Глава 14. 10 (Часть 2)

Эрен надеялся, что его опасения напрасны. Иногда он действительно был склонен к излишним переживаниям, и ему хотелось верить, что и в этот раз все обойдется. На самом деле, Леви и Микаса по-прежнему прекрасно ладили и понимали друг друга. Стоило только вспомнить, как они общались в больнице. Леви и Микаса встретились там, когда Микаса была наиболее растеряна и беспомощна. Он стал для нее наставником, научил ее всему, что знал о жизни, полностью изменил ее судьбу. После того, как Микаса покинула больницу, их связь только окрепла. Они стали возлюбленными, семьей… почти как супруги со стажем, живущие под одной крышей, заботящиеся друг о друге, вместе планирующие поездки. Фотографии и сувениры из этих поездок висели на стенах и стояли в шкафах.

Эрен тоже заметил перемены, которые произошли с Леви благодаря Микасе. Это было не похоже на яркую сладкую глазурь, скорее на мягкий мед, обволакивающий, сладкий, но не приторный, нежно растекающийся по горлу, по всему телу. Так, мягко и ненавязчиво, Микаса преодолела защитные барьеры Леви, проникла в его сердце… Незаметно квартира брата перестала быть такой строгой и пустой, он стал больше заботиться о себе, перестал задерживаться допоздна в офисе, его вспыльчивость утихла, он научился заботиться о семье. Кто кого изменил, кто кого спас?

К сожалению, опасения Эрена оказались не напрасны. С Микасой действительно было что-то не так. Дело было не только в ее моральном и физическом состоянии, казалось, существовали и другие причины. Эрен был уверен, что Леви это заметил, но намеренно игнорировал подавленное настроение Микасы.

Мать с энтузиазмом восприняла новость о пополнении в семье. Она подробно расспрашивала Микасу о ее самочувствии, делилась своим опытом беременности, надеясь дать будущей маме полезные советы. Даже отец, единственный в семье, кто был недоволен отношениями Леви и Микасы, сиял от счастья, словно это он сам ждал ребенка. Он смотрел на Микасу с одобрением и надеждой. Конечно, Эрен был удивлен и очень рад, но, заметив предостерегающий взгляд Леви, словно тот говорил: «Твои микробы заразят Микасу», Эрен не решался подойти к ней, наблюдая издалека.

Однако Микаса не разделяла всеобщего энтузиазма и скрытого беспокойства. Она была рассеянной и как будто сторонилась Леви, словно между ними возникла неловкость.

Эрен не знал, что происходит на самом деле, и понимал, что не должен вмешиваться в отношения брата и Микасы. Но та странная близость и доверие, которые он почувствовал к Микасе при первой встрече в пять лет, та необъяснимая связь, зародившаяся много лет назад, заставляла его переживать. Видя, как Леви словно не замечает тоски Микасы, Эрен не мог оставаться равнодушным и даже начал злиться на брата.

Воспользовавшись моментом, когда родители окружили Микасу заботой, Эрен решил высказать Леви свои опасения.

— Это просто гормоны, не волнуйся, — спокойно ответил Леви.

Эрен, конечно, знал, что у беременных женщин часто меняется настроение. Одна из коллег родителей, настоящая бизнес-леди, после замужества постоянно спорила с мужем, который всегда уступал. Она с гордостью делилась с матерью своими секретами «дрессировки мужа». Но стоило ей забеременеть, как она стала ежедневно плакать на работе, а потом приходила к Йегерам, жалуясь то на пациентов, то на мужа. Иногда, когда родителей не было дома или они были заняты своими научными работами, Леви не мог выносить ее рыданий, и тогда Эрен становился жертвой, превращаясь в психолога для психолога.

Вспомнив слова Леви: «Полицейские тоже люди, и они тоже могут нарушать закон», Эрен понял, что эта фраза применима не только к коллеге родителей, но и к Микасе. Микаса — женщина, и у нее тоже есть слабости.

Возможно, Леви привык к спокойствию Микасы и поэтому считал ее состояние обычной реакцией организма, не придавая ему особого значения. Хотя, даже если это и так, Эрен не думал, что это можно игнорировать. Ему казалось, что сама природа наделила женщин мягкостью и нежностью, чтобы они могли заботиться о детях. Чувства Микасы к другому «Эрену» были неоспоримым доказательством этой природной особенности.

Поэтому он мог понять ее растерянность и тревогу.

В каком-то смысле Микаса была очень ранимой. Ее признание на первом курсе о том, что она лежала в психиатрической больнице, было своего рода просьбой о поддержке. Со стороны казалось, что в их отношениях с Леви нет равенства: он слишком много отдавал, а она просто принимала все, хорошее и плохое, постепенно становясь зависимой. Для многих девушек это, возможно, было бы счастьем, но не для Микасы. Жить в его доме, тратить его деньги, каждый день готовить, убирать, заботиться о ребенке… ей казалось, что она просто растворяется в этой жизни, ничего не добиваясь самостоятельно.

Эрен чувствовал, что Микаса — сильная личность. Это было видно по тому, как она держалась на первом курсе, когда ее сторонились из-за того, что она лежала в больнице. Она никогда не показывала свою уязвимость. И хотя ей хотелось быть защищенной, обрести семью, Микаса все же сомневалась, правильный ли выбор она сделала, позволив себе стать зависимой.

Что на самом деле чувствовал Леви к Микасе? Честно говоря, Эрен не мог понять. Он знал лишь, что брат заботился о Микасе больше, чем о ком-либо другом.

Была ли это любовь? Или, если говорить о Микасе: достоин ли Леви того, чтобы она доверила ему свою жизнь? Этот вопрос был очень важен для беременной женщины, особенно для той ее части, что скрывалась глубоко внутри, за внешней твердостью.

Их брак не был основан на любви, и Эрен это понимал. Он никогда не считал, что его родители были особенно влюблены друг в друга, скорее, они просто очень хорошо понимали друг друга, и, возможно, именно поэтому были вместе. Брак должен быть прочным, а любовь со временем проходит, ее место занимает родственная привязанность. Но Микасе нужно было нечто большее, чем просто понимание. Неуверенность в будущем и нежелание быть слабой заставляли ее пытаться вырваться из этих отношений.