Глава 44.1

[Ах, малыш засуетился, он так волнуется!]

[Мама больна, а он один, эй-эй-эй, что делать, если мама горит?]

[У-у-у, детеныш!]

Зрители прямого эфира очень быстро поняли, что что-то было не так.

У малыша не было времени на трансляцию – как только он пришел домой, то кинулся в ванную, как будто его маленькая попка горела. Он намочил маленькое полотенце и выбежал обратно в комнату. Нужно было уложить Е Сусу на кровать и пристроить полотенце ей на лоб. Малыш кружил вокруг нее, даже не сняв свой маленький портфель.

— Мама, приляг.

— Мама, выпей воды.

— Мама, полотенце...

— Градусник... нужно измерить температуру… — пробормотал он, вспомнив то, что когда-то говорила его бабушка, и снова засуетился, как маленький муравей на горячей сковороде.

Но есть ли у них дома градусник?

Он замер, растерявшись, даже пушистые прядки на его макушке будто поникли.

[Ребенок, быстро достань телефон, я сестра-врач, дай посмотреть, что у твоей мамочки? Ты уверен, что это температура? Другие симптомы есть?]

[Вчера шел дождь, и мама простудилась?]

[Похоже, мамин голос немного хрипит… не волнуйся, если лихорадка вызвана простудой, скоро все будет хорошо.]

[Тихий голос моего детеныша дрожит, он расстроился.]

Пока Е Сюнь торопливо перебирал вещи в чемодане, Е Сусу почувствовала еще большую слабость, а симптомы дискомфорта, казалось, стали гораздо хуже, чем в полдень.

Она больна.

Когда она еще была кошкой, она несколько раз болела, но человеческое тело, кажется, слабее, а самое главное... у нее еще есть две задачи, которые нужно выполнить сегодня.

В ушах шумело.

— Малыш, все в порядке, но… ты можешь пока почитать сам? Маме нужно отдохнуть…

Е Сусу с трудом приподнялась, но не выдержала и упала обратно на подушку.

Голова болела так сильно… Нос заложило, как будто его заткнули большими кусками ваты – она едва могла дышать.

— Мамочка… — Е Сюнь поспешно приблизился и протянул свою маленькую ручку, чтобы коснуться лба Е Сусу. Прикоснувшись к ней, он отпрянул и потрогал свой лоб. — Ты горячее, чем я...

Его непроницаемо-черные глаза быстро затуманились.

— Прими лекарство, и надо пойти в больницу... Нет...

Когда он торопился, его речь становилась немного бессвязной. Он не знал, где находится больница, и не знал, как отвезти маму туда. Кажется, что лекарств дома не было.

Он даже не знал, куда их кладут.

Через мгновение его маленький ротик сжался, а на глаза навернулись слезы.

Он был напуган.

У него была только мама, когда он был совсем маленьким. Сначала они жили с бабушкой, но потом и она уехала.

У него осталась только мама.

Если бы с ней что-то случилось и она его бросила, он бы не знал, что делать... После этого он стал бы совершенно нежеланным ребенком.

И… и мамочка намного лучше, чем раньше!

Она ему нравится.

Он даже не сказал ей в прошлый раз, что она ему тоже нравится гораздо, гораздо больше, чем раньше.

Когда малыш подумал об этом, он ничего не мог с собой поделать, и наконец разрыдался.

— Мамочка, пойдем в больницу... У меня теперь есть деньги... Давай возьмем такси... У-у-у...

Раньше он слишком сильно подавлял себя. Если ему хотелось плакать, он всегда сдерживался, а если и плакал, то только тайком, потому что Е Сусу била его: ей не нравилось, когда он плакал.

Но теперь он плакал навзрыд, как и другие дети.

Вся его маленькая бравада рухнула.

Это был момент, когда он соответствовал своему настоящему возрасту: он слабый, беспомощный и жалкий.

[А-а-а! Детеныш!]

