Хуа Цюн разделила свою порцию булочек из мяса шипастого кабана на две части. Одну съела сама, а другую вместе с тарелкой осторожно убрала в мешочек хранения.
Закончив, она повернулась к подруге: — Сяся, ты ведь потом ещё пойдёшь собирать травы?
Е Ся кивнула. Булочки из мяса шипастого кабана содержали столько духовной силы, что позволили бы ей уйти дальше в горы.
Хуа Цюн задумалась, затем вытащила из-за ворота одежды прозрачную, переливающуюся жемчужину на цепочке и протянула её Е Ся. — Дарю.
Е Ся недоверчиво посмотрела на неё, потом неожиданно приблизилась и прошептала: — Сбываешь краденое?
Улыбка Хуа Цюн едва не сошла с лица. — И какой же я предстаю в твоих глазах?
Е Ся презрительно скривила губы. Мысленно добавила: «Да какой же ещё? "Хуа Бедняжка"». Хуа Цюн, словно прочитав её мысли, энергично взъерошила ей волосы.
— Моё имя — "Цюн" из строфы "Брось в меня папайю, а я одарю тебя нефритом". Оно означает "прекрасная яшма" и не имеет никакого отношения к бедности. — Она слегка кашлянула. — Если назовёшь меня "сокровищем", я даже откликнусь.
— Никто из взрослых не называет себя "сокровищем". Неужели все вы такие бесстыжие? — парировала Е Ся.
— Ты стала менее милой, чем раньше, — вздохнула Хуа Цюн.
Они смотрели друг на друга, и вскоре обе не выдержали и рассмеялись.
Хуа Цюн надела жемчужину на шею Е Ся. Та потрогала её, недоумевая: — С чего вдруг решила подарить?
Девушка в розоватых одеждах посмотрела на неё тепло: — Мы же друзья-сорванцы, годами вместе грязь ели. Разве наша дружба не стоит одной жемчужины?
Е Ся холодно взглянула на неё: — …Кто тут сорванец? Не выдумывай. Я выбираю быть человеком.
Не успела она договорить, как получила легкий тычок по голове.
Хуа Цюн отдернула руку, прикрыла лицо и запричитала с фальшивыми слезами: — Бедная я, бедная! Сяся отказывается со мной дружить…
У Е Ся сжались кулаки: — Твой плач ужасно фальшивый. Замолчи.
Хуа Цюн фыркнула, встала и потянулась. Обернувшись, она улыбнулась: — Ладно, не буду тебя задерживать. Когда разбогатеешь на травах, не забудь угостить меня!
— Ни за что! — крикнула ей вслед Е Ся. — Даже не мечтай!
***
Попрощавшись с Е Ся, Хуа Цюн применила технику облегчения тела и быстрым шагом направилась к малой парящей горе Отдела флейты. Пять малых парящих гор делились на Отдел флейты, Отдел цитры, Отдел колоколов, Отдел ху (иностранных инструментов) и Смешанный отдел. В центре, окружённая ими, находилась большая парящая гора — обитель патриарха и старейшин секты Юй Сянь.
Сегодня проходило ежемесячное испытание в Отделе флейты. Хуа Цюн, недавно занятая вымогательством у Старшего брата, была совершенно не готова — если не считать одного: храбрости встретить шквальный ветер. Да, ветер, в самом буквальном смысле.
Переступив порог прозрачного защитного барьера, напоминающего перевёрнутую хрустальную чашу, она увидела скалы, будто изгрызенные бешеными псами. Ууух! Мощный ветер мгновенно поднял волосы всех присутствующих.
Многие ученики не продержались и минуты. С криками их швыряло к краю барьера, словно измотанные до поломки игрушки. Там они прилипали к невидимой стене, их тела неестественно изгибались, испытывая пределы физических и душевных сил. Постепенно они переставали сопротивляться, достигая состояния единения тела и духа, непостижимого для обычных людей.
В отличие от жалкого вида учеников, седовласый, но моложавый старец невозмутимо восседал в глазу бури. Перед ним на каменном столике стоял нефритовый кувшин, а чай в рядом стоящей чашке даже не шелохнулся.
Поглаживая серебристую бороду, он провозгласил: — Начинаем! Те, кого прибило к барьеру, автоматически получают "неуд"!
Сверху донесся приглушённый стон.
Старец недовольно хмыкнул: — Если не можете справиться с простым ветром, то о каком бессмертии речь? Нынешняя молодёжь даже основы освоить не в силах! Каждое поколение хуже предыдущего!
