Глава 9

Ветер стих, в саду стрекотали птицы и цикады. После того как Нин Юань покинул Сюй Ляньцяо, он отправился в кабинет Цзян Хуая и оставался там до полудня. О том, что дом не пустовал, говорил лишь сдавленный кашель, доносившийся из глубины особняка. Здоровье Цзян Хуая не вызывало серьезных опасений, но время от времени ему не хватало энергии и сил, что приводило к легкому покашливанию. Что касается силы его собственного тела, то она не шла ни в какое сравнение с силой тела нынешнего. Невозможно было поверить, что это был тот самый человек, который однажды после ранения на следующий день ринулся в бой. Возможно, слабое здоровье Цзян Хуая было результатом многолетнего потакания своим желаниям и излишеств в питании.

Тревожные мысли не давали покоя Нин Юаню. Если его душа в теле Цзян Хуая, что тогда с его собственным телом? Неужели оно до сих пор лежало во дворе?  

Перебрав множество вариантов, он понял, что ни один его не устраивает.  

Вдалеке слабо зазвонил колокол, оторвав его от мыслей. 

«Одно расставание, два расставания, и каждый живет счастливо...»

Дописав последний штрих в заявлении о разводе, Нин Юань поднял голову и выглянул в окно.

Зеленые листья на дереве за окном уже начали желтеть. Он вспомнил, как потерял сознание четвертого числа этого месяца — позавчера. Прошло не так уж много времени, но он должен был действовать быстро. С этими мыслями он попытался составить план дальнейших действий. В этот момент сорока захлопала крыльями и, слетев с зеленых веток, через открытое окно приземлилась прямо в кабинете. Она села на подставку для письменных принадлежностей на столе Цзян Хуая. Птица принялась приводить в порядок свои перья, тщательно разглаживая их клювом. Затем она наклонила голову и уставилась на Нин Юаня темными немигающими глазами. Сорока прыгнула на чернильный камень, разбрызгивая во все стороны капли чернил, прежде чем Нин Юань успел среагировать. Но, прикрыть документ, который он написал, все же успел.

Убедившись, что свиток цел, Нин Юань вздохнул с облегчением. Заявление было старательно написано почерком Цзян Хуая, и ему потребовалось немало усилий, чтобы добиться сходства. Сорока чуть не испортила всю его работу.  

Раздосадованный, Нин Юань прогнал птицу со стола.

— Уходи — пробормотал он.  

Сорока, увидев, что ей здесь не рады, захлопала крыльями и улетела.  

Посмотрев на, забрызганные чернилами, рукава, Нин Юань разочарованно вздохнул. Почему с ним происходят такие мелкие, раздражающие неприятности? Он не погиб на поле боя, но каким-то образом оказался в чужом теле из-за обыкновенной охапки дров, и теперь он вынужден сталкиваться с такими нелепыми проблемами, как эта сорока.  

Он грустно усмехнулся и взял печать Цзян Хуая из ящика стола. Нин Юань поставил штамп на документе о расторжении брака, которое было датировано ровно тремя месяцами позже — шестого ноября.  

Нин Юань был доволен результатом. Он подумал, что А Цяо будет очень рада, когда получит этот свиток.

— Кто там? —  Спросил Нин Юань, услышав шаги за дверью.

Звук шагов прекратился, а вместо него раздался приятный голос:  

— Ваше Величество, госпожа Цинь сказала, что вы еще не обедали, поэтому я принесла вам немного еды.  

Голос был тихим, почти как жужжание комара. Нин Юаню стало неловко. Это была беременная наложница Цзян Хуая — Лу Сицин.  

— Не нужно. Ты можешь уйти, - коротко ответил Нин Юань.  

Однако не успел он договорить, как дверь со скрипом отворилась. Вошла женщина в одежде цвета абрикоса, держа в руках поднос с едой.  

Нин Юань нахмурился и быстро спрятал заявление о расторжении брака, над которым работал.  

Женщиной, которая принесла еду, была Лу Сицин, наложница Цзян Хуая. Слуги поговаривали, что она тоже приложила руку к тому, чтобы подставить Сюй Ляньцяо.

— Вы... — начал было Нин Юань, но прежде чем он смог продолжить, Лу Сицин поставила поднос с едой на стол и подбежала к нему, подбирая подол юбки руками. Приблизившись к Нин Юаню, она разрыдалась.  

— Ваше Величество, Вы бросили меня? С тех пор, как Вы проснулись, Вы ни разу не навестили меня, — плакала она, —  мы с малышом так по Вас скучали. Вчера врач сказал, что у меня начались схватки...  

Она вытерла слезы и погладила свой округлый живот.  

Цзян Хуая, явно, огорчила бы эта сцена. Но Нин Юань не был Цзян Хуаем. Он испытывал жалость к этой женщине, не более того. Успокоившись, он ровным голосом произнес:

— Значит, беготня по такой жаре —  это ваш способ заботиться о своем ребенке?  

Лу Сицин хотела вызвать сострадание у Цзян Хуая, она не ожидала такого упрека.  

Нин Юань остался сидеть и быстро взглянул на нее, продолжил:  

— Я слышал от слуг, что, пока я был в коме, моя семья хорошо относилась к Вам. Судя по вашему внешнему виду, это правда.  

