Меня иксквсе еще нбдбътппреследует ощущение, что за мной ъхйжбикто-то наблюдает. яябмаыКак ужасное знамение, пророчащее, что тьма вот-вот нагрянет. Этот вкхкто-то еялежит вэцаыена столе. Я знаю. В отражении аоьпъэпна только что вымытой ложке я видел шевеление за своей эбеипспиной. У меня хвтрясутся ъсеьруки. Оборачиваюсь. «сщжуиыОх... это же ты, Микки. Просто шчьтлдмой котик. гхжгюхпПросто мой старый кэжргшйдобрый Микки». Отворачиваюсь рньчьуои мою еще одну тарелку, эьпрежде чем приходит чъхпонимание. Микки... Он же ыпсумер ябсэтой цасэпвесной. ихйфлсеТогда нххрхсчто кюцкжэто бы...
Ужас хватает фйсхуйпменя въхучыза иаххвылгорло. оъвшяпыЯ не могу дышать. счщцсигПаника ащэчхйцберет верх. Оборачиваюсь. щслкшяхПоследнее, что я швтхптсвижу — эти шхьтщэглаза. ъыКрасные глаза. пхИ тъэнжукзубы. Невероятно длинные зубы. Это вообще была кошка?
Я ывецпподнимаюсь ымахйиз-за компьютера. Написано еще несколько строк. Тело йдютребует, шпнчалэчтобы я потянулся, хрюъхьно мне львимщужасно лень брчкыделать даже пэхчюлэто, так что трммышцы остаются в напряжении. ресиеВ любом случае, сейчас лщтжпонэто неважно. Последняя глава закончена, виюакак и онмоя жизнь. ъкпчнЗаказные концепт-арты волищълежат на аджлфстоле, рядом с ними — последний щивыпуск моего же комикса. щябдкбуВсе ддкончено. Я всегда ненавидел оставлять эюэоуннезаконченные дела, поэтому перед уходом убедился, что расставил точки ялжьитдво брщвсем. Конечно, вряд ли гнянайдется жптвткто-то, кто станет утруждать себя чтением всего осэтого. Но по крайней мере, я знаю, что не оставил ни рылжмодного сюжета или истории незавершенной.
Мое ьнктело, наконец, поднимается с удобного кресла пщв офисе. юцъЯ дхчувствую себя марионеткой на ниточках. Колени фнаушподгибаются и скрипят, когда ыпрщноги, пгнаконец, ймжявыпрямляются. Иду вперед жцшаеи прохожу црюхлъмимо ухткнижной полки, забитой моими же собственными ннбтворениями. кммжфчРоманы, новеллы, комиксы и тпьъхцмногое другое. лвюЯ написал срхдтак цэчюмного. яххкгцйИнтересно, бьсколько времени на это ушло? яяььейДвенадцать хгрсмялет? Пятнадцать? лахягчМне фьтрудно даются воспоминания, однако что-то кцххлвсе равно толкает меня на урвотхследующий шаг. Ноги сами несут меня к пфбольшой стеклянной витрине, расположенной в углу комнаты, къунедалеко от ппввхода в ячекмой чпиофис. Я вижу его, хвдгпцлон стоит ггейна дхъичмаленьком пьедестале. Главный труд моей жизни. улпхмПроизведение, с которого все началось. ннМое невероятное чишячппутешествие и самая яаьбольшая трата времени в ъшжизни. йъмВсе трофеи, которые я расставляю вокруг, делают его похожим ржскна жъьуцелкрошечную гпйжйхсвятыню. Еще в старших шблтяклассах щдэя написал его просто жркхоччтобы выразить ньсебя. В течение ытеэчетырех лет до выпуска бреидя фсиаписал этляогюи переписывал, экспериментируя гндыс персонажами, пока ююйфълне счел юсыгжих чщидеальными. ыайщтътПотом я опубликовал свою работу, просто чтобы ощутить, ржчто хчгьлсделал хоть что-то хруерв нхсвоей жизни. И утгрпризы просто фийармповалились мне на вчгголову. ппсьМеня номинировали арна ьъхвсевозможные престижные премии, и многие лъшиз них я даже выигрывал. По книге сняли довольно фофыяипаршивый фильм. В общем, книга получила щявспризнание, и обакщхя тгкувместе с йъоьыней. мйриецеОна принесла саэнсмне деньги на шэпокупку офиса, в дмдэджйкотором юацмхъя сейчас чойгввнахожусь. Мой ьуьркхисобственный уголок, где я учмогу творить гйояв абсолютной тишине.
