Глава 19

Возможно, чтобы не расстраивать ее, он ответил:

— Нормально…

Только оказавшись у него на спине, Шаошуай вспомнила, как сильно вспотела, и забеспокоилась, не пахнет ли от нее. Она поспешно принюхалась к своей одежде. В этот момент спокойный голос Шэнь Юня прозвучал над ее головой:

— Не двигайся… Упадешь.

Девушка на его спине поспешно обхватила его за шею.

— Ой, простите…

Они шли молча. Шаошуай смотрела на пышную зелень вокруг и даже, словно какой-то извращенец, осторожно вдохнула исходивший от него легкий аромат стирального порошка. На ее губах невольно расцвела улыбка.

Хотя Шэнь Юнь и сказал, что до вершины недалеко, со спиной, отягощенной девушкой, он, естественно, не мог идти быстро. Шаошуай, боясь утомить его, настояла на том, чтобы немного отдохнуть на полпути. Спустя полчаса они наконец добрались до вершины. У главных ворот их ждали остальные участники похода. Они не то чтобы сильно волновались, но чувствовали ответственность за всех, кто пришел вместе с ними.

Дождавшись наконец Шаошуай, которая поднималась вслед за Шэнь Юнем, все облегченно вздохнули и стали наперебой спрашивать, все ли с ней в порядке. Шаошуай ответила на все вопросы и несколько раз извинилась за доставленные неудобства.

Перед уходом Шэнь Юнь распределил всех по комнатам: семеро парней в одной, четыре девушки — в другой. Комнаты были общими, со спальными местами на полу. Е Чунь, чувствуя себя виноватой, отвела Шаошуай в их комнату и протянула ей бутылку воды.

— Отдохни немного, потом поешь. Я тебе оставила.

— Спасибо…

Пань Жунжун и еще одна девушка уже собирались вздремнуть. Поев, Шаошуай тоже легла на свободное место, которое ей оставили. На самом деле, уснуть она не могла: не говоря уже о том, что ей было непривычно спать на новом месте, лежать на полу вместе со всеми казалось ей странным…

Днем, когда солнце стало не таким палящим, все осмотрели даосский храм. Они и представить себе не могли, что «место для развлечений», о котором говорил президент, окажется именно здесь.

Ближе к вечеру, когда солнце уже почти село, все стояли на самой высокой точке, любуясь закатом и наслаждаясь легким ветерком. Их охватило особенное чувство умиротворения, и никто не говорил ни слова, боясь нарушить эту прекрасную картину.

Спустя какое-то время одна из девушек достала телефон и начала фотографировать. В наше время, куда бы люди ни пошли, они обязательно делают фотографии, словно боясь, что иначе никто не поверит, что они там были! Президент, как всегда, выдал очередную дурацкую идею: он предложил всем переодеться в костюмы для тайцзи и немного потренироваться на вершине горы, называя это «поглощением эссенции солнца и луны». В ответ все лишь фыркнули.

После насыщенного дня вечером никаких мероприятий не планировалось. Когда все лежали на полу в общей комнате, президент написал в групповом чате, что завтра подъем в четыре утра, чтобы вместе встретить рассвет, а затем помочь убрать двор храма в качестве платы за проживание. Все согласились.

На следующий день, в половине четвертого утра, Шаошуай разбудил яркий свет. Сонным взглядом она окинула комнату и, посмотрев на время, увидела, что еще только три тридцать. Пань Жунжун и еще одна девушка уже наносили макияж, Е Чунь одевалась. Голос Шаошуай, только что проснувшейся, был еще хриплым.

— Разве подъем не в четыре?

Е Чунь кивнула в сторону девушек и, наклонившись к Шаошуай, прошептала:

— Судя по всему, старший Шэнь Юнь тоже пойдет…

Шаошуай помолчала минуту, а затем тоже начала одеваться, стараясь не делать резких движений, чтобы не выдать своего волнения. Когда все четыре девушки были готовы, как раз подошло время. Президент позвонил и сказал всем идти на то же место, где вчера они смотрели закат.

