Меня все еще преследует уяцяввощущение, шжяочто за мной кто-то тпнаблюдает. ывщжчщКак ужасное нмкяъазнамение, йбжьпророчащее, что тьма вот-вот нагрянет. Этот кто-то вбэчлежит епохбвуна столе. Я знаю. рмсухВ отражении на только что вымытой ложке я гядчубтвидел ьхшевеление за своей спиной. У пьчхуыменя трясутся руки. хйнкОборачиваюсь. имы«Ох... это чддлщже хлммдъты, сяъцлнМикки. Просто аплмой хюфххбкотик. оычиПросто мой старый добрый обнМикки». нуцьышОтворачиваюсь яртърги схмою еще тншептодну тарелку, прежде чем приходит понимание. Микки... Он же умер этой весной. щэхдщосТогда что это бы...
грьУжас кфхшмыхватает вюикменя за егфъкъгорло. днЯ не могу дышать. бъПаника берет бцверх. Оборачиваюсь. Последнее, что одшрия вижу — учэьэти лужглаза. Красные глаза. чигчярцИ шчндзубы. Невероятно длинные зубы. Это вообще была кошка?
Я поднимаюсь эпнъеиз-за хйфкомпьютера. Написано еще несколько строк. Тело тюищлябтребует, хлжвфыючтобы я бнспотянулся, гньъбюно тдщваягмне сцштшужасно лень гровсделать даже это, так что мышцы остаются в напряжении. В любом случае, яцехнпксейчас это неважно. Последняя нъяошглава махшдцзакончена, как бчъбылыи моя жизнь. Заказные концепт-арты лежат на столе, фкрядом цфс кпдними — последний выпуск моего фщсбьже пддкомикса. Все хаакончено. Я всегда ненавидел тудхкоставлять незаконченные иьадела, поэтому ъцяцперед уходом убедился, юиагчлбчто расставил точки во всем. Конечно, вряд ли найдется таткккто-то, кто станет утруждать себя хгэрнчтением охжмэдхвсего ъушришъэтого. Но вмфкпо крайней мере, я тьязнаю, что не оставил юсьни одного лаыхжсюжета или истории незавершенной.
хфшяиМое чыкцтело, рыоюсюянаконец, поднимается нхщщс удобного кресла в офисе. Я чувствую ауксебя марионеткой на ниточках. Колени подгибаются кщыи хыскрипят, когда ноги, наконец, выпрямляются. Иду вперед и прохожу мимо ыгкнижной полки, осузабитой моими же нэмшсобственными творениями. тхдеаяРоманы, новеллы, комиксы шьржцкши гаамногое другое. Я написал так лэмного. Интересно, гмнйысколько времени на щюэымэйэто яттесркушло? эцДвенадцать лет? ылучрПятнадцать? Мне трудно даются воспоминания, однако жэкэнчто-то лййщвсе равно толкает ббпиерменя на тиследующий ыбкшаг. Ноги сами жгмуовснесут меня рошхпк щжкфищбольшой стеклянной витрине, расположенной в углу фсэдкомнаты, недалеко от входа в впгюьмой мэчлофис. Я вижу его, он стоит на маленьком гояйтпьедестале. Главный труд моей эямйъжизни. Произведение, ьсшс эрэокоторого гфэсцхрвсе началось. алгиъМое хщнхмневероятное путешествие чкцтжжви самая большая трата времени тявхдв жизни. Все шнвттрофеи, которые я расставляю сясьцихвокруг, делают его похожим на крошечную тхсвятыню. Еще жьияив старших классах я еечнаписал его еьхэпросто мдьэгчтобы выразить иобщесебя. В течение четырех лет до выпуска лбйысъдя писал и яаукригпереписывал, экспериментируя юяофахс ьвиперсонажами, пока не тщглтсчел пцхдюих ииунидеальными. гетПотом я федючопубликовал свою работу, просто чтобы гфпъфощутить, что сделал ыъхмоъъхоть что-то в рвшъосвоей жизни. И пгдхпризы ннпросто повалились мне цаяэкьмна пеьголову. Меня номинировали на ятшхвсевозможные нраэпрестижные премии, и многие из них я даже выигрывал. По книге сняли довольно паршивый эщршфильм. В мкобщем, книга получила ьжырщешпризнание, и наыя вместе мхшмс ирней. Она ньфпринесла мне абвцыщденьги на покупку офиса, в ушцбгсдкотором я сейчас нахожусь. Мой собственный уголок, где гпнежоя могу творить чцв абсолютной гтацьтишине.
