Глава 45.2

Малыш резко поднял голову и подумал о высоком сильном дяде, которого он только что встретил.

— Дядя!

Он тут же бросился к двери, рывком распахнул ее, рванул вперед и… врезался в ноги Ли Цзюня, который слушал прямую трансляцию и только что сделал вид, что пришел из маленькой гостиной на первом этаже.

Лицо малыша побелело, и он нетерпеливо жестикулировал, пытаясь дотянуться до большой руки Ли Цзюня, что означало: у него не было другого выбора, кроме как просить о помощи.

— Дядя, пожалуйста, помоги моей мамочке... На этот раз она в одежде...

Ли Цзюнь уже собирался сказать «да», когда его застала врасплох вторая половина фразы.

Он замер в замешательстве, а тем временем малыш встревожился еще больше.

Ли Цзюнь подтянул брюки и посмотрел вниз, увидев, как крошечные белые пальчики малыша дергают его за штанину.

— Дядя, если ты поможешь моей маме, я разрешу тебе пить колу. И если ты сделаешь что-то плохое в будущем, я сохраню твой секрет!..

Ли Цзюнь чуть не ударил себя по лицу.

Что такого плохого он способен сотворить?

Однако, когда он увидел рыдающего малыша, его сердце сжалось, он наклонился и взял его руку в свою.

Маленькая ручка малыша – мягкая, но в ней будто была заключена тяжесть всего мира.

Мальчик был его ответственностью.

— Идем, — сказал Ли Цзюнь, мгновенно поднял его на руки и сделал несколько широких шагов, входя в комнату.

На случай, если Е Сусу действительно упала в обморок и малыша напугает это зрелище, он отпустил Е Сюня в комнате и приблизился к двери в ванную.

Он постучал и предупредил:

— Госпожа Е, на счет три я вхожу, — сказав это, он внимательно прислушался, пытаясь уловить звуки движения. Но не успел он начать считать, как дверь ванной открылась изнутри.

Мягкое, сладко пахнущее тело в кремовой ночной рубашке сделало один шаг вперед и рухнуло прямо ему в объятья! Мягкие, будто бескостные руки уперлись ему в грудь, а ее запах мгновенно заполнил его нос. Сегодня она пахла сладкой смесью апельсинового цвета и жасмина, как нежный распускающийся цветок, колышущийся на ветру.

У Ли Цзюня застучало в висках.

Этот запах...

Неужели она просто использовала гель для душа Hermes с ароматом цветущего апельсина для чистки ванны?

Он опустил глаза, и его мозг забуксовал.

Это точно была женщина, которая хотела много денег и жить в роскоши?

Он вдруг засомневался.

Возможно, на самом деле это не так.

Возможно, она просто считала, что ими легко пользоваться, и поэтому они ей нравились?

— Ой... Колени ослабли…

Лицо Е Сусу слегка побледнело, когда она подняла голову и посмотрела на него. Она вздохнула, и ее обжигающе горячее дыхание коснулось его шеи…

Мышцы на теле Ли Цзюня напряглись.

Через секунду он взглянул на Е Сюня, который застыл рядом и все еще сильно нервничал. Казалось, малыш вот-вот заплачет – его лицо было перекошено от страха.

Ли Цзюнь был занят тем, что поддерживал Е Сусу, сжимая ее тонкую талию.  

— Прошу прощения, — извинился он, быстро наклонился и поднял ее на руки. Е Сусу слабо ахнула.

В тот момент, когда он выпрямился, в голове Ли Цзюня промелькнула только одна мысль: она такая легкая...

Слишком легкая!

И вот с таким хрупким телом она зачала ребенка, выносила его, родила и пять лет растила одна?

Ли Цзюнь опустил глаза и почувствовал, как стрела в его груди все глубже и глубже вонзается в сердце.

[Простите, а чем они сейчас занимаются?]

[Есть ли здесь представитель класса, который объяснить мне, что они делают?]

[Эх, вы! Женщина сказала, что у нее ослабели ноги, а мужчина извинился за грубость... А теперь давайте включим воображение и представим красивого мужчину, который берет на руки мягкую, красивую до кровотечения из носа женщину. Представили?]

[Черт возьми, как красиво…]

[Это прекрасно +1]

[Малыш, у-у-у, такое чувство, что ты удачно выдал свою мамочку замуж!]