Когда они пришли, на вершине горы уже собралось много людей, в том числе и с профессиональными камерами, занявшими лучшие места. Тут все узнали, что здешние рассветы и закаты когда-то были включены в список самых красивых пейзажей. Оказывается, это место пользовалось некоторой известностью…

Все нашли себе места. Пань Жунжун, несколько раз оглянувшись по сторонам и пытаясь что-то сказать, в конце концов не выдержала и спросила президента:

— Старший Шэнь Юнь не придет?

Президент фыркнул.

— Он их постоянно видит, неужели ему не хватает еще одного?

— А, — отозвалась Пань Жунжун.

Шаошуай подумала про себя: «Похоже, старший часто сюда приходит. Впрочем, это место действительно ему подходит».

Они молча ждали неизвестно сколько времени, пока вдруг не раздались восторженные возгласы. Солнечный ореол озарил море облаков, лучи прорвались сквозь тучи, и в одно мгновение вся вершина, да и весь мир, озарились светом. Все начали снимать видео и фотографировать, даже Е Чунь, которая не любила фотографироваться, достала телефон, чтобы запечатлеть этот волшебный момент.

— Ты не будешь фотографировать?

— Самые красивые пейзажи нужно хранить в глазах и в сердце… — ответила Шаошуай.

— А…

После того, как все полюбовались рассветом, президент повел группу в столовую. Там они увидели Шэнь Юня. Шаошуай тихо поздоровалась с ним, и все начали завтракать. После еды президент разделил зоны для уборки. Девушки должны были вытирать пыль внутри храма, а парни вместе с молодым монахом — подметать несколько больших дворов. Монах дал девушкам несколько наставлений и ушел по своим делам.

Как только девушки вошли в главный зал, они ахнули: «Ничего себе! Такое большое помещение, наверное, будем убирать несколько часов!». Они разделились на две группы по двое.

Шаошуай и Е Чунь четко распределили обязанности: одна вытирала пыль, другая подметала и мыла пол. В зале было много статуй Будды, которые внушали благоговение и трепет, поэтому девушки разговаривали лишь изредка, шепотом подсказывая друг другу, где еще нужно протереть или подмести. Когда они уже почти закончили, послышались голоса Пань Жунжун и другой девушки. Они о чем-то спорили, а затем Пань Жунжун бросила тряпку и вышла из зала. Через некоторое время та девушка подошла к Шаошуай и Е Чунь.

— Она больше не будет убирать, говорит, что устала. Избалованная, возомнила о себе невесть что! Думает, весь мир должен вокруг нее крутиться? Ха!

Шаошуай и Е Чунь переглянулись, но промолчали.

— Вижу, вы уже почти закончили. Помогите мне, пожалуйста, в такой большой зале одной не справиться.

Девушки подумали, что раз уж они почти закончили со своей частью, то могут помочь, и согласились. Но не успели они начать, как та девушка сказала, что ей нужно попить воды, и ушла, так и не вернувшись. И кто это только что говорил про избалованность?!

Шаошуай и Е Чунь, хоть и были недовольны, не стали поднимать шум из-за такой мелочи и добросовестно закончили уборку. Ведь это не только плата за проживание, но и работа под взглядом самого Будды! Тут уж не до халтуры…

Они по очереди вытирали пыль и мыли пол. Когда Е Чунь мыла пол, вода в ведре стала очень грязной. Шаошуай, видя, что у подруги на лбу выступил пот, вызвалась сменить воду.

— Я пойду принесу чистой воды!

Е Чунь улыбнулась и не стала отказываться.

Порог в зале был высоким. Шаошуай сначала переступила его сама, а затем, повернувшись, взяла ведро. Не поднимая головы, она сделала шаг вперед и случайно врезалась в кого-то. Грязная вода не выплеснулась полностью, но немного попало на ноги незнакомца. Пара синих тканевых туфель промокла насквозь. Шаошуай поспешила извиниться.

— Простите, простите… Я не нарочно!

Незнакомец ответил тихим голосом, слегка улыбаясь:

— Не беспокойтесь…

Шаошуай подняла голову и посмотрела на него. Он был одет как обычный даосский монах, но его лицо… В голове у Шаошуай промелькнула мысль: «Вот так, наверное, будет выглядеть старший Шэнь Юнь в старости!»