Глава 2.2

Основы этикета, чтобы вас усыновили в благородную семью, а также история, культура, география, алхимия, магические формулы и прочее.

К счастью, я была образцовой ученицей и училась хорошо.

«Однако у меня нет пробуждаемой способности».

Конечно, самым важным в Саду была не учеба, а способности. Такая, как я, не могла даже называться Саженцем, я была лишь Семенем. Такова судьба второстепенных героев.

– Но ты обладаешь магией, Саша. Если будешь есть много риса, твоя магическая сила увеличится. Так что давай кушать.

– О, правда? Ладно!

Поддавшись на эту чушь, Саша приступила к хлебу. Тем временем я тайком обернула хлеб с кремом носовым платком и лукаво рассмеялась.

«Хе-хе. Нужно отнести это малышу».

Сейчас Сислин наверняка сидит в пещере, куда не проникает ни лучика света. Когда я представила себе эту сцену, у меня заболело сердце.

В романе он был ужасным маньяком, но в реальной жизни – просто одиноким больным мальчиком.

«Кроме того, он куда милее, чем я ожидала!»

В точности как и тогда, когда я увидела маленького Генриха в Саду, я влюбилась в маленького Сислина.

«Будущее для них обоих должно быть радужным».

Итак, мою нынешнюю цель нужно было подытожить в двух пунктах.

1. Сделать так, чтобы Сислину было комфортно в Саду, в точности как и другим детям.

2. Заставить Генриха и Сислина подружиться.

«Если они сблизятся в детстве, то разве это не сведет будущие катастрофы к нулю?»

Удастся ли мне обратить потерю в милоту?

Я улыбнулась этой приятной мысли.

* * *

Той же ночью

Я прокралась на кухню и постучала по прилавку.

*Тук! Тудук-тук, тук!*

Этот ритмичный стук был секретным сигналом, который недавно придумали мы с Сислином. Мы недавно стали друзьями – настолько близкими, что даже придумали такое. Конечно, все было благодаря моим постоянным усилиям. Я каждый день носила Сислину еду и разговаривала с ним, а он был резок и давал лишь короткие ответы.

«Это было нелегко».

К счастью, он как будто немного приоткрылся мне. На самую чуточку. Примерно с попу муравья.

Вскоре после того, как раздался мой сигнал, маленький, похожий на волчонка, мальчик осторожно показался из-под шкафа. Его прекрасные глаза, проглядывающие сквозь густые черные волосы, сверкали как рубины.

– Аннетт.

– Сислин!

Мое лицо вдруг просияло. Я быстро подбежала и протянула бутерброд с кремом.

– Тебе такое нравится? Я специально его принесла. Хотела принести два, но сегодня хлеба не осталось. Я обязательно принесу два в следующий раз. Ну же, ешь!

Я радостно болтала, но Сислин почему-то вел себя странно. Он даже не стал есть хлеб, который взял, а сам весь вспотел.

«Почему ты так себя ведешь?»

Когда я присмотрелась, то заметила, что его лодыжки все красные, а плоть так разорвана, что видно кости. На мгновение у меня заколотилось сердце.

– Тебе больно? Как ты поранился?

– Все в порядке.

Не похоже, что это так. Сислин попытался спрятать рану, натянув свои короткие штаны ниже.

– В порядке? Тебе не больно?

– Нет. Не больно.

Ложь.

Он приполз, хотя его ноги были в таком состоянии, потому что я позвала его?

«Точно. Он попался в капкан мадам Мимозы».

У меня заболело сердце от мысли, что, должно быть, он страдал в одиночестве.

Он не хотел, чтобы ему было больно, поэтому прятался от мира…

Но тебе снова причинили боль, Сислин.

«Чертова судьба…»

Сислин. Как главный герой романа, Сислин обладал таким же запутанным прошлым, как и Генрих. Его мать происходила из семьи Мефисто, обладающей древними демоническими силами. Император, отец Сислина, сильно любил ее, и у этих двоих родился ребенок.

Некоторые из детей Мефисто рождались с «темной способностью», редкой и мощной, которая могла проявится только раз в несколько поколений. Однако также эта способность была проклятием. Она усложняла повседневную жизнь, обостряя чувства, и, вместо того, чтобы даровать мощную силу, дьявол сыграл свою шутку и загнал ребенка в горную тюрьму.

Никто не знает, правдиво это утверждение или нет, но из-за этого детство Сислина было несчастным. Его мать была убита, а его самого тайком бросили. После этого он, пережив череду событий – таких, как участие в цирковой труппе, насилие и аукцион рабов – попал в Сад.

«Тьма в глазах этого ребенка слишком глубока».

Должно быть, он жил в таких условиях, где о своей болезни некому было сказать. Когда я снова об этом подумала, мои руки напряглись.

– Прошу прощения. Аннетт.

Красные, словно драгоценности, как личный закат этого мальчика, глаза посмотрели в пол.

– Злю. Я снова злю других людей.

– …

Я ничего не смогла ответить, так что на мгновение затаила дыхание.

«Это не он плохой, а взрослые были так плохи, что привели в уныние одиннадцатилетнего мальчика».

– Сислин, я не злюсь.

– Правда?

– Да. Я буду говорить тебе только хорошее!

Я лучезарно улыбнулась.

Сислин спросил так, словно он меня не понял.

– Почему?

– Потому что ты хорошенький?

В ответ на эти довольно наглые слова Сислин взглянул на меня красными глазами между прядями черных волос.

Затем он слабо улыбнулся и мягко сказал:

– Ты – самая хорошенькая, Аннетт.