Глава 13. Все-таки канцлер

Император Мингуан глубоко вздохнул, его взгляд на Чу Цзин-вана был спокойным и отстраненным, когда он медленно поведал о состоянии Сяо Ши.

…

— Ну как?

— У моих любимых министров все еще есть возражения против Моего решения?

Лица нескольких министров, вступившихся за провинившихся, побагровели. Они никак не ожидали, что Сяо Ши пострадала настолько серьезно.

Как у них только хватило наглости просить заступничества? Это… это просто позор для благородных мужей!

Чу Цзин-ван слушал с полным недоверием в глазах. В его воспоминаниях Сяо Ши была лишь очень худенькой. Этот ребенок отличался выдающимися литературными талантами. Каждый раз, когда фуцзы хвалил ее, она рассказывала об этом матери, та с улыбкой гладила ее по голове, и Сяо Ши выглядела очень счастливой.

Вспоминая слова императора Мингуана о «холоде, проникшем в тело», и его прежний взгляд, Чу Цзин-ван внезапно вспомнил ту снежную ночь…

Добившись желаемого эффекта, император Мингуан, однако, помрачнел.

— Покушение на императорскую родню, сговор с министрами… Вы хотите выйти за рамки своих полномочий? Неужели за годы Моего правления Я был так добр, что вы, министры, забыли, как Я получил этот трон?

Как они могли забыть!

Этот правитель в свое время повел войско, уступавшее числом противнику, и лично сбросил с коня низложенного наследного принца. Пленных либо казнили, либо сурово наказывали. Целый месяц столица жила в страхе и крови.

— Ваше Величество, успокойте гнев! — снова раздался единодушный возглас.

У Цзян Юаня немного затекли ноги от долгого стояния на коленях. Как подобает верному канцлеру, он должен смело высказывать свое мнение!

Он демонстративно поднялся. Пользуясь тем, что министры опустили головы и не видели его, он тайком потер колени.

С напускным безразличием игнорируя испепеляющий взгляд императора Мингуана, Цзян Юань начал:

— Ваше Величество, трижды подумайте. Эти несколько человек — всего лишь желторотые птенцы. Лишать их жизни — слишком жестокая мера.

Император Мингуан уважал Цзян Юаня, но дело касалось Сяо Ши. Он холодно хмыкнул:

— И какой же хороший способ предлагает канцлер Цзян?

Помощник министра налогов и главный цензор отчаянно подавали знаки Цзян Юаню, надеясь, что он спасет жизнь их непутевым сыновьям.

Их жесты были слишком очевидны. Взгляд императора Мингуана изменился, став жестким.

— М?

Цзян Юань больше не медлил:

— Как можно менять золотые слова и нефритовую речь Вашего Величества! По мнению вашего покорного слуги, Ваше Величество должен следовать первому указу, но Сяо Ху не следует ссылать на границу. Остальных же заключить в Летнюю Террасу пожизненно, ожидая решения наследного господина Сяо!

Тишина. В зале воцарилась такая тишина, что было слышно, как падает иголка.

Видимо, кто-то не выдержал. Из рядов министров донесся голос:

— Это тоже весьма сурово…

Цзян Юань потрогал отросшую щетину. «Простаки, — подумал он, — неужели не видите, как накалилась обстановка? Сегодня император Мингуан твердо решил защитить Сяо Ши, даже если бы пришлось умереть прямо в тронном зале. Кто посмеет сейчас перечить императору? Жить надоело?»

Голос был очень узнаваемым. Император Мингуан сразу понял, что это был тот самый грубый и крепкий мужчина, его помощник военного министра Сунь Мэн.

Прямолинейный человек.

Но тот, похоже, не осознавал этого и продолжал бормотать себе под нос:

— Точно старый лис. Все чернила в его животе перебродили в коварство.

Видя, что в зале нет возражений, император Мингуан принял окончательное решение:

— Поступаем, как сказал канцлер Цзян. Окончательное решение примем после того, как Сяо Ши поправится.

Услышав слова императора Мингуана, помощник министра налогов и главный цензор упали в обморок. Герцог Чжэньго тоже побледнел. Такое наказание было едва ли не хуже казни — оно обрекало на пожизненные страдания.

Так, ясным солнечным утром, громко и трагично завершилась история беды, начатая детьми.

Сразу после утреннего приема император Мингуан поспешил в Тайюань.

Как и ожидалось, та, кто вчера была вся в крови, теперь болезненно лежала на кровати. Ее лицо выражало лишь недуг и печаль.

Маленькое личико было бледным, губы — бескровными.

Императрица Сяо сидела рядом с Сяо Ши. Ранее она принесла яйцо, чтобы Сяо Ши покатала его по телу — хоть какой-то знак того, что о ее дне рождения помнят.

Сяо Ши была сейчас очень слаба, даже лекарство пила с трудом, делая два-три глотка и останавливаясь.

Заметив краешек ярко-желтой одежды, Сяо Ши медленно подняла голову и встретилась взглядом с глазами, полными сострадания.

— При… приветствую Ваше Величество…

Императрица Сяо тоже увидела императора Мингуана и поспешно поклонилась. Император махнул рукой.

Сев у кровати Сяо Ши, император Мингуан с болью в сердце коснулся ее волос и тихо сказал:

— Жоань, будь спокойна. Тех, кто тебя обидел, дядя уже сурово наказал. Когда ты поправишься, их судьба будет в твоих руках!

Сяо Ши с трудом выдавила улыбку и ответила:

— Хорошо. Все как скажет дядя.

От этого «дядя» император Мингуан чуть не расплакался прямо перед Сяо Ши. Он был рад услышать это.

— Твой отец занят государственными делами. Давай ты будешь жить у дяди, хорошо? Твой старший брат наследный принц тоже очень беспокоится о тебе, уже два дня просит Меня позволить ему навестить тебя.

Искренние слова и забота согрели сердце Сяо Ши. Теперь у нее не было матери, а тот человек наслаждался семейным счастьем. Он всегда был послушным и почтительным сыном, и теперь, вероятно, его методы станут еще более открытыми.

В этот раз ей повезло, что те двое спасли ее. А что будет в следующий раз? Успеет ли дядя спасти ее?

Немного подумав, Сяо Ши подняла бледное личико.

— Хорошо, слушаюсь дядю, — послушно согласилась она.

Император Мингуан снова погладил Сяо Ши по голове.

Он повернулся к своей императрице и сказал:

— Отныне ты будешь больше заботиться о ней.

— Слушаюсь Вашего приказа.

…Спустя полмесяца…

В столице прошел небольшой слух, который больше всего обсуждали горожане: дети канцлера и великого генерала были помолвлены.

Одна — умная и чистая сердцем, начитанная благородная девица, другой — благородный, но весьма непослушный юный генерал. Что ж, они подходили друг другу.

Уголь в жаровне весело потрескивал. Цзян Чжицзюнь, находясь в своей комнате, услышала голос Хо Чжэна.

Хо Чжэн снова пришел в поместье Цзян поиграть с Цзян Чжицзюнь. На этот раз он выглядел очень гордым, его маленькое лицо сияло.