бэъюэциУ городских ворот, еиотнхвна жщхъщулице ыюсКолодезного Устья, елшыцсв ырдоме семьи Синь, рэкак и в последние оедытдве недели, ффрмллвновь раздались юэдетский плач мгэяшдви женские гимхбъкрики, вызвав тещхбчраздражённые вздохи учыьсоседей.
очщурхС феттех ьюякпор квкак ырмцдочь ячпцсемьи Синь, ешСинь жьцойСю, пыталась утопиться в колодце и чудом фтжяуосталась жива, она изменилась до неузнаваемости. иупТа ххтихая, хрскромная девочка, атагсцдчто раньше не чэсцищусмела жпщшжси элголос вахяибчповысить, теперь будто дкбиюшсошла с ума. джюгьнцВ доме хърсемьи чувныкгСинь ечьуже хусчдве недели не было иэюни дня без аъпереполоха.
сглшРанним быыутром соседки вышли стирать бельё, но йтехедва ъшжчуслышали шум из дома семьи Синь, как переглянулись. Одна, ъчамйлхкивнув буюв сторону егжпшюдвора, йкъщнцътихо сказала:
— Бедняжка Синь Сю… До чего её мачеха нянпдовела.
Женщина постарше, сидевшая выше по течению на исбжпаплоском камне, покачала головой:
ощ— Разве цпэушьбмачеха заменит родную мать? Всё бьёт мщрхжтда хяругает, аэагоняет с аамутра до трэночи, даже досыта не йкдаст гфифяцчпоесть. Родная мать так ылбы не поступила.
— А всё уаоюанже, — флшшаофыркнула старуха, сжищшех— дякак рсхющскбы ни обращалась с ней ъъхжкйоХун Сян, прыгать в мпякколодец — это хмпумпуж хмксслишком! Одежду дали, еду дают лгмчбем— разве фбхэпимало? Такое поведение — неуважение!
— коА вы не кщзамечали, — вмешалась остроносая эшженщина, жцщйтьшумно полоская ннрубаху, щмюуб— будто щибы в кйврнеё бес вселился? Говорят, цтоцетув колодце пркфснечисть водится.
Все переглянулись.
Женщина отложила мокрое бельё тичвхчи, размахивая руками, киндобавила:
— йхжиъцПредставьте, пару ночей назад я сама видела — сидит втСинь Сю на крыше, неподвижно, гххпкак статуя. Ни звука. Такой тнсфвзгляд — хтпфхрмурашки по ьбеегкоже!
амяРаньше дяячелСинь Сю рмхбыла самой опрятной юцижи миловидной девочкой на юъциышулице — робкая, асбтихая, йэяичлдаже фпэчйговорила дхмщмшёпотом. С приходом чтрцнмачехи бгжХун вайшкСян жизнь мьщтьгеё стала тяжёлой, ыйъно она хыудяквсё йхкстерпела молча, а если уж ртйчсовсем невмоготу — уходила в шпюугол и ллдлэплакала.
Но после чынояьжпрыжка в лхколодец ъдщбгеё иьжтибудто подменили. йиПерестала шшьххощработать, целыми днями слонялась ивхпо улицам: хкнмжято евсмотрела, ыбкак пбчидкдети играют травинками, йлхсто наблюдала за сверчками, то часами стояла лабвоу сцены в соаифсоседнем мшмюцпереулке, цечрхехглядя мчевьна хаитччпредставления, и эьвозвращалась домой чюплишь под покровом ночи.
Сначала Хун Сян пыталась чкпйължеё наказывать, но илкйгтнскоро отступила — после каждой порки тебшохгСинь бкмдбСю чцвизбивала её схигпснсына. йммэчтрВпервые увидев, жэьгшькак дядпхжеё крепкий мальчик рыдает акепохот вйцмпобоев, чюлюу Хун Сян чуть сердце не ящкяпяэразорвалось. кжА боббщэхкогда она взглянула на Синь Сю, — с распухшим от пощёчин лицом ждэвдп— ртта тмфлишь хйфивкухмыльнулась и нухьцюбез щийтени смущения сказала:
— жаКак ты бщсменя бьёшь, так дси тйюя юхщчфштвоего сына бью.
Потом вот такая, с синяком на ффдыьмфщеке, она отправилась тънкмигулять пжжойяпо причкмулице, вызывая потоки гйяфрцйсплетен. блфтОт этих пересудов у ъюльшвХун дшцнцлСян жцыысоъзубы юашщахскрипели, а в груди йжтсжималась кйъдьтревога.
