Незадолго до этого я услышала вопль Сислина, который пошел в особняк сменить промокшую одежду.
– !..
Потрясенная, я побежала на крик.
Когда я завернула за угол, то увидела силуэт взрослого, схватившего мальчика за одежду так, что он мог бы ее порвать. Взрослый тащил его прочь.
– Думал, что если сбежишь, я тебя не найду? Из-за тебя я понес немало убытков. Грязный ублюдок!
Серая радужка на желтоватом белке, горящая жадностью, и согнутая спина… Это был очень сильный мужчина с сухими, как палки, руками.
По его характерной внешности, словам и поступкам я догадалась, кто это был.
Как же его звали? И тут меня как будто пронзила молния.
«Виконт Путерио!»
Это был работорговец. Злобный торговец людьми, из-за которого Сислин стал бояться воды.
Виконт Путерио тянул за собой и запугивал Сислина, не замечая ничего вокруг, словно тот был собакой, свиньей или домашним скотом.
– Я накажу тебя так, что ты больше не сбежишь. Ты мой раб. Мои деньги!
Сислин просто встряхнул головой и задрожал. Как будто знакомый страх парализовал все его тело.
Когда я взглянула в эти красные глаза, мне стало невыносимо грустно и я очень разозлилась.
– Отпустите его!
Виконт Путерио посмотрел на меня и нахмурился.
– Кем ты себя возомнила, раз беспокоишь меня? Убирайся с дороги, не то я дам тебе пощечин!
Я открыла глаза и упрямо посмотрела на него.
– Отпусти, сейчас же!
– …Как ты смеешь не бояться, маленькая дрянь?!
Когда его сильная рука высоко поднялась, чтобы дать мне пощечину…
– Ах!
Виконт Путерио с воплем содрогнулся. Генрих изо всех сил укусил его за руку.
– Даже и не думай касаться моей сестры, грязный ублюдок!
– Гадкие дети!..
Рассвирепевший виконт Путерио яростно посмотрел на мстящего Генриха.
Холодный голос пронзил шум, как стрела.
– Что за чертовщина тут творится?
Идеально уложенные светлые волосы, строгие золотистые глаза.
Это была мадам Мимоза.
– Вы шумите в нашем Саду. Неслыханно устраивать такое в особняке, где растут дети. Несомненно.
Хм, виконт Путерио на мгновение как будто растерялся из-за леденящего голоса мадам Мимозы.
Однако, подумав, что его нельзя так просто заставить уйти, он расправил воротник пальто и выпрямился.
– Я – виконт Путерио, явившийся отыскать вещь, которую потерял на пути к мадам Йогре, которая сегодня просила об интервью с моим беглым рабом!
Виконт Путерио указал на напуганного Сислина.
– Мелкий принадлежит мне, так что я его забираю!
– …Мадам Мимоза.
Я взглянула на мадам Мимозу, обнимая Сислина.
Взглядом я отчаянно молила о помощи.
Потому что она была нашей единственной защитой в этом особняке.
«Я не могу этого допустить».
Более того, нельзя было так просто отпускать злобного человека, называющего ребенка «потерянной вещью». Мадам Мимоза посмотрела на нас с непостижимо холодным лицом и открыла рот, обращаясь к виконту Путерио.
– Для начала пройдемте внутрь.
И она первой направилась обратно в особняк.
* * *
– Он мой раб из «Магазина рабов Фердеса»! Но, увы, во время пожара он сбежал.
Виконт Путерио предъявил серьезные права на Сислина.
Глядя на виконта Путерио, я вспомнила сюжет оригинальной истории.
«Он зарабатывает на невольничьем рынке, чем и заработал себе титул».
Изначально он был обычным простолюдином, но благодаря тому, что отлично разбирался в бизнесе и обладал жестоким сердцем, которое не содрогалось от покупки и продажи живых людей, он стал очень успешным работорговцем.
На заработанные деньги он купил титул у разорившегося аристократа и стал строить из себя благородного.
Однако было очевидно, что купить достоинство он не мог.
– Этот ребенок принадлежит мне, так что я его забираю!
Мадам Мимоза осталась непоколебима, услышав его безрассудное высказывание.
– Ребенок, ставший Саженцем, находится под защитой Сада. Вы не можете забрать его.
– А что насчет моих денег? Вы и их присвоите?!
Сислина пугал даже голос виконта Путерио, и он задрожал, держа меня за руку…
Мимоза посмотрела на Сислина и открыла рот.
– Я заплачу за этого ребенка.
«О, какое облегчение…»
Самым правильным решением было заплатить тому, кто пришел ради денег.
Очевидно, что и мадам Мимоза пришла к такому же выводу.
– Я заплачу десять миллионов золотом.
Обычно за маленького раба в среднем давали три миллиона золотых, а за взрослого – десять.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|