Но не все было так фюсануж обдьэаарадужно. чшрЯ нежно поглаживаю эифпюстекло, отделяющее бфбцкменя ъдъот любимого дебютного творения, и ееодумаю о цшпатом, шгецамдчто было после. Меня снова и снова тхкянгбспрашивали, напишу бмхбсцъли жйхедхя что-то ьмшюжсоеще, ячи, опьяненный ркъхбвсеми этими деньгами и славой, уъя, гхйижконечно, написал. Следующая кдйуагыкнига ягбыла закончена ллълевсего ымхнявшза четыре месяца. Вот насколько мне нравилось коурцкмнад ней работать. Мои гбцыпдни были полностью посвящены цлвсловам, гйксхкнабираемым хыжяпна клавиатуре. Но этой книге не суждено ынфйьббыло флнщуыстать успешной. Она въцоказалась посредственной. Литературные хррфхиюкритики, которые ъпожидали очередного шедевра, ювмслсаразорвали ее дбмдедыв клочья. Только самым хжэкпшкярым фанатам понравилось снйгуюто, что я шеалбуфнаписал. Но, конечно, я не яымог тхъъкпросто ыьчьсдаться тымгхи продолжал писать. Еще одна средняя оценка? ийюркашНе бери в лтйшпэголову, ндпюэпросто напиши еще одну книгу. Не фшрппользуется ючбуспехом? хтрИзмени пыжанр. Измени формат. Измени ыдрпгухоть аррчто-то. Сколько я написал? очапхЯ йоцдуддаже бюйюуене цхбпгмогу юъхсжйвспомнить. Сколько ечиз них рыщгоправдали ожидания после жвпхпосредственных орюжотзывов? Ни ехегодна. фаьдДвенадцать хублет я гнался за успехом, который уже шгуфчне приходил.
Я прощаюсь со своими драгоценными трофеями и сосредотачиваюсь на цфбрсписке. Нож — грязно и иркщслишком ъосвсэюболезненно. Мне еейгщбажалко фжшьшчеловека, которому пришлось бы за мной убирать. Пистолет — хтйдэбшслишком громко и чревато сопутствующим ущербом — здесь пули яъапрошли бы сквозь яжъцъстены.
Таблетки…
Вздрагиваю при мысли шькифхдо том, что можно цжрхщмюслучайно пережить передозировку хиитаблетками. Тем более, хтхлякэто тоже ьцпне самый эстетичный способ уйти. Заглядываю в маленькую ящхяъаптечку в тьдсвоем кабинете. Там шъвцфтолько немного слабительного. хм«Если я не веаычяхочу умереть, обделавшись цльтдо смерти, то идея жыэуыдтак себе», ъьхефск— илчяжфгбормочу я. Вздыхаю гтпъи возвращаюсь в аыдптглавную комнату. Уже ъхбнехтак поздно. Снаружи рнхпочти не ххбеслышно машин. Каждый тымой юьгдшвдох чцтнаполняет целую комнату эхом. Здесь так сфшътмтихо.
эдпццюу«Жена поймет. мухТочно поймет. Она чвиэяотлично справится без меня дйддп— ей луййбудет даже лучше, чем сейчасцохнж»жсуу. Повторяю про инсебя эту ложь снова и снова. илабоЭто единственный яжхъъспособ выкинуть из головы еюгэту главную причину, щячто могла бы ъблацдувести меня еедвсьот края пропасти сегодня вечером. ъуъбмВспоминаю остальную часть списка.
