Ань Жуймин, не обращая внимания на взгляд Ли Игэня, насмешливо улыбнулся. — Господин Ли, если я не ошибаюсь, вы обещали научиться лаять. Не могли бы вы сейчас выполнить свое обещание?
— Ты у меня еще попляшешь, Ань Жуймин! Я не…
Не дав Ли Игэню договорить, мужчина средних лет отвесил ему две пощечины. — Что «не»? Еще слово — и ты до конца жизни не сможешь говорить! Лай! Живо!
— Да, лай! Быстрее! Черт возьми, ты что, хочешь, чтобы я тебя прикончил? Хотя нет, мне нельзя злиться. Нужно сохранять спокойствие. Твою мать! Чего застыл? Лай давай!
Несмотря на то, что молодой человек постоянно напоминал себе о необходимости сохранять спокойствие, его вспыльчивый характер давал о себе знать.
Ли Игэнь понял, что ему не отвертеться. Если он будет сопротивляться, мужчина средних лет действительно изобьет его до полусмерти. Видя, как все вокруг, затаив дыхание, ждут, когда он залает, Ли Игэнь кипел от ярости, но не мог ее выплеснуть. Какой позор!
— Гав, гав, гав.
Ли Игэнь все-таки залаял, вызвав взрыв хохота. Пациенты и их родственники, а также коллеги по больнице — все смеялись над его жалким видом.
— Совсем стыд потерял! Заведующий отделением, а такое вытворяет!
— Сам виноват! Был бы врачом получше, не пришлось бы позориться. Кстати, к нему теперь точно нельзя обращаться. Вдруг живого человека замертво вылечит.
Подобные разговоры слышались повсюду. Репутация Ли Игэня была уничтожена. Когда остальные, опомнившись, решили подлизаться к Ань Жуймину, его уже и след простыл. Мужчина средних лет помог молодому человеку покинуть больницу. Оба решили найти способ отблагодарить Ань Жуймина.
Ань Жуймин уже давно вернулся в палату отца. Немного отдохнув, он начал делать ему массаж. Он массировал отца четыре раза за ночь, пока наконец не активировал все функции его организма. Поврежденные внутренние органы начали восстанавливаться, и процесс шел очень быстро.
Несмотря на усталость, Ань Жуймин был рад видеть, как состояние отца улучшается. Он чувствовал, что все его труды не напрасны. К тому же, его уровень навыка достиг двадцати — он стал на шаг ближе к сотне.
Теперь отцу не нужно было оставаться в больнице. Через неделю он должен был полностью поправиться.
Дождавшись начала рабочего дня, Ань Жуймин оформил выписку. Возможно, благодаря вчерашнему инциденту с Ли Игэнем, все формальности прошли очень гладко. Несколько молодых медсестер строили ему глазки, а одна даже попросила номер телефона, предложив познакомиться поближе.
Ань Жуймин не понимал, что происходит, и, вежливо отказавшись, поспешил собрать вещи и увезти родителей домой. Дело в том, что с тех пор, как Ли Игэнь начал зарабатывать на продаже картин и каллиграфии, он стал вести себя высокомерно и грубо. Многие коллеги боялись ему перечить, а некоторые симпатичные медсестры даже пострадали от его домогательств.
Вчерашний разгром Ли Игэня стал для них настоящим отмщением, и они были благодарны Ань Жуймину. Они даже сделали ему скидку на лечение, иначе внесенного ранее депозита бы не хватило.
Ань Жуймин отвез родителей в деревню и, убедившись, что они ни в чем не нуждаются, оставил матери десять тысяч юаней и вернулся в город. Отец пострадал из-за Ван Даци, и это дело Ань Жуймин не собирался так оставлять.
Более того, он был уверен, что Ван Даци еще даст о себе знать, и родители снова будут переживать. Поэтому Ань Жуймин решил действовать на опережение.
По дороге в город Ань Жуймин играл, чтобы заработать монеты. Он хотел купить в игре комплект чешуйчатой брони из бронзы. Пусть она была всего лишь бронзовая, но защищала от холодного оружия, удваивала силу удара, и, самое главное, была невидимой.
Однако броня стоила два миллиона монет, а у него было всего четыреста тысяч. Чтобы купить ее побыстрее, нужно было вложить деньги. Сто шестьдесят тысяч монет — это восемьдесят тысяч юаней наличными. Где же их взять?
Ань Жуймин не унывал. В крайнем случае, он просто потратит больше времени на заработок монет. Размышляя об этом, он доехал до улицы антикваров, где находился подпольный бойцовский клуб Ван Даци.
Рынок антиквариата, кстати, возник благодаря бойцовскому клубу. Бои без правил были захватывающими и прибыльными, привлекая богатых людей со всей провинции. Кто-то увидел в этом возможность для бизнеса, и постепенно здесь образовался рынок антиквариата. Говорили, что его дневной оборот составлял тридцать-сорок миллионов юаней.
Ань Жуймин свернул за магазин каллиграфии, где находился вход в подпольный бойцовский клуб, и решительно направился внутрь.
Ван Даци, я иду.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|