Глава 2 (Часть 1)

(Два)

【Я вышла с вокзала, мама ждала меня за низким железным заборчиком.

Она немного поправилась с нашей последней встречи.

Встав передо мной, она сперва радостно и легко покружилась.

Она спросила меня, заметила ли я, что в ней что-то изменилось?

Я подумала, что девушки обычно не хотят, чтобы другие замечали, что они поправились.

Поэтому я покачала головой.

Она взяла мою руку и положила себе на низ живота.

Моё сердце ёкнуло.

И действительно, она очень счастливо сказала: «Мама беременна.

У тебя может появиться младший братик или сестрёнка».

На самом деле я совсем не обрадовалась.

Но всё же сделала вид, что очень взволнована.

Моя рука легонько гладила мамин живот, и я подумала: шея у младенца очень короткая, мой большой и средний пальцы, сложенные кольцом, — это, наверное, и есть размер шеи младенца.

Я изо всех сил старалась улыбаться, мои глаза изогнулись так, что чуть не свело судорогой.

Дядя Чжао ждал нас на парковке.

Дядя Чжао очень коротко постригся.

Дядя Чжао сунул мне только что очищенное яблоко.

Ладони дяди Чжао были очень тёмными, по фруктовому ножу на центральной консоли полз муравей.

Я обхватила яблоко и откусила большой кусок, сказав: «Очень вкусно, спасибо, дядя».

У папы появилась тётя Сун, появился младший брат; у мамы появился дядя Чжао, появился ребёнок.

Я знала, что им всем нужны свои семьи, своя жизнь.

Но кто тогда я?

Я — живая ошибка, обуза, которая будет расти.

】

— Хватит писать!

— Голос Юань Пэйи прогремел над головой.

Го Вань вздрогнула и быстро закрыла дневник, убрав его в парту.

— Учительница У привела дочку в кабинет! Пойдём посмотрим, она такая милая!

Трёхлетняя девочка в розовом платье с пышными рукавами робко пряталась за маминым стулом.

Она словно состояла из бесчисленных кругов: круглое лицо, круглые глаза, круглые запястья.

Го Вань не очень любила маленьких детей, она стояла чуть поодаль, наблюдая, как Пэйи развлекает ребёнка.

Девочка явно больше интересовалась стоявшей вдалеке Го Вань.

Она уставилась на Го Вань, и Го Вань тоже уставилась на неё.

Они были как два зверька, смотрящие друг на друга издалека, бродящие вокруг и наблюдающие, пытаясь опознать друг друга способом, присущим их виду.

— Учитель, как её зовут?

— спросила Юань Пэйи, гладя девочку по голове.

— Ли Си.

«Ли» как в слове «слива», «Си» как в слове «вечер» с тремя точками слева.

— Ли Си… Какое красивое имя,

— Юань Пэйи присела перед девочкой и двумя пальцами ущипнула её за щёчку. — Привет, Сиси, я сестрёнка Юань Пэйи.

А там стоит сестрёнка Го Вань.

— Го Вань… сестрёнка?

— Ли Си ещё не знала много иероглифов.

Имя Го Вань напомнило ей о кухне (прим. пер.: «Го» созвучно со словом «котелок», «Вань» — со словом «миска»).

Она не могла сдержать смех: как можно назвать кого-то именем котелка или миски?

— Чего смеёшься, малышка?

— Юань Пэйи ткнула Ли Си пальцем в нос.

У Вэньцзе нужно было идти на собрание, а Юань Пэйи учитель математики забрал проверять домашние задания.

Остались только Го Вань и Ли Си, стоящие друг против друга.

Ли Си немного поиграла на месте У Вэньцзе, а потом сказала Го Вань: «Сестрёнка, я хочу в туалет».

— Пойдём,

— Го Вань взяла Ли Си за руку.

От Ли Си пахло молоком.

Ладошка Ли Си была мягкой и тёплой.

Ли Си сказала Го Вань: «Сестрёнка, ты такая красивая».

Глаза Ли Си были точной копией глаз У Вэньцзе: круглые, с немного опущенными уголками, и когда она смотрела серьёзно, то не отрывала взгляда.

На уроках китайского Го Вань бесчисленное количество раз ловила на себе такой взгляд.

Они были так похожи, что Го Вань даже показалось, будто У Вэньцзе смотрит на неё глазами Ли Си, будто У Вэньцзе говорит ей: «Ты очень красивая».

Го Вань почувствовала, что уши горят, и сказала: «Спасибо, Сиси».

На обратном пути они столкнулись с У Вэньцзе.

— Спасибо за труд, что присмотрела за Сиси,

— У Вэньцзе присела и поправила Ли Си волосы.

— Ничего.

Сиси очень послушная,

— Го Вань отпустила руку Ли Си.

Го Вань почувствовала, что её рука вдруг стала лёгкой.

Го Вань сильно сжала ладонь.

Наверное, они сейчас уйдут.

Го Вань немного расстроилась.

Ли Си вернулась к маме.

Они — семья.

А у её мамы теперь другая семья.

У Вэньцзе подняла Сиси на руки, сделала два шага, обернулась и увидела, что Го Вань всё ещё стоит на месте как вкопанная.

— Идём, чего застыла?

— У Вэньцзе вернулась и совершенно естественно взяла Го Вань за руку.

Рука У Вэньцзе была тёплой и сухой, немного больше руки Го Вань, кожа чуть грубоватая.

Эта рука напомнила Го Вань папины перчатки.

Перчатки, которые всегда можно было достать из кармана, когда холодно.

Го Вань почувствовала, как глаза увлажнились.

«И так неплохо», — подумала Го Вань.