Прямой эфир и очередной ежедневный шквал эмоциональных комментариев от зрителей.

Десять минут спустя Е Сусу лежала под мягким одеялом и смотрела то на строгого мужчину, стоящего перед ней, то на обеспокоенного маленького мальчика, который лежал рядом с ней на краю кровати.

— Э-э-э... И что это? — проникновенно спросила Е Сусу, глядя на чашку с водой и лекарство в руке мужчины.

— Мамочка, это вода, — сразу же обстоятельно ответил малыш. — Я сам погрел ее на кухне.

Е Сусу неохотно подняла свое маленькое личико, а через секунду наморщила нос, спрятала руки под одеялом и откинулась обратно на подушку.

— Ну, мне вдруг немного захотелось спать, поставь его на тумбочку, я выпью, когда остынет.

Е Сюнь хотел было возразить, но не решился, лишь поправил ей одеяло и жалобно посмотрел на нее своими темными глазами.

Он успел нагреть воду, но она быстро остывает.

— Сначала прими лекарство, а потом отдыхай, — нахмурился стоящий у кровати Ли Цзюнь и посмотрел на электронный градусник.

38,7.

Будь он на ее месте, он бы справился, но она...

Ли Цзюнь взглянул на ее тонкую белую шею, которую она прятала под одеялом, как страус, и незаметно вздохнул. Ее вес был слишком мал – слабое тело имеет слабую иммунную систему.

— Я спросил, что делать, своего семейного врача. Прими пока таблетку, посмотрим, как ты будешь чувствовать себя ночью. Но утром обязательно нужно пойти в больницу... — он тщательно все объяснял, чтобы успокоить напряженного и нервничающего малыша.

Но, прежде чем он успел сказать что-то еще, Е Сусу исчезла.

Она проскользнула под одеяло и стала напоминать большой снежный ком.

— Я уже сплю, — раздался изнутри приглушенный голос, и Ли Цзюнь слегка приподнял одну бровь. Как ребенок!

Темные глаза Е Сюня изумленно распахнулись: люди, которые спят, вообще не разговаривают.

У него было страдальческое выражение лица: «Должен ли я сказать маме?»

— Мамочка...

Е Сюнь посмотрел на дядю, затем – на Е Сусу, и на мгновение его маленькое личико скривилось.

Она не может принять лекарство. Но если она не примет его, может стать еще хуже, и тогда придется идти в больницу, чтобы сделать укол.

Е Сюнь точно знал это, потому что уже болел раньше – у него был горький опыт: ему было больно, когда его тыкали в ягодицу иголкой.

Тем временем Е Сусу завозилась на кровати и приглушенным одеялом голосом сказала:

— Если честно, я уже выздоровела.

Ли Цзюнь вздрогнул, а его брови удивленно взметнулись вверх.

Температура измерялась всего минуту назад.

— Ты не хочешь принимать лекарство? — полувопросительно произнес он, мгновенно догадавшись, почему она вдруг внезапно выздоровела.

Конечно, не успел он закончить фразу, как увидел, что «большой снежный ком» под одеялом застыл.

Двое мужчин, один большой, а другой маленький, посмотрели друг на друга.

Е Сюнь не мог в это поверить.

Человек возраста его матери, по крайней в два раза старше его – и она все еще боится принимать лекарства?

Он всегда считал, что Е Сусу ничего не боится.

Ой, нет… Недавно она боялась воды, но это не считается.

Маленькая головка Е Сюня приблизилась к «большому снежному кому», и он успокаивающе сказал:

— Лекарство не горькое.

Но Е Сусу только глубже зарылась под одеяло, однако уже вскоре была вынуждена вылезти из-под него, показав свое нежное личико, слегка покрасневшее от жара.

— Не...

Малыш думает, она никогда не принимала лекарство?

Разве не лекарство в конце концов убило мяумяу?*

П.п.: человеческие лекарства опасны для животных. Скорее всего, здесь автор делает отсылку на соответствующий случай, произошедший в Китае несколько лет назад

— Я в порядке, правда... Помоги мне встать, я все еще могу бегать по комнате, триста кругов...

Маленькое личико Е Сусу было очень серьезным, но глаза Е Сюня, напротив, распахнулись еще больше: мама действительно боялась страданий!