Глава 2.1: Неожиданный подъём

Лу Мэн никогда в жизни не слышала о такой удаче, и её моральное состояние мгновенно взлетело до небес!

Однако, чтобы не нарушать образ Чжансунь Лумэн из книги, она поспешно опустила голову, опасаясь, что её слишком пламенный взгляд прожжёт дыру на лице главного героя.

Она всхлипнула, в голове у неё гремели праздничные салюты, но рот был накрепко заперт.

Ей не так повезло, как типичным попавшим в книгу девушкам, — у неё не было памяти оригинальной героини и не было системы, помогающей завоевать главного героя.

Она провалилась в полную неизвестность, поэтому чем меньше говорила, тем лучше.

Но Лу Мэн не знала, что её молчание и робость пришлись У Линьсюаню весьма по душе. Он приподнял фату, они выпили свадебное вино, и даже если он не остался на ночь, этого было достаточно, чтобы сохранить лицо госпожи Мэн.

У У Линьсюаня была куча неотложных дел, и он уже собирался уходить, но, взглянув на всё ещё плачущую Лу Мэн и увидев, что она плачет необычайно красиво — лицо не искажено, слёзы крупные, а сама она тиха, — после раздумий добавил:

— Если во дворце возникнут проблемы или в повседневной жизни будут неудобства, можешь послать к госпоже У.

— Нельзя...                                                         

Изначально Лу Мэн надеялась, что У Линьсюань поскорее уйдёт, но как только он заговорил о госпоже У, она вспомнила, как использовала ту старую каргу в качестве прорезывателя для зубов.

В конце концов, та старуха была главной управительницей во дворце принца, можно сказать, что кроме главного героя именно её слово было законом. Сейчас, пока она только что прибыла, та, застигнутая врасплох из-за действия лекарства, потерпела урон, но в будущем наверняка вернёт всё сторицей.

Пусть Лу Мэн и не помнила деталей сюжета этой книги, она точно знала, что госпожа У немало унижала Чжансунь Лумэн, заставляя её страдать и горько жаловаться.

Нельзя же просто сидеть и ждать смерти!

Поэтому, всхлипывая, Лу Мэн выдохнула: «Нельзя...» — затем поспешно поднялась, решив, что неважно, что именно говорить, главное — сначала пожаловаться главному герою!

Однако из-за того, что действие лекарства, даже после погружения в воду, ещё не полностью прошло, плюс на кровати, где она сидела, было рассыпано множество арахиса и фиников, из-за которых онемели ягодицы и ноги, когда Лу Мэн поднялась, она прямо по направлению к У Линьсюаню рухнула на пол с глухим стуком.

Хорошо, что одежда была толстой.

У Линьсюань, направлявшийся к выходу, резко остановился, и его выражение лица мгновенно похолодело.

Он думал, что эта женщина робкая, знает своё место и меру, но оказывается, она всё ещё питает нереалистичные иллюзии?

Он решил, что Лу Мэн бросается на него, чтобы не дать ему уйти и попытаться добиться своего.

Лу Мэн, не успев поднять голову, увидела близко стоящие чисто-белые сапоги и тут же, словно от удара током, отдернула руку.

Мало того, что она отдернула руку, она даже так испугалась, что, подняв ягодицы, на четвереньках отползла на большое расстояние.

«Какая опасность!»

У Лу Мэн даже выступил холодный пот.

У всех этих старомодных мужских персонажей непременно должна быть какая-то брезгливость, женоненавистничество, боязнь физического контакта и тому подобное, иначе они не годятся в главные герои.

Иначе не проявится их исключительность по отношению к героине, и это не поможет в последующем «отбеливании» того, что они не прикасались к другим женским персонажам.

Поэтому, даже если Лу Мэн и не помнила все причуды главного героя в этой книге, она точно знала, что прикасаться к нему нельзя, категорически нельзя!

Изначально ледяное выражение лица У Линьсюаня дрогнуло, когда он увидел, как Лу Мэн, подняв ягодицы, попятилась назад.

Хотя он быстро вернул себе серьёзность, в его глазах вот-вот готовы были вырваться смешинки.

Его нельзя было винить — он действительно никогда не видел, чтобы какая-либо знатная девушка могла совершить такое... неприличное движение.

Весь его холод тут же рассеялся, и с прекрасным настроением он свысока спросил:

— Что такое?

Лу Мэн не поднимала на него глаз, сохраняя удобную позу, лежа на полу, и тихо сказала:

— Принц, госпожа У подложила...

Лу Мэн тут же проглотила слово «мне», засунув его обратно в живот. Затем продолжила:

— ...Подложила вашей наложнице возбуждающее зелье, чтобы научить меня правилам, чтобы я как следует служила принцу. Если вы так уйдёте, я не смогу ей отчитаться...