Нин Юань был с ней вежлив. На самом деле, если не считать нескольких слезинок на ее лице, она выглядела цветущей, с сияющей кожей — разительный контраст с его собственным слабым состоянием.  

— Я еще не полностью восстановился за эти два дня, у меня нет на это сил, — добавил Нин Юань, прежде чем взять книгу и начать читать.  

Он молился, чтобы она поскорее ушла. Нин Юань был измотан.  

Однако Лу Сицин не собиралась отступать:  

—  Но, Ваше Величество, вы отправились повидаться со своей женой, но не пришли ко мне!… Она чуть не убила Вас!  

Услышав это, лицо Нин Юаня потемнело. С трудом сдерживая недовольство, он решительно перебил:  

— Она законная жена, и это дело все еще расследуется. Не делайте необоснованных заявлений.  

Слова «законная жена» сильно задели Лу Сицин. Она сжала кулаки, ногти впились в ладони так, что на них остались красные следы. Она любила Цзян Хуая с детства. Будучи дочерью его няни, она понимала, что не может сравниться с женщинами его статуса. Лу Сицин никогда не думала, что станет его женой, но всегда старалась завоевать его расположение.  

Однако Цзян Хуай женился на Сюй Ляньцяо. И это была именно Сюй Ляньцяо!  

Не в силах скрыть свою горечь, она склонила голову:

—  Простите мне мою ошибку. Пожалуйста, прости меня.  

На данный момент у Нин Юаня не было никаких доказательств, поэтому он решил не тревожить ее. Он кивнул и жестом попросил ее уйти.  

— Подожди, — остановил ее Нин Юань, когда она собралась уходить.  

—  У тебя же около месяца до родов. Перестань так суетиться. Моими блюдами займутся другие. Не делай этого в будущем.  

Будучи в теле Цзян Хуая, Нин Юань не стал просить ее забрать поднос с едой. Однако он надеялся, что следующего раза не будет.  

— Да, я понимаю, — тихо ответила она.

Лу Сицин поклонилась  и, наконец, ушла.  

***

Служанка Лу Сицин, ожидавшая за дверью, увидела, что ее госпожа выходит, и подошла встретить ее. Девушка заметила, что госпожа была подавлена. Не было секретом, что у ее госпожи и принца часто возникали разногласия. И все же, когда Цзян Хуаю подавали еду, приготовленную ее госпожой, он всегда пытался уговорить Лу Сицин пообедать с ним.

— Юная леди...

Лу Сицин проигнорировала служанку.  

Сдержав раздражение, она вернулась в свою комнату, закрыла дверь и, в порыве злости, разбила вазу, стоявшую рядом с кроватью.  

— Юная леди, почему вы так злы на себя? 

Ваза, ценное изделие из Ру килна¹, разлетелась на куски. Цю Шуан был бы убит горем при виде этого зрелища. Лу Сицин рассчитывала, что как только Цзян Хуай придет в сознание, Сюй Ляньцяо ждет крах. Но ситуация стала противоположной той, что она себе нарисовала. Цзян Хуай настаивал на том, что это дело требует дальнейшего расследования. Вспоминая, как Цзян Хуай относился к ней ранее, Лу Сицин покрылась холодным потом. Она не ожидала такого резкого поворота событий. Сюй Ляньцяо оказалась на редкость удачливой. Как бы Лу Сицин ни старалась унизить ее, ничего не получалось.  

***

«Удачливая» Сюй Ляньцяо только что очнулась ото сна. Она с трудом подняла голову, осознав, что ей только что приснился сон. Она была ошеломлена, когда услышала, что Цзян Хуай назвал ее красивой. Никто раньше не делал ей таких комплиментов, за исключением одного человека. Сюй Ляньцяо вспомнила, что тот мужчина  часто снился ей в течение двух лет после его внезапного отъезда. В этих снах его красноречивые глаза без слов объясняли, почему он ушел. Когда он ей снился, она беспокоилась, что с ним что-то случилось. Но это был лишь сон. В конце концов, ее сны всегда заканчивались, возвращая ее к пустой, холодной и темной дождливой ночи.  

Она заставила себя забыть — забыть о нем все. Самое печальное, что она даже не знала его имени. Даже если бы она захотела найти его, у нее не было возможности начать. Но он знал ее имя. То, что он не навещал ее восемь лет, означало только одно, что он давно забыл ее. Иногда люди уходят навсегда.  

При мысли об этом у Сюй Ляньцяо защипало в носу, и на глаза навернулись слезы. Она вытерла глаза и отругала себя за излишнюю сентиментальность.  

Зачем плакать? Не было причин грустить. Прошло столько лет. Если бы Цзян Хуай не назвал ее красивой, она бы никогда больше не вспомнила об этом мужчине. Сюй Ляньцяо давно похоронила эти воспоминания. Подумать только, однажды он сказал, что она самая красивая девушка, которую он когда-либо встречал — все это было ложью. Мужчины ужасны. Ее отец, ее двоюродный дядя, ее муж и даже тот мужчина — все они были подлецами.  

У нее защипало в носу, и она чихнула несколько раз. Вероятно, она простудилась из-за того, что слишком долго дремала за столом.  

Так совпало, что Нин Юань чихнул в то же момент.  

Примечание:

• Ру килн — разновидность высококачественного китайского фарфора времен династии Сун.