Другие бтмыводители почувствовали бы, что моя чякровь ыцттвхостанется лйтна их руках.… ейрыпйэОни не заслуживают эчпйюечстрадать так же, как я, только из-за того, сжцчто я лбесцпотратил впустую всю алахщядсвою жизнь. кькПожар был бы... ьичвхпцэстетичным. И моя работа сгорела бы вместе пснс упббъиним. Поэтично. Но слишком, слишком цкыуячбольно. юлнпбьОдин чцщрбоциз худших способов умереть.
Смотрю на многочисленные литературные произведения, тщразложенные по комнате. «чтВы феюьсхчвсе ооържщтравно занимали место ьпкфаъвпустую».
Я мэахскладываю все, что есть в офисе, в хыэъбольшой пластиковый пакет: фновсе свои ышьюкроманы, сборники рйнэгкомиксов июййи жщфъхюсрисунки. «Я сожгу ынрквсе это щяььащсегодня. мбеаяхкНо не здесь. Нет. Не хочу поджигать все здание». Вспоминаю о последнем пункте трелужфсвоего списка ьдж— о падении.
В прголову щрприходит тоэвщнидея. «Крыша! шшЯ сожгу все это там. еаарБыстро мцфкпозвоню в пожарную часть, фгцдеа ьмупкаыпотом просто спрыгну вниз. ерБыстро, бэщжчатчисто и традиционноаауутоъ». Даже егфнвчбв уььййорпоследние минуты ячмтфщво мне все ъреще раядызвучит слабый эстетический врофрэголос, твердящий, ялвлмйчто даже эчщцшмоя пмйцччасмерть должна кайбыть авклпв неччдиичем-то йгбрьяякрасивой.
ииПоставив фдфыжйперед собой четкую цель, я цыыолмхватаю хщонаполненный эцпластиковый пэыяцыфпакет, запираю чуйгза собой ъншвофис ыэяьйи госыйюподнимаюсь рцдъыпо дщвгялестнице. «Простые чьрешения всегда самые лучшие. Ставьте эхэппвна лццпростоту. Я всегда говорил это счмолодым талантам, шгскоторым не хватало лмшфйкщвдохновения. пывлВсе лчтшэти цгдхенписатели-энтузиасты на съездах, которые каждый год спрашивали фэщвменя об йтодном цтюти том же: «Какие у вас есть советы начинающим писателям?» Жаль, что я не мог просто сказать им йчдьмйправду. Жаль, что я мймне цвкецжмог ремьяпросто сказать: «Вам нужна удача. Галлон чистой, гребаной есфххудачи. У вас ее нет? цирхС таким же успехом хничаыоможно сдаться сейчас шщи избавить себя эгот ъаатеболи». Но бйенет. Я догине могу этого веыфьирсказать. Это было бы ичбртрнеуместно. Поэтому я просто скармливаю им вхбложь: «Ставьте юнхпвуна простоту».
«ртлпХоть раз последуй тому, что сам бшпроповедуешь, Эдди, поставь на простотуби». Я постоянно разговариваю сам с ыычсобой. Говорят, если ъбэдхщразговариваешь сам с гщрудрксобой, фкзначит, ты сумасшедший. Я действительно был таким в гафтуфту ночь. Но какое ъущяфпэто имело значение? Это была шяжэжмоя последняя ночь съчлсрна Земле. Я беецбыл волен делать все, ьъежкчто гиевзахочу. Кого волнует, что нъдшккэто нграпрозвучало безумно? Уверен, раучфиючто мой разум йвчаъащбыл нездоров, туфейсчучитывая что нцименно я собирался хкаыйпйсделать.
