Глава 5

Аэллия уже была истощена — и морально, и физически. Очнувшись после обморока, она оказалась втянута в череду новых событий. Сдерживать раздражение больше не имело смысла, и девушка устало выдохнула.

Адриан никогда не был на её стороне. Он благоволил Беллите, а значит, не мог испытывать симпатии к той, кто долгие годы приносил его возлюбленной страдания. Гениальный маг, удостоенный титула самого молодого главы Башни магов… но совершенно слепой, когда дело касалось любви.

Раньше Аэллия считала его дураком. Однако среди читателей он пользовался огромной популярностью. Что ж, это было их мнение, не её.

Пристально вглядываясь в зелёные глаза Адриана, она медленно поднялась.

— Почему же ты сегодня так настойчив? Не можешь оставить меня в покое?

Её пальцы молниеносно перехватили серебряную иглу, что покоилась в руке мага. Взгляд Аэллии был холоден. Когда именно их отношения испортились? Наверное, когда он влюбился в Беллиту?

Она не помнила. Да и не видела в этом смысла. Её это не интересовало.

Каким бы могущественным магом ни был Адриан, он не представлял для неё ценности. Скорее, наоборот — был обузой, мешающей её планам. В прошлом он постоянно путался у неё под ногами, вставляя палки в колёса.

Аэллия наклонила голову и ухмыльнулась, играя с серебряной иглой, ловя блики света на её тонком лезвии. Затем бесшумно подняла руку, направляя острие точно в шею Адриана.

— В Башне магов, должно быть, не знают, что такое двери, раз ты вот так просто врываешься в покои принцессы? Если рискнул так поступить, у тебя должна быть веская причина.

— Я пришёл передать вам послание от его высочества наследного принца. И… у меня есть кое-что, что я должен вам сказать лично, — спокойно ответил Адриан.

— Разумеется, ты хотя бы попытался войти через дверь?

— О, конечно. Но ваши служанки были непреклонны и заявили, что не позволят мне войти.

Аэллия едва заметно усмехнулась. Она давно почувствовала, что слуги были напряжены, но теперь стало ясно, почему. Они боялись, что, если впустят Адриана, разразится настоящий скандал.

Но не это её волновало. Главное раздражение вызывал сам факт его присутствия. Как бы сильно император и наследный принц ни покровительствовали Адриану, никто не давал ему права так самоуправствовать.

Аэллия сделала шаг вперёд, сокращая расстояние между ними.

— Я ведь спросила не просто так. Ты и правда воспринял мой вопрос всерьёз? Какая жалость…

Игла в её руке угрожающе блеснула. Адриан тут же отступил на шаг, подняв руки в жесте примирения. Однако страха в его глазах не было. Он был магом, признанным Империей, и такие ситуации не могли его испугать.

— Ха-ха… конечно, нет. Кстати, вы выглядите неважно, принцесса.

Его попытка сменить тему была слишком очевидной. Что ж, он знал, что нарушает границы, и всё же осмелился их переступить?

Аэллия устало прикрыла глаза.

— Если бы ты не появился здесь, я бы чувствовала себя куда лучше.

Он молчал, но взгляд его на мгновение метнулся к серебряной игле в её руке. Что-то промелькнуло в его зелёных глазах, неуловимое и сложное.

Это было странно. Он видел её ярость, знал, как предсказуемы её вспышки гнева. Однако сейчас что-то изменилось. Если раньше её эмоции искрили в воздухе, как молнии во время грозы, то теперь всё будто бы провалилось в бездонную пустоту. Как будто она… смирилась?

Адриан осторожно взял её за руку.

Едва ощутимое движение вниз — и Аэллия послушно опустила иглу, словно вовсе не собиралась никого ею ранить.

— Вы выглядели так с самого утра, — произнёс он тихо. — Как будто вам плохо… как будто вы отравлена.

Отравлена. Естественно, яд не мог пойти на пользу её организму. Сколько его накопилось в её теле? Может, у неё уже выработался иммунитет?

Она помнила, как в восемнадцать лет, поздней осенью, получила удар клинком. Кровь была отравлена, но она выжила. Она всегда была осторожна. И всё же — слишком часто оказывалась под угрозой. Даже если не было мгновенной реакции, яд накапливался в её теле, заставляя её время от времени падать в обморок.

Проклятая жизнь… Но в этот раз всё должно было быть иначе.

Аэллия резко выдернула руку из его ладони, как будто очищаясь от нежелательного контакта. Серебряная игла с лёгким звоном упала на стол. Она была на пределе. Чувства заглушали разум. Но она поняла: если она хотела предупредить Адриана, то могла сделать это словами, а не угрозами.

Ненужные конфликты были утомительны.

Все в этом месте уже имели свои заданные роли, и у Аэллии не было ни желания, ни сил пытаться их изменить. Её вполне устраивала репутация достаточно достойной принцессы, к которой нельзя относиться с пренебрежением. Лишь бы этого хватило, чтобы, когда придёт время, беспрепятственно покинуть империю.

— Если, конечно, ты не хочешь первым занять место среди желающих стать моим женихом… В противном случае советую впредь не красться в спальню принцессы.

Слова прозвучали насмешливо, но Адриан, кажется, действительно растерялся.

— Женихом?

— Разве ты не знаешь, насколько быстро разносятся слухи во дворце?