Эта жалоба была тщательно обдумана Лу Мэн несколько раз, и действительно, У Линьсюань, услышав её, ещё не успел разгневаться на то, как смела эта старая госпожа, тайно подложившая его наложнице такое низкое зелье, как услышал последующую фразу «не смогу ей отчитаться».

У Линьсюань с нелепой усмешкой фыркнул:

— Ты не сможешь ей отчитаться?

Он прищурился, его выражение лица стало ледяным:

— Ты знаешь, кто в этом дворце настоящий хозяин?

— Конечно, принц. Вы — хозяин всего усадебного владения и, более того, мой господин.

Лу Мэн незаметно вытянула ноги, на ней было шесть-семь слоёв одежды, лежать на полу было удобно, словно на перине.

В голове она подбирала слова, а её ноги под пышным сложным красным свадебным нарядом привычно покачивались.

Она сказала:

— Но принц, занятый бесчисленными государственными делами, возможно, не успевает управлять внутренними делами дома. Я слышала, что госпожа У — управительница усадьбы. Если она подала мне чай, а я не стала его пить, у неё всегда найдётся способ влить его в меня силой. Я только что прибыла, ничего не понимаю, я... боюсь.

Слова Лу Мэн были, конечно, преувеличением. Даже если бы у госпожи У была медвежья смелость, она не осмелилась бы насильно поить её лекарством.

Кто знает, как оригинальная героиня его выпила, но в любом случае, как только главный герой начнёт расследовать дело о возбуждающем зелье, он всё узнает. В древние времена не было камер наблюдения, то, что она выпила его, — факт, и той старухе не отвертеться.

— Принц... выйдя за вас, я стала вашим человеком. Я очень послушная, чрезвычайно послушная. Вы сказали, что будете защищать меня всю жизнь, я не хочу больше пить всякую непонятную отраву.

Говоря это, Лу Мэн оперлась на руки, подняла голову и устремила умоляющий взгляд на У Линьсюаня, до предела изображая слабость, беспомощность и жалость.

Это было не притворство, а настоящая игра от природы.

В основном потому, что в такой ситуации, прибыв из другого мира, не зная сюжета, не имея в голове даже системы, и зная, что у оригинальной героини к тому же такая трагическая судьба, она действительно была в полной растерянности. Сейчас можно было только попытаться ухватиться за этого главного героя, пообещавшего содержать её всю жизнь, и посмотреть, можно ли на него положиться...

В отличие от оригинальной героини, она не жаждала красоты главного героя, разве что приглядывалась к его деньгам. А он, очевидно, и не против был, чтобы она приглядывалась к его деньгам.

Она не собиралась считать древних людей дураками и врать, что потеряла память. Ключевой момент в том, что потеря памяти — явление редкое даже в современности, а в древности, кто знает, не сочтут ли её одержимой нечистой силой и не сожгут ли на костре?

Надо понимать, что в древности девушка с неудачными восемью иероглифами не могла выйти замуж, а к делам духов, призраков и сверхъестественного всегда относились с особым табу.

У Линьсюань чуть не рассмеялся от злости.

К госпоже У он и вправду испытывал необычные чувства — это был единственный человек, оставшийся от его матери, и она была предана ему.

Но У Линьсюань действительно не знал, что та стала настолько наглой в усадьбе, что посмела притеснять его человека?

Да, именно из-за неоднократных напоминаний в словах Лу Мэн У Линьсюань тоже начал считать, что Лу Мэн теперь его человек.

Это можно считать речевой тактикой, чем-то похожей на маркетинговую стратегию XXI века: например, при покупке спрашивать не «нужно ли вам», а «один вам взять или десять».

Лу Мэн постоянно подчёркивала, что она женщина У Линьсюаня, проявляла полную зависимость от него. Разве любой главный герой ранних романов, будучи сторонником мачизма*, мог бы с чистой совестью называться главным героем?

П. п.: Мачи́зм — сознание мужского превосходства.

Лу Мэн можно сказать, нанесла точный удар.

У Линьсюань смотрел на Лу Мэн, распластавшуюся на полу в униженной позе, и в его сердце впервые возникла слабая искорка жалости. С холодным выражением лица он немного подумал и сказал:

— Завтра я распоряжусь назначить в твой двор другую главную служанку.

Видя, что У Линьсюань попался на её удочку, Лу Мэн обрадовалась в душе, подумав: «С этим главным героем можно иметь дело!»

Тут же, полная благодарности, она уперлась обеими руками в пол — в основном потому, что ей лень было подниматься, лежать было удобнее, чем стоять на коленях.

Она подперла щёки и сдержанно улыбнулась У Линьсюаню.

Тихо сказала:

— Благодарю принца за милость.