[Не плачь, малыш, не то корона упадет с твоей головы.]

[Лучше поплакать, ребенок слишком долго сдерживался, он был таким послушным, но на этот раз он наконец-то выпустил все эмоции из-за болезни матери].

[Наконец-то он плачет, как мой маленький дьяволенок в поисках игрушек].

[Эй, иди сюда, сестричка тебя обнимет.]

[Вот что значит детство: плакать, когда не можешь победить кого-то, плакать, когда расстроен, плакать, когда боишься – это правильно!]

[Фух, мне кажется, детеныш сейчас более настоящий, чем когда-либо раньше. У-у-у, на монетки для мамы, малыш].

Ли Цзюнь, который только что получил лекарство от простуды и собирался попросить водителя снова сесть за руль, услышал плач ребенка в своей Bluetooth-гарнитуре, и его брови сошлись вместе.

Он впервые почувствовал связь между кровью и сердцем.

Плач его ребенка отдавался болью во всем теле, будто пронзал насквозь сердце и легкие.

Он неосознанно сдавил в руке пакет, где были лекарства, скомкав его.

Е Сусу была единственной поддержкой Е Сюня, единственной семьей, которая была у него…

В плаче ребенка слышалась сильная привязанность к матери. Путь между матерью и сыном оказался более трудным, чем он мог себе представить.

Ребенок не мог жить без матери.

Ли Цзюнь опустил глаза и уставился на экран телефона.

Е Сусу заболела, а защитные силы малыша были почти разрушены.

Если бы ему пришлось забрать малыша...

Ли Цзюнь почувствовал, что его легкие горят между вдохами, и сжал виски. Кажется, это именно он должен уйти.

Вскоре из Bluetooth-гарнитуры послышался слабый и немощный голос Е Сусу:

— Сынок, посмотри на свое маленькое цветущее личико, оно будто залито дождем.

Хотя он не мог видеть картинку, Ли Цзюнь мог слышать легкий и счастливый тон ее голоса, а выражение ее лица в данный момент должно было быть обычным, с этой ее легкомысленной улыбкой. Мягкое белое личико, улыбающееся так сладко и жизнерадостно, по ней вообще нельзя сказать, что она мать такого большого ребенка.

Но ее слова оказали на малыша буквально магическое воздействие – плач затих.

— Я в порядке, я просто немного полежу и все пройдет. У тела есть функция самовосстановления; как говорят предки: хороший человек никогда не живет долго, а плохой живет тысячу лет. Твоя мамочка... относится к последней категории. У меня еще много работы в этом мире, не волнуйся.

Хоть это и слабое утешение, но оно, кажется, помогло… Однако ее слова прозвучали странно.  

Уголки тонких губ Ли Цзюня приподнялись, а в глазах появилась редкая улыбка. Глядя на экран мобильного телефона, он читал комментарии, возникающие в комнате прямой трансляции, и видел, что почти все они были восхвалениями Е Сусу.

Ли Цзюнь посмотрел на часы на запястье, его брови расслабились, а взгляд уже не был таким напряженным, и он откинулся на спинку автомобильного сиденья.

Она действительно неплохая.

Он должен был признать, что она была хорошей женщиной… в определенных аспектах.

Она заслуживала эти комплименты.

— Поехали.

Он слышал в наушниках слабый голос с убаюкивающими интонациями и тихий ответ малыша, который постепенно успокаивался, и его лицо очистилось от мрака.

Атмосфера в машине тоже, казалось, прояснилась.

Водитель и Лю Чжэнь одновременно вздохнули с облегчением. Однако в следующий момент в салоне раздался приглушенный голос:

— Сообщите прокурору Гао, отправьте письмо адвоката в детективное агентство и приготовьтесь отправить дело в суд. Информация, которую они мне предоставили, была неточной и крайне вводящей в заблуждение, я хочу привлечь их к юридической ответственности.