Не дождавшись ответа, Аэллия равнодушно развернулась и вернулась к столу. Всё равно уже в скором времени об этом будет говорить весь двор. Она взяла со стола остывший хлеб — с самого утра не было возможности поесть, а голод давал о себе знать.

Жених…

Адриан несколько раз прокрутил в голове это слово, не отрывая взгляда от девушки. Сватовство с королевством Харбен уже завершилось, значит, решение было принято после её аудиенции у императора.

Аэллия молча разрывала хлеб и ела почти машинально, словно делала это неосознанно. На миг ему даже почудилось, что она подавлена.

Принцесса, которой всего семнадцать, ещё не прошедшая обряд совершеннолетия… и помолвка. Странное сочетание. Хотя почему он раньше воспринимал это как нечто само собой разумеющееся?

В империи дозволялось вступать в брак с восемнадцати, но никто не был к этому обязан.

Она сжала в зубах кусок хлеба, и её щёки слегка надуло. Этот детский жест выглядел настолько неожиданно, что Адриан едва сдержал улыбку. Теперь он понимал, почему Беллита называла Аэллию милой.

Щёлкнув пальцами, он направил к её тарелке лёгкий поток магии. Остывшая еда тут же разогрелась, став идеально тёплой.

— Так… А теперь к сути.

Аэллия спокойно проглотила хлеб и лениво посмотрела на него. Она сразу догадалась, что в тёплой пище не было заслуги слуг.

Она дала ему возможность говорить, но Адриан лишь на мгновение задумался. Лгать не хотелось, но… Он и впрямь не был здесь по приказу наследного принца. Просто после утренней встречи с императором дворец оставался тревожно тихим. Он пришёл, чтобы убедиться, что с Аэллией всё в порядке.

Она казалась чересчур спокойной. А завтра её наверняка навестит Беллита. Перед этим Адриан хотел убедиться в искренности её извинений. Она и правда раскаялась или просто использовала это как отвлекающий манёвр, чтобы затем вновь причинить Беллите вред?

И всё же, даже это было не главным.

Он не мог оставить без ответа один вопрос: почему она вдруг так резко изменила поведение?

Аэллия была не из тех, кто принимает решения ради мести. Она прекрасно понимала, что император ни за что не отправит Беллиту в Харбен. Что любая её попытка — это лишь способ навлечь гнев правителя на саму себя.

Она просто хотела выжить. А он… он знал это. Но всё равно винил её. Просто потому, что испытывал к Беллите симпатию.

Слегка нахмурившись, Адриан поднял руку, собирая в ладони магию. В воздухе засияло мягкое изумрудное свечение, и вскоре перед ним появилась керамическая кружка с рисунком котёнка.

Даже сам не осознал, как проецировал образ, что мелькнул у него в голове.

— Хотел бы извиниться за свою резкость по пути к императору.

Он наполнил кружку молоком, почти доверху. Аэллия не притронулась к воде, лишь ела хлеб всухомятку, и это почему-то раздражало. Девушка посмотрела на него, но не взяла кружку.

Адриан поставил её прямо перед ней. Он искренне хотел проявить заботу, но… на неё это не произвело никакого впечатления.

«Банановое молоко было бы лучше».

Мысль всплыла сама собой. Простая, но настойчиво напомнившая о той жизни. Аэллия вспомнила пузатые бутылочки с любимым напитком, которые покупала каждое утро. В холодильнике Сэа их всегда было много.

На душе шевельнулось лёгкое разочарование. Может, стоит просто попросить кого-то размять банан и смешать его с молоком?

— Не беспокойтесь, оно не отравлено.

Адриан явно неверно истолковал её колебания. Не желая продолжать этот нелепый разговор, Аэллия кивнула. Мужчина, удовлетворённый её ответом, едва заметно улыбнулся.

«Всё-таки спокойная Аэллия и впрямь выглядит мило…»

— Хорошо, я приму твои извинения. А теперь можешь идти.

Он хотел было спросить, значит ли это прощение, но вовремя остановился. В памяти всплыли её слова, сказанные Кайлу: «Преследовать меня, умоляя о прощении, — это тоже разновидность насилия».

Аэллия медленно провела пальцем по изображению котёнка на кружке. Он напоминал бродячего кота, которого она каждый день встречала по пути в школу.

Однажды вспомнив, она уже не могла остановиться.

—Тогда до встречи.

Адриан медлил.

У него ещё были дела, связанные с Беллитой, но… выражение лица Аэллии выглядело каким-то пустым. И он не мог заставить себя заговорить. Так что на этот раз он поступил правильно. Молча развернулся, направился к двери и… открыл её сам.

После ухода непрошеного гостя комната снова погрузилась в тишину.

Аэллия спокойно разломила ещё кусок хлеба и, словно между делом, взяла новую серебряную иглу, погружая её в молоко. Она не думала, что Адриан её отравил. Но полностью довериться ему тоже не могла.

Пока она не покинет империю, никто не заслуживал абсолютного доверия. А теперь, когда она извинилась перед Беллитой, их пути, вероятно, больше не пересекутся.

Это должно было быть облегчением. Но, пожалуй, Аэллия слишком рано расслабилась. Она ещё не знала, что Беллита планирует укрепить сестринскую связь… И что её настигнет нечто куда более утомительное.

S3