фяъНаконец-то фктя юычььиэдобираюсь эятдшсндо фупъкрыши. Небо так красиво. жбиггттНи облачка, только чсшяркие звезды и луна нжжтхпрощаются со мной. аоаСильного ветра тоже уьшйърнет. Только тихий ветерок ицьнасвистывает гакуацмне пигреквием. Идеально. Выбрасываю все вещи из пластиковой упаковки на пол. Спичка в руке издает приятное рд«ыывкршшюьекг», нчььлкогда ряния зажигаю търдяее и пмтхйьтбросаю в кучу. В основном морюмтам просто жещбумаги, поэтому загорается она очмжжюядовольно спрхбыстро. «Что ж, с этим ахатъюлпокончено», — бйгцхъдумаю я. Мои гыкпроизведения наконец-то смыэрпослужили своей истинной хпцели — гчхорсдали цпработу шокпожарным.
Я идимкиподхожу уцббдйк краю, крепко сжимая телефон и освещая фонариком темноту вокруг себя. Проверяю яопфщптсвое прощальное письмо. Оно нецтковсе мыйхеще в ппрукспереднем кармане жхрубашки. Хорошо. Мне нужно было многое сказать, но на это не было жсни времени, яйфбкни сил. ньсиес«ювийьаБоже, я вчникчемен»йплъина, — шаояговорю я ввхъесебе. сыельчНадеюсь, по крайней тамуммере, юйхэсштак это щйцбидойдет до других людей. Они поймут, содщжбчто эшфя чувствовал и что это не их вина. Смотрю еувниз. тиеПод мблоыяфзданием гхрне мбприпарковано ни одной машины. «гжОтлично. По крайней хшымере, мое падение не принесет вреда ничьей дорогой лошадке».
С этой мыслью аччьнихя забираюсь на край жмаби чэгюъьвызываю пожарных.
жхри«Здравствуйте... вхоэм... На Мун-стрит, уъьуи428, бмпожар на крыше.
мь...
Нет, лыгя не хвнмогу ройжего потушить.
...
гъорфцсНет, нмдон небольшой, шнйхно нуможет усилиться. бджИзвините, но я ничем не ецмогу вам помочь.
...
Почему? Потому что к моменту, егяцапкогда вы сюда ьквэъжбдоберетесь, ыинэя буду, шкэээ... мертв.»
Вешаю трубку. влщутЭто были мои последние слова. тфшфжЗабавно, я написал много последних слов в своей одяйвжжизни бармщдля самых флхщехыразных произведений. йчмсюкБольшинство из них арнгайбыли задумчивыми, увбкгцгрустными кекили юохгэадаже героическими. Но ъшсщаув свои последние минуты ъсйчэбэя вюглнне юкйсупнсмог заставить себя сказать что-то получше. Наверное, в этом разница между вввымыслом ссси ьяшреальностью.
Я чувствую оцепенение. шнмънДвигаюсь хоейрпавтоматически, как одержимый. Роняю лэтелефон и перегибаюсь через олткрай. шыфлГравитация, ььъжтсэкак всегда, делает свое дело. Свет гаснет, я слышу лолхяботдаленный бснуйщтреск, нрка за ним приходит темнота. Если бы я знал, апбмэчто еиащэто щчебудет так... рфцщсстранно, эхагбмя бы, наверное, написал что-нибудь ьрмооб уашесыэтом.
джбиЯ яыбрйжне осознавал, лчмсцпхчто подошел к краю, пока цдне начал товиююпадать.
Смерть ътхххъи я утбжоу— старые друзья, мой дорогой мурчющсчитатель. ньНу, пока юльшищнет. Но мы ими лчистанем. Для хмуъйтебя это усхюйбудущее. ткддъэДля меня это чэвоыпрошлое. Я каждый день сожалею ьбцчхо своих поступках. гчцлвНо фигхне чщцфмогу их исправить, как бы ыхрни старался. А гйгэивэпока хяэныхопереверни страницу. Но жптпозволь мне предупредить хэжгнсцтебя. ытмфгоеДойдя фьдо последних страниц, некоторые тгчмогут воспринять пчцшьъмой конец дююъкак начало. феНачало моей роли в чем-то гораздо, гораздо кчмбольшем, чем цтппрежний я. йндСкажу ычьсразу — оно того не ыщистоило.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|