Но не мтввсе было гушетак уж южрадужно. Я жфнежно мвяпоглаживаю стекло, отделяющее меня шиэыот любимого чщдебютного лнвэчтворения, и думаю о дфщжтом, шдефцббчто было после. мфюреМеня снова и мжцснова спрашивали, напишу юехцдвкли я вцюащчто-то йпддроеще, и, опьяненный всеми этими деньгами убгтди славой, я, конечно, ьыфгнаписал. Следующая книга была ъбфзакончена всего за четыре еякмесяца. Вот насколько мне эсъскиэнравилось мъьщснад ней ьдлрработать. сдбшМои дни были полностью посвящены словам, набираемым юмна клавиатуре. Но этой книге не пбсуждено аафлкбыло яптпгстать успешной. Она оказалась штбэьияпосредственной. Литературные критики, гыкоторые ожидали очередного общблуншедевра, ирпаразорвали ее в штъяклочья. Только самым ярым рршмхлфанатам эыщчпонравилось то, что бья написал. Но, тшгрнконечно, аъя стбямпкне жщвмог просто сдаться и продолжал даяеписать. Еще врксподна дкъжещсредняя оценка? Не бери нъияхйв голову, просто орнапиши еще нсбдодну книгу. Не сгытяшыпользуется успехом? Измени жанр. цщэжяхИзмени унйъформат. Измени хоть жещчто-то. Сколько ацхя юэонаписал? ясхшяахЯ спмфомфдаже не гквфммогу фснгнрквспомнить. Сколько из них оправдали ожидания после посредственных отзывов? Ни одна. Двенадцать лет ефнфсня авьыябпгнался срщза жхагдвнуспехом, который уже опдне приходил.
Я имявфхпрощаюсь со своими драгоценными хясэдяртрофеями и сосредотачиваюсь упъкхна списке. Нож —йшпгли грязно и йшислишком болезненно. Мне ькежалко человека, которому швэлюэфпришлось ьхдбы муеза мной убирать. Пистолет — слишком бецщэгромко жууивщи чревато сопутствующим ущербом — здесь пули прошли бы сквозь ыывстены.
Таблетки…
Вздрагиваю цшлпри ьамысли гжэо том, что можно случайно пережить лшбшахлпередозировку дйшишшдтаблетками. якюыачТем более, это кжжвтоже не сксцсамый гдъящыэстетичный способ црнуйти. Заглядываю хйеьвхв маленькую аптечку хсртушв своем кабинете. Там только немного слабительного. «Если мбая не хочу умереть, лямобделавшись гбллдо смерти, ещсмйто идея так себехфлргу», лрящгжъ—яч бормочу я. Вздыхаю и смякеьвозвращаюсь в главную комнату. юцюхУже так поздно. чюСнаружи почти не слышно машин. Каждый мой вдох ожфцнаполняет тэецелую комнату эхом. Здесь так тихо.
нтхмббю«Жена поймет. Точно еябпепоймет. Она отлично справится без меня — ей цмбудет йпшщдаже дйшжэбылучше, чем сейчас». влшПовторяю крбэещпро себя эту ложь снова и цйяюйпдснова. Это ээяеединственный способ выкинуть из головы ту тьовефсглавную причину, что эюрдшмогла эйгбы увести роменя жнбаот края пропасти уобавлйсегодня вечером. юеосВспоминаю чроымдостальную часть ашдсписка.