— Ладно, Люй Жуй... кхм-кхм, Лю Жуй! Начнём с тебя.
Ученик по имени Лю Жуй с трудом открыл глаза и, повернувшись к старцу, поднёс к губам сяо (продольную флейту). На лбу у него вздулись вены. Он пытался играть, но звуки выходили рваными. На середине мелодии его вместе с флейтой подхватило ветром и унесло ввысь, окончательно заглушив.
Учитель Сун покачал головой: — Неуд. Следующий.
Ученики переглянулись, вспомнив зловещую легенду. Говорили, что один старший ученик Отдела флейты, слишком долго висевший на "Стене Позора", однажды тронулся умом. Он бормотал что-то вроде: "На Стену Позора — как домой", "Там такие таланты собрались, разговоры ведутся душевные", "Обожаю там находиться!" Потом он бросил путь бессмертия, спустился с гор и стал каменщиком, специализируясь на кладке стен.
— Следующая, Хуа Цюн.
При звуке этого имени ученики дружно дёрнулись. Они ринулись прочь от названной, отступая к барьеру.
Учитель Сун взглянул. Перед ним стояла девушка в стандартной светло-розовой ученической одежде, отчаянно пытавшаяся улыбнуться ему сквозь бешеный ветер, отчего лицо её искажалось. Рука старца, державшая чашку, замерла. Его до сих пор невозмутимое лицо впервые за испытание выразило нечто похожее на тревогу. — ...Начинай.
— Слушаюсь.
Хуа Цюн подняла флейту и уверенно извлекла первую ноту —
Ученик рядом с ней с воплем полетел к небесам. Хуа Цюн продолжила играть. Жуткая мелодия пробивалась сквозь стену ветра, настойчиво долетая до ушей каждого, будто жаждая в них ввинтиться.
— А-а-а, мои уши! Мои уши осквернены!
— Нет, только не это! Не хочу больше слышать! Помогите! Помогите!
— Яо, не плачь! Я жду тебя наверху!
— Брат Ацин, уууу, жди меня...
— Неужели и на этот раз всё напрасно?
— Небеса, как же я ненавижу это!
Хуа Цюн прищурилась, словно оглохшая. Если бы звуки обрели форму, её мелодия была бы смертельно больным существом, хрипящим и бьющимся в конвульсиях. Учитель Сун уже к середине почернел лицом.
— Довольно! — загремел он, тряся бородой. — Неуд! Все неуды!
Хуа Цюн остановилась, изобразив невинное выражение лица. Ветер искажал её улыбку, придавая ей нечто жутковатое. К этому моменту внутри барьера стояла, кроме Учителя Суна, только Хуа Цюн.
Окинув взглядом учеников, носившихся в воздухе, Учитель Сун предпочёл не видеть этого безобразия. Он резко превратился в светящийся след и исчез.
Едва он скрылся, "мертвецы" на барьере мгновенно ожили. Первым делом они устремили на девушку внизу такие горящие взгляды, что, будь они способны убивать, Хуа Цюн была бы изрублена на куски.
Но у неё и в мыслях не было этого замечать. Она лишь взмахнула рукой, окутав себя защитным щитом, и пробормотала: — Что-то жарко. Лето наступило?
— Младшая сестра-а-а!
Хуа Цюн сделала вид, что только сейчас заметила тёмную массу наверху барьера. — Старшие братья и сёстры, вид сверху хорош? Не торопитесь, наслаждайтесь, а у меня дела, я пошла! — И она повернулась.
— Постой! — Ученик, принявший форму иероглифа "卍" (вань), пошевелил пальцами, пытаясь её удержать. — Младшая сестра, не уходи! Сначала спусти нас. Не волнуйся, мы всё понимаем, как можем на тебя злиться?
Ученица, похожая на иероглиф "回" (хуэй), с трудом растянула губы в улыбке: — Да, младшая сестра, когда я спущусь, научу тебя лично! В следующий раз сдадим испытание вместе!
Они переглядывались, активно жестикулируя. Хуа Цюн остановилась, обернулась и посмотрела на них с трогательной благодарностью: — Старшие брат и сестра, вы такие добрые.
— Но, старший брат, то, что ты сжимаешь за спиной... это же кукла для проклятий? А ты, старшая сестра, твой яд, кажется, просрочен? Не такой сильный, как в прошлый раз.
S3
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|