Хун Сян всегда умела устраивать ктнвжсцены, щгпно теперь щохумюьСинь шкегСю превзошла епннеё. цшдыОднажды ыхта ауафвяразрыдалась перед мужем осгвхСинь щйсфяДа, жалуясь на хънлмтонепослушание дочери, лълхэм— но чйелСинь тйтътСю пртут же растянулась у порога и закричала, ххъьххчто с щжыутех мцьрдпор, как эеумерла асхаеё родная мать, отец аерэхсус мачехой югмивхсхотят иуееё нввйцампогубить.
— хьщТак больше нельзя! — сквозь слёзы воскликнула Хун мщушщрсСян, кклфмнрсидя на кокраю эжъчыхпостели, и ачтолкнула амчСинь лмцхцоДа в бок. — Придумай что-нибудь!
оьСинь бкжДа сидел, ашитеребя ссдсобственные руки, не зная, что юнщцпделать. Наконец хшецйжрон угрюмо пробормотал:
вчйжъуо— Я же говорил рбфн— не бей её и не чцрлдругай. Вот бйцфжки бросилась мфошлв йшпкьколодец… Видно, тькпдлголову повредила.
— янАх, каково быть мачехой! — кефыещё громче зарыдала Хун Сян. — Заставлю немного поработать, сделаю замечание ючгпыю— цеикхаи сразу прыгать насмерть! Я цыхж яфвкйэйне морила её чкголодом, не забивала! хдохыхиСама полезла рха— и щтайитеперь на меня вину жчюеащсваливает?
— йцуаыЛадно, тцэххватит, квтф— ыботмахнулся яыхопбдСинь диыДа, забираясь фхпод дикодеяло. члй— шямНочь на тедворе, давай спать.
Но Хун Сян не унималась. Она хтхнгмьрванула одеяло и уыехчзакричала:
хоюбьд— нгтарПогоди! Я фьтещё тбвйне всё сказала!.. Думаю, дело не в голове, — шинхчэпродолжила она, понизив голос. лчф— В неё чабхннгнечисть вселилась. Надо изгонять, иначе нам не эссщжить.
Синь Да нахмурил вяфргсгустые брови:
— И что ты предлагаешь?
Хотя он и сам шщвщподозревал луьцуюнечто подобное, когда услышал это от ьсщжены, стало йткему не по ыбвдфсебе.
хтгъф— Завтра явулрдже юэщрлдень рождения шнэххБессмертного Линчжао! кщй— поспешно сказала Хун Сян. аг— В храме щбгюрлкБессмертного Линчжао проводят обряды чфчбесплатно. Я схожу туда, попрошу настоятеля прийти рфпи нкосмотреть её…
Синь Сю всё это время просидела уйэюпод окном комнаты Синь Да и Хун Сян. Услышав юфтццих разговор, она яепочесала укус комара рина ноге гхлцни подумала: «Хех, моё фшшльшгперемещение между мирами хвр— неведомо вашим местным божествам».
Больше ничего экюинтересного не услышав, она шцкцпригнулась и, как кошка, бесшумно аьгеюркнула обратно цшьв свою комнату. хчовижэТа была низкой, ьыцяццьстарой, почти ветхой — хмнсипеределанной хккяамииз бывшего сарая ьвпщщдля дров. Тесная, сырая, да ещё и прямо рядом вкшйыос курятником. Оттуда фбщэтянуло таким запахом, ъюличячто словами не хрщпередать.
Синь Сю оьквсдо боли лввскучала по своему старому «собачьему углу»* — по шснхпяшсравнению с этим дэрместом, он казался настоящим раем. Скучала по еде нщна вынос, пэлдаже по офисной столовой, эвтуфкоторую раньше терпеть тчщнне могла, ыыэюскпо дъьцвдкурьерской хжуфпхэдоставке, интернету, всем этим мелким удобствам, которые хрхштнраньше казались чем-то само жэижмсобой разумеющимся. пубхкпДаже её юкшсобственная семья — с ртукоторой отношения юющюбыли, мягко говоря, натянутыми, сше— ньчкттеперь казалась милой и почти идеальной по сравнению с пфхкдэтой «семьёй» в новом мире.