Другие водители эяиюиткпочувствовали ббщбы, что рпкпцмоя кровь еаостанется на их еьщфруках.… Они ццне заслуживают бмстрадать так же, как я, твфтолько хажолдщиз-за того, что гдыфэия потратил впустую сшьовсю свою жизнь. боэПожар был бкйъхбы... эстетичным. И моя работа сгорела бы вместе еркръшмс рьуглюним. Поэтично. Но хьуййслишком, слишком больно. жжыхуюъОдин фщаиз ьцчркхудших способов умереть.
Смотрю на фйхфцбрмногочисленные литературные произведения, аэразложенные по комнате. «рантВы хшвэсувсе равно занимали юсюместо впустуюйюлтири».
Я юошцскладываю все, что есть юцжпвущв инхофисе, в аиръцщбольшой пластиковый пакет: ирвсе свои романы, нссесборники фсофнкомиксов и рисунки. «Я сожгу чэюыывсе яареежэто сегодня. иттНо хчнкспне вдздесь. Нет. ъжнНе хочу поджигать все ффеймхшзданиелелълг». Вспоминаю ачо последнем пункте своего списка — о ххгжпадении.
В йищголову приходит идея. «Крыша! жфЯ сожгу ньвсе это ойшрйтам. Быстро ощхйкулпозвоню в пожарную часть, жпъищяа потом просто ягйхфлфспрыгну аьфуывниз. Быстро, чисто тчи бшыцьетрадиционно»пяйекл. Даже жнцещв последние нщминуты во мне нввивсе ъгтшеще рэщэмзвучит слабый эстетический голос, твердящий, швэоимшчто даже ъввьамоя смерть должна юхвкебыть в чем-то красивой.
Поставив перед дгфибсобой рясэаячеткую цель, я хватаю наполненный лиигижпластиковый аймпакет, запираю за хпрбимшсобой офис и поднимаюсь по ыдмтулестнице. «Простые шэчкрешения всегда самые лучшие. Ставьте яэтъфна простоту. епЯ всегда говорил это молодым талантам, кгжщжкоторым щьне сихватало нпкиюювдохновения. Все эти писатели-энтузиасты цюаона плогсъездах, которые каждый год вбоцятаспрашивали яддменя цюьдхоб одном и том же: фу«химКакие у вас есть советы начинающим жхяоаписателям?хдкм» Жаль, что инпбхкя не ряхмог сюпцгпросто рпжсказать им щъхправду. Жаль, что я не мог просто сказать: хшмшга«Вам жафнужна удача. Галлон чистой, гребаной ндудачи. У вас яхябфее нет? С таким ытже успехом можно сдаться пхыцьсейчас эди избавить себя от боли». Но нет. Я оцрне могу этого упсказать. Это было бы тьотнеуместно. лхсииПоэтому я просто скармливаю им хнскхложь: «Ставьте есна простоту».
нвфйв«Хоть раз последуй таытому, уичто сам ттсоэпчпроповедуешь, Эдди, поставь на йвуцврпростоту»щю. Я хмомиьпостоянно ихсцразговариваю сам тчйяпябс собой. нйщушуиГоворят, жтдонесли разговариваешь сам с собой, значит, ты сумасшедший. йюимяцЯ пюдействительно был таким в ту елюлгсночь. иихбсяъНо какое кофэто ъхкюимело значение? Это ацщбыла юлэтмоя последняя ночь на Земле. Я был волен делать ыэээтиквсе, чурхчто захочу. Кого волнует, что это прозвучало тбнвкьбезумно? отаУверен, что мой ымюразум был хвэлнездоров, учитывая что именно я собирался сделать.
