу.
Сегодня она вынесла из воды побег лотоса, кусочек корневища и маленькую рыбку. Маленькую — по меркам этого озера. А для них это была тварь почти с рост человека. Поймали её благодаря второму брату: тот, тоже рано вставший, измотал рыбу, запутав в водорослях и даже оседлав её, как коня. Тогда-то третья сестра и добила её.
Второй брат вставал рано не из усердия, а просто потому, что в нём бурлила неугомонная энергия. Проснувшись, он тут же принимался дразнить птиц, жучков и рыб — словно не мог оставаться без движения.
Отдав продукты, третья как обычно вытащила из-под одеяла пухлую нефритовую седьмую и повела её на озеро — та тоже должна была осваивать магию стихии Воды.
Синь Сю с остальными отправились к кузнечному горну, а четвёртый — тот самый надменный молодой господин — увёл за собой пухлого золотого восьмого кататься по грязевой горе.
Пятый, тот самый тихий попрошайка, молча наблюдал, как все расходятся по делам, и только потом сам уходил во фруктовый сад — сажать деревья и овощи. Хотя шестая сестра и второй брат тоже числились в садовниках, они предпочли сначала помочь Синь Сю с готовкой.
Осмотрев подножье грязевой горы, Синь Сю откопала из грязи груду ржавых железяк — возможно, это и было железо, хотя она сама не была уверена. Среди обломков попадались даже похожие на мечи и ножи. Она собрала всё, что могла, притащила обратно и привела в порядок, ведь повторное использование, как гласит старая традиция их соотечественников, — дело святое.
Один из клинков, напоминающий меч, она отдала третьей — та ведь плавала в опасном озере. В прошлый раз её чуть не схватил допотопный лобстер размером с лодку, так что теперь пусть ходит вооружённой.
Острый обломок Синь Сю вместе со вторым братом превратили в заступ: приделали рукоять и отдали пятому, чтобы тот мог сажать деревья.
Всё, что осталось негодным, она без сожалений швырнула в старую печь. Кузнечного дела Синь Сю не знала, но логика была проста: сначала жги, потом куй — и готово. Печь эта имела несколько отверстий, и как только разгоралась, из них вырывались языки пламени. Синь Сю использовала эту печь как для ковки, так и для готовки — особенно для жарки рыбы.
Филе она нанизывала на толстые ветки с красной корой. При жарке такая кора выделяла сладковатую маслянистую жидкость, которая чудесно оттеняла вкус мяса. Уловив этот аромат впервые, Синь Сю решила готовить на таких дровах — и не прогадала.
Приправ почти не было — только соль на старой плите. Остальное приходилось искать самим.
— Как вкусно пахнет! Уже можно есть?
Второй брат, присев рядом, потянулся к шампурам, но Синь Сю тут же стукнула его палочкой по руке.
— Не торопись, ещё не готово, — затем она окликнула шестую: — Убавь огонь. Чуть-чуть.
Деревенская девчонка отлично управлялась с жаром — дома часто готовила. В отличие от второго брата, который, если уж брался за дело, только и знал, что подбрасывать дрова, пока всё не начинало гореть.
— Уже можно! Я чувствую! — не унимался он.
Раздражённая его суетой, Синь Сю махнула рукой:
— Иди лучше железо таскай или в грязи кувыркайся.
Второй брат послушно ушёл, и как только он скрылся из виду, Синь Сю спокойно отщипнула кусочек рыбы и протянула девятому, который сидел рядом, глядя голодными глазами на шампуры.
— Вкусно? — спросила она.
Девятый с набитым ртом радостно закивал:
— Вкусно!
В этот момент с грязевой горы донёсся гневный рёв четвёртого, громкий, как удар молнии:
— Второй! Ты опять в меня швыряешься! Посмей только не убегать!
Видимо, второй брат снова увлёкся грязевыми баталиями и принялся швырять комья. Четвёртый, тот самый надменный молодой господин, объединился с пухлым золотым восьмым и вдвоём они дали отпор «злобному» второму. Скоро яростные крики сменились громким хохотом.
Эти трое мальчишек так устроены: чем больше дерутся — тем крепче дружба. Вскоре они, обнявшись и перемазавшись в грязи, как три живых дорожных указателя, спустились с горы обедать.
