Гладь хорошенько (Часть 1)

Гладь хорошенько

— Здравствуйте, я пришел на психологическую консультацию.

Тони до сих пор помнил, как тот молодой человек с восточными чертами лица открыл дверь его кабинета. В его взгляде читались глубокая беспомощность и усталость, словно он совсем не хотел проходить психологическое консультирование.

— Здравствуйте. С какой проблемой вы пришли? — Увидев, что перед ним китаец, Тони перешел на китайский. Хотя его китайский был неидеален, с точки зрения психологии, родной язык дает человеку чувство безопасности и уважения.

Это был человек, чрезвычайно любящий жизнь. Всего из нескольких фраз Тони понял, каким светлым был этот юноша раньше.

Лишь из-за давки, к которой он практически не имел отношения, он испытывал отвращение к себе и вину.

— Я испытываю сильное отвращение к прикосновениям женщин. Я отказываюсь разговаривать с женщинами, особенно с молодыми девушками. Их резкие голоса вызывают у меня крайнее отторжение, даже страх.

Подсознание Мо Лана чрезвычайно ценило жизнь, что внешне проявлялось в отказе от всего хрупкого, самым прямым представителем которого были девушки.

— Это отвращение очень сильно влияет на мою жизнь и учебу. Многие девушки проявляют любопытство к людям с Востока, многие заговаривают со мной. Мне кажется, у меня скоро разовьется социофобия.

К тому времени Мо Лан уже больше двух лет жил самостоятельно за границей. Ему было всего девятнадцать. Юноша упрямо полагал, что, уехав, сможет забыть, но не ожидал, что последствия окажутся такими глубокими и изнуряющими.

За прошедшие семь с лишним лет Мо Лан не раз благодарил Тони. Однако Тони знал, что до полного выздоровления Мо Лану еще далеко. Он видел, как его пациент прошел путь от засыпания под белый шум до засыпания под спокойные песни певиц. Он наблюдал за его трансформацией: от страха к избеганию, затем к способности не убегать, потом — молча улыбаться собеседнице, кивать в знак вежливости, и, наконец, к возможности поддерживать элементарное общение с женщинами.

Тони был свидетелем его превращения из юноши в молодого мужчину, и постепенно они стали друзьями.

Тони восхищался Мо Ланом. За семь лет он видел, как этот друг окончил учебу, основал бизнес, стал «темной лошадкой» в списке молодых богачей, скромно творя свое собственное чудо.

А для Мо Лана Тони был сродни спасению. Этот легкомысленный в быту, но преданный своей профессии иностранный друг стал для него самой ценной дружбой за десять лет жизни за границей.

По дороге домой Мо Лан размышлял над советом Тони, думая, когда бы сходить в больницу проверить уровень гормонов. На дороге были пробки, и к тому времени, как он добрался до дома, уже совсем стемнело. В свете огней город шумел и бурлил жизнью, демонстрируя свое процветание.

— Мяу, — как только Мо Лан открыл дверь, он почувствовал тяжесть на ногах.

— Гуай-гуай, папа вернулся, — уголки губ Мо Лана приподнялись в довольной улыбке. Он наклонился, белоснежный кот на полу посмотрел на него непонимающими глазами и легким прыжком оказался у него на руках.

— Проголодался? Кошачий корм невкусный, папа приготовит тебе рыбку, хорошо?

Мо Лан погладил шерсть своего любимца, ощущая ее невероятную мягкость. На душе у него было спокойно и умиротворенно. Он подумал, что мог бы прожить так всю жизнь, и даже без второй половинки не чувствовал бы себя одиноким и подавленным, как предсказывал Тони.

Самостоятельная жизнь за границей научила Мо Лана готовить если не виртуозно, то вполне прилично. Помимо ухода за котом, готовка была еще одним его увлечением.

Он достал из холодильника продукты, купленные днем домработницей. — Гуай-гуай, папа приготовит тебе рыбку.

Себе он сварил лапшу с помидорами и яйцом, а питомцу пожарил немного сушеной рыбки. Человек и кот сытно поели.

Когда Мо Лан помыл посуду, было уже больше восьми вечера. Он взглянул в сторону кабинета, затем опустил голову. Гуай-гуай терся у его ног, явно просясь на руки.

— Хочешь погулять? Папа выведет тебя.

Жилой комплекс «Шанъюань», где жил Мо Лан, был известным в Цинчэне. Зона А состояла из вилл, зона В — из элитных малоквартирных домов. Мо Лан спустился вниз с Гуай-гуай на руках, чтобы прогуляться. В зоне А было очень много зелени. Вечером уличные фонари светили не слепящим, а мягким теплым светом, невольно расслабляя.

Этот дом был особым подарком дедушки Мо Лана старшему внуку старшей ветви семьи. В свое время Чжоу Вэньмань была этим недовольна, но ничего поделать не могла.

В центральном парке зоны А было немноголюдно. Жители этого района были либо богаты, либо знатны, и очень ценили частную жизнь. Если люди не были знакомы, они не разговаривали друг с другом.

Именно поэтому Мо Лану нравилось здесь жить. Это пространство, где его никто не беспокоил, давало ему огромное чувство безопасности. Гуай-гуай тоже сидел неподвижно, позволяя большой руке Мо Лана нежно гладить его по шерсти.

«Динь-динь-динь… Динь-динь-динь…» — телефонный звонок нарушил атмосферу. Мо Лан слегка нахмурился и, взяв телефон, увидел, что звонит Мо Фэй.

— Алло, Сяо Фэй.

— А, брат! Я звонил маме, она сказала, что ты обычно живешь в Шанъюане, а домой приезжаешь только на выходные. Это правда? — голос Мо Фэя был полон студенческой беззаботности.

— Да, отсюда ближе до компании, а дом слишком далеко. А что? — Кот недовольно потерся о него, и Мо Лан успокаивающе похлопал его.

— Хе-хе, да ничего особенного. Просто хотел спросить, если ты поедешь домой, то и я поеду. Тебя столько лет не было, мама так по тебе скучала. Если мы вместе приедем к ней, она точно обрадуется.

Мо Лан не ожидал, что его младший брат, который раньше целыми днями возился с машинками, теперь вырос в заботливого юношу, думающего о родителях.

— Хорошо, как скажешь, — мягко ответил Мо Лан.

Мо Фэй был в приподнятом настроении. Мо Лан слушал его рассказы о многом: о месте на университетском конкурсе по механике, о совместном с однокурсниками проекте, о его собственных мечтах. Когда разговор закончился, Гуай-гуай уже успел куда-то убежать.

Хотя Мо Лан знал, что вечером кот обязательно вернется сам, он не пошел домой. Дружба и родственные чувства пробудили в нем желание прогуляться еще немного, и он пошел бродить по саду.