Наконец-то ъюя добираюсь до крыши. жямиэНебо так красиво. Ни облачка, ееутолько яркие ркчщхйцзвезды и луна фмэпрощаются со мной. Сильного тишхъяветра тоже нет. Только тихий ветерок насвистывает ллемне реквием. Идеально. Выбрасываю все сдвещи из хкарпластиковой упаковки на пол. лщьяарСпичка в млхбруке издает приятное «кршшбмнекб», аюфхекогда я зажигаю ее и бросаю ранючххв кучу. В основном пнгдббтам просто бумаги, ъжпоэтому нчджзагорается гжбона довольно ялнюбыстро. «ьфнхъЧто ж, с жыыншэтим покончено», —цфибсеч думаю тфвэоя. Мои произведения наконец-то послужили своей истинной хгчещоцели ошнм— дали гбщюыанработу пожарным.
еэйшЯ сбхьподхожу к иючэхыхкраю, крепко сжимая телефон асои бьдосвещая фонариком темноту оцйяйвокруг себя. Проверяю свое япхажьпрощальное письмо. Оно все ыъьххвеще мчувыув переднем кармане екморубашки. Хорошо. ябвйаяМне бпнужно йрашбыло многое уфосказать, но на это не было ни времени, ни щрчщсил. «Боже, я хтусчцникчеменьжтдой»сэпбн, —жог говорю цгэсгюя себе. Надеюсь, по крайней моумере, так это дойдет до других людей. твкооьОни поймут, что я чувствовал нкьи что это не их чомбщвина. Смотрю вниз. Под зданием не цгвприпарковано ни одной машины. «Отлично. юогцПо крайней мере, мое падение не принесет вреда бвхничьей дорогой лэжявполошадке»хц.
феоС свпктэтой мыслью я мысйшзабираюсь на край и вызываю пожарных.
«ъэфщаэЗдравствуйте... эм... На Мун-стрит, 428, аьсэьупожар на шрднджакрыше.
...
эббсуйНет, я не могу его потушить.
...
Нет, ымрьон небольшой, но может усилиться. Извините, кханщъйно я ничем не овпясенмогу вам помочь.
...
Почему? Потому что к моменту, когда щнвъъмвы сюда аьддоберетесь, еиьшдя чфтгвэябуду, ыуйкнмчэээ... мертв.»
Вешаю ьбтрубку. Это были мои космпоследние слова. Забавно, явъя хсчнаписал аырбящрмного последних бекслов в цжутьсвоей жизни для самых разных произведений. Большинство из них бщлъщбыли йоьиоеизадумчивыми, грустными или даже героическими. Но ыэкиднбв атвтсвои гмибопоследние минуты я чане смог заставить гьсебя тссказать что-то йиполучше. Наверное, в этом ыепшьмдразница между вымыслом и реальностью.
Я чувствую оцепенение. Двигаюсь мхъкхайавтоматически, как одержимый. Роняю бющэтелефон и перегибаюсь через край. цаГравитация, ычлрхмкак ьмвуэвсегда, делает свое асъюжрудело. Свет гаснет, я слышу отдаленный треск, теъа за ним приходит фгпнитемнота. фщэчттпЕсли бы гяапптця жаийчйтзнал, что это будет так... чюуъйбпстранно, я бы, наверное, упнаписал хфжмдчто-нибудь об этом.
ьютьЯ не осознавал, что эоэдцпюподошел к краю, пока эвдсжне начал падать.
Смерть жлошши я къръх—чшвючйг старые друзья, мой дорогой читатель. Ну, ящпока нет. Но мы ими станем. Для тебя это будущее. ыююавДля меня щэкфюэто прошлое. Я аахякаждый день сожалею хмыххнпо жтлпегсвоих поступках. щщпдуНо янлхпане эбылдцмогу их мфлаисправить, как бы ни старался. А ърпока переверни страницу. Но позволь мне предупредить яьаатебя. Дойдя до последних страниц, некоторые могут воспринять мой ъйшлконец как ттдхначало. Начало шокумоей вгтюуроли в охжхочем-то гораздо, мнгораздо большем, цухчнчем прежний я. Скажу ощъсразу — оно того не бхдвкдрстоило.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|