Синь Сю тем временем сосредоточенно колдовала у огня. Раньше, в родном мире, её звали мастером гриля — особенно славилось её жареное мясо. Умела она и торты печь, и хлеб, и печенье. Обычную готовку вроде варки каши она терпеть не могла — предпочитала закуски, эксперименты, что-то необычное. Среди её старых друзей не нашлось ни одного, кто бы не обожал её шашлык.
Шестая же, деревенская девчонка, готовила по-другому — монументально. Согнула железный лист в котёл, налила воды, забросила туда всё подряд, накрыла крышкой и варила, пока не сготовится. Потом ставила на стол и звала всех одним словом:
— Ешьте!
Только пятый, бывший попрошайка, мог есть эту странную овощную похлёбку с видом полного удовлетворения.
Когда наступало время обеда, Синь Сю брала молоток, выкованный из железного обломка, и била им по большому листу, висевшему в соломенном павильоне. Громкий лязг разносился далеко, и дети, разбросанные по всему «Миру в тазу», слетались на звук, будто на школьный звонок.
Стол выносили из большого дома. Здесь всегда было тепло, так что они ели прямо на улице. Девятеро усаживались в круг, и почти все разом тянулись к мясу от Синь Сю. С тех пор как попробовали её стряпню, уважение к ней как к старшей сестре выросло до небес — настолько, что у самой Синь Сю порой мурашки бежали по коже: неужели она теперь для них как мать?
— Эй, второй! Сколько ты уже съел — и всё хватаешь! Оставь хоть кусок пятому! — вырвала она последний шашлык прямо из его пальцев.
Пятый замахал руками:
— Н-нет, я сыт! Мне и похлёбки хватит…
Видимо, годы жизни попрошайкой не прошли даром: за столом он не решался отбирать еду, как остальные. Синь Сю не стала вникать в его заморочки — просто швырнула ему в миску горсть мяса и бросила:
— Быстро ешь!
Пятый молча жевал — и вдруг у него на глазах навернулись слёзы. Сдерживая дрожь в голосе, он прохрипел:
— Моя мама… перед смертью тоже клала мне в миску всё мясо.
Синь Сю: «…»
По спине пробежал холодок. Она молча отвернулась.
После еды все разбрелись по своим «тренировкам». Хотя Синь Сю считала их скорее детскими играми. Но, чёрт с ними — зачем столько думать? В конце концов, они же дети. Пусть играют, как хотят. По её мнению, если в совершенствовании нет радости, то и совершенствоваться не стоит.
Каждому досталось разное количество книг, так что занятия у всех шли по-разному: кто-то ковал железо, кто-то возился в грязи, кто-то сажал деревья. Только Синь Сю и трёхлетний девятый — оба с корнем стихии Огня — почти всегда торчали у печи. Синь Сю стучала по железным пластинам, ковыряла обломки и прикидывала, как ещё можно использовать печь для готовки.
Действовала она импульсивно — и результаты были соответствующие. То раскатывала железный лист в сковороду для жарки мяса, то выкладывала на него фруктовые ломтики и томила на слабом огне, получая домашние сушёные фрукты. Некоторые эксперименты удавались, другие — нет.
Фрукты приносил пятый. После того признания про маму он стал относиться к Синь Сю с такой почтительностью, будто она и вправду заменила ему мать. Если находил что-то вкусное, пока сажал деревья, сразу нес ей. А она в ответ набивала ему карманы сушёными фруктами — пусть перекусывает.
Глядя, как он радостно скачет обратно к своим саженцам, а рядом девятый уплетает сушеные дольки, Синь Сю вдруг застыла.
Чёрт… Неужели я и правда стала матерью?!
Как только остальные поняли: «принёс — получишь угощение», все бросились следовать примеру. Каждый, кто находил что-то съедобное, тащил это к общему месту. Когда Синь Сю было нечем заняться, она перебирала припасы, экспериментировала и готовила закуски: жареные ломтики лотоса, сушёные фрукты, рыбный фарш, а главное — перченые полоски.
Эти полоски покорили всех. Дети любого мира обожают острое. Делали их из соевой кожи. Нашли огромные бобы — одного хватало надолго. Правда, перемалывать их в пасту было неудобно, и Синь Сю уже подумывала соорудить каменную мельницу с жерновами.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|