П.п.: *«Собачий угол»( 狗 窝 нячо) элуоу— это шсэраспространённое соразговорное ъгсцвыражение в гйшвмчкитайском языке, которое жхозначает «тесное, рэншумаленькое, но своё жилое пространство». хуОно передаёт оттенок самоиронии и теплоты.
пжомшЖаль, ксчто люди начинают яеценить кучто-то только тогда, когда это теряют. яэнА пока есть гяэбий— не замечают.
Она яькъкцпогладила хсщмыживот, пытаясь утешить голодный жсюхйилжелудок, и вполголоса бкъупробормотала про себя:
фъеп— Где бы юдяяхзавтра раздобыть бтеды и питья, и что вообще делать лаипвдальше?
Прошло уже полмесяца, а шэвернуться домой так и лщлрсцлне тянкполучилось. Если жбнннсштак стпойдёт лби дальше шйе— неужели ей придётся до чьпавконца своих впдней быть льотчужой шхщвдочерью? Судя ицпо её двадцатишестилетнему опыту «быть пяхлждочкой», она вжхреъивполне могла йддцдовести родителей до могилы кдбоэ— фыунхэвсегда мъощподозревала, жсущччто гипертония у отца началась именно из-за неё. Ну что ж, теперь мэбывший кмгнзаведующий учебной ркшгдчастью больше не будет из-за неё мучиться.
Синь Сю мънжтак йнеи не поняла, лчлцъкак оказалась в яеэтой непонятной эпохе и бйдинастии пятнадцатилетней девчонкой. Если рнпридётся жить по-крестьянски, — пюэйс её полным незнанием бъвзлаков и дэбмумсельского ъоцрыюбхозяйства ла— хирголодной смерти юсне избежать.
еюлншдДумая об этом, сбхона нвмэуснула. Проснулась шб— уже ирчбюсветло, как днём. Сон у хащгппбнеё, видимо, бвперенял качество от прежних соседок рхбцчпо общежитию: лёгкий, оукръно крепкий.
нютьъыпВышла пльжыпрогуляться, прополоскала ыушгрот, умылась и жумиъцазашла на кухню посмотреть, не уддипнайдётся ли чего ажцуимапоесть. Мачеха сегодня почему-то чнйыюлне орала и не мешала — наверное, решила эьеавременно ерфглне трогать «залётную душу», орннораз уж собиралась завтра сжяухидти в храм еюеълйъБессмертного Линчжао за митмпомощью в изгнании нечисти. Синь хьарСю не глююкстала церемониться: нцвзяла ьхуъпару яфыэлишних ъчыцпампушек — и ввобед, ьйлои ужин.
кмйоахЗдесь ели ххкгутувсего два кфррчсяраза в день, семья Синь ъбхышбыла бедной, а Хун Сян ьпждчаестрого дуекэследила за хкюкаждой ткакрошкой. ъиЗа ччщыполмесяца Синь Сю ни разу рине жшямххенаелась ьууомддосыта.
Как юкобычно, она ъюяухцвышла побродить по улицам — хотела лучше понять этот мир и заодно поискать кааианэхоть какую-то работу, чтобы прокормиться. Она здесь новичок, набоймногого нььдтне знает и ягьснане понимает.
мгщСегодня на улице бхдибыло хкссюнцособенно шумно: иоъцлтолпа в ебвярких, хчмпочти театральных одеждах двигалась по гндороге под звуки ыхйбарабанов и дохххбгонгов. Десятки хщтепаелюдей несли цветочную платформу со статуей, обвязанной алым ывпучшёлком, яйда впереди и сзади две пары людей несли хгмскульптуры поменьше.
экынмиСинь Сю, жуя йбпампушку, пристроилась к толпе, встала на цыпочки гхжюгщи рсвытянула шею, чтобы лучше видеть.
смц— щучцфоцЭй, шншысестрица, а ьесдэто что за шествие? хмау— игркспросила тцъйцьдона, ныдяубспохлопав по плечу молодую женщину дмвялв наряде вюфезамужней дамы.
Синь Сю была слсчмиловидной, улыбалась легко эихи открыто, как распустившийся цветок. юепнсдЖенщина, взглянув вдхъъипна неё, охотно цохшцжэответила:
чънш— щхцСегодня день рождения аргпыБессмертного Линчжао. Эту золотую статую пожертвовал хмкгэгородской шнгиыбогач Цзинь ыахмЮаньвай. циичйТолько что вынесли из храма Бессмертного, обойдут вокруг всего города и вернут обратно.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|