«Но было бы лучше, если бы она обняла меня обеими руками».

Небо было чёрным, комната — тёмно-красной, кровать — белой; Го Вань лежала на кровати, кровать была в комнате, комната — под небом; Го Вань была белой, Го Вань была красной, Го Вань была чёрной.

У Вэньцзе стояла у кровати.

У Вэньцзе была одета в традиционное китайское ципао.

У Вэньцзе подняла Го Вань на руки.

Голова Го Вань покоилась на плече У Вэньцзе.

Пальцы У Вэньцзе коснулись позвоночника Го Вань.

Позвонки прогибались под нажатием и возвращались обратно.

Как клавиши пианино.

Го Вань была музыкальным инструментом.

У Вэньцзе была исполнителем.

Тело Го Вань трепетало под порхающими пальцами У Вэньцзе.

Грудь и живот резонировали.

— На этом урок закончен,

— закончив играть, У Вэньцзе положила Го Вань в бархатную коробку.

Вокруг воцарилась мёртвая тишина, всё погрузилось во тьму, но Го Вань не боялась.

Она чувствовала, как У Вэньцзе несёт коробку.

По ровной дороге, по крутой дороге.

«Скоро будем дома», — подумала она.

Го Вань почти после каждого урока ходила в учительскую.

Было так много всего, о чём можно было спросить: эссе, стихи, древнекитайский язык, риторические приёмы, идейное содержание, особое использование частей речи.

Она сидела на корточках у стола Вэньцзе, подперев подбородок краем стола.

Как Пэйи в кабинете.

Вэньцзе иногда проверяла работы, иногда читала и делала заметки.

В правой руке она держала две ручки: чёрную для подчёркивания, красную для пометок.

Пряди волос постоянно соскальзывали с плеча Вэньцзе на страницы книги, издавая тихий щелчок.

Вэньцзе неустанно заправляла их за ухо.

Го Вань вспомнила тот сон.

У Вэньцзе в ципао, волосы собраны в низкий пучок на затылке.

Го Вань сняла резинку с запястья и крепко сжала её в руке.

Как ей отдать её, сказать, что она может собрать волосы, что так будет очень красиво?

Го Вань прокрутила в голове бесчисленное количество фраз, но когда пришло время отдать резинку Вэньцзе, ни одна из них не пригодилась.

Она долго мялась и наконец выдавила: «Волосы… будут мешать».

Го Вань, можно сказать, руками и ногами всучила резинку Вэньцзе.

Она выбежала из учительской, прижимая к себе тетрадь.

Красная гелевая ручка в панике чиркнула по её ладони.

— Я влюбилась,

— объявила Го Вань Юань Пэйи.

— Мне нравится учительница У… Мне нравится Вэньцзе.

Выражение лица Юань Пэйи сменилось с первоначального беспокойства и любопытства на разочарование от того, что её разыграли.

Она ткнула Го Вань пальцем в плечо: «Испортилась совсем».

Голос Юань Пэйи звучал так, будто она смертельно устала, и в то же время — будто сбросила тяжёлый груз.

Го Вань знала, что Пэйи не верит, но ей было всё равно.

Она сказала это вслух, и это наполнило её гордостью.

Тётя Сун палочками ковырялась в тарелке с дважды приготовленной свининой перед ней, искоса поглядывая то на Го Вань, то на отца: «Слышала, что для детей полезно рано начинать изучать китайскую классику.

Ваньвань, ты же вроде неплохо ладишь с той учительницей У, не могла бы ты спросить её для тёти, не согласится ли она по выходным, если будет время, приходить заниматься с младшим братом?»

Говоря это, тётя Сун положила в миску Го Вань кусок свинины.

Го Вань ненавидела жирное мясо.

Го Вань чувствовала, что та делает это нарочно.

Нарочно говорит это за столом, чтобы папа слышал, делает это напоказ папе.

Го Вань спрятала кусок жирного мяса на дно миски.

Го Вань с улыбкой ответила: «Хорошо».

Всё хотят отнять.

Тётя Сун отняла отца.

Сын тёти Сун хочет отнять Вэньцзе.

Всё хотят отнять.

Или же всё это изначально ей и не принадлежало.

Ей ничего не принадлежит, она — бракованный товар, обрезки, нежеланная и самонадеянная случайность.

В последнее время Ли Чжи, приходя домой, больше не смотрел телевизор, а вместо этого пялился в телефон.

Впрочем, разницы не было никакой: для Вэньцзе не имело значения, вырастал ли муж из дивана или из телефона.

Ли Си подбежала и обняла её за ногу.

— Мама,

— Ли Си уткнулась лицом ей в бедро, её голос звучал глухо. — Иероглиф «женщина» и иероглиф «уродливый» вместе, что это за слово?

— Это «ню».

— «Ню» означает очень уродливую девочку?

— Нет, «ню» обычно означает очень красивую девочку,

— У Вэньцзе добавила приправу в кастрюлю с кипящей водой.

Затем вымыла руки, присела перед Ли Си и провела двумя мокрыми пальцами по её щекам.

Ли Си не захихикала и не увернулась, как обычно, что показалось Вэньцзе странным.

— Что случилось, Сиси?

— Вэньцзе немного забеспокоилась.

— Папа сказал мне не лезть, ещё и оттолкнул меня… Он болтал с «ню», я спросила его, как это читается, а он накричал на меня, я даже упала…

— Ли Си, сдерживая слёзы, протянула Вэньцзе обе руки, её ладошки были красными.

У Вэньцзе немного разозлилась, она взяла Ли Си за руку и пошла в гостиную.

Увидев, что У Вэньцзе идёт к нему, Ли Чжи тут же заблокировал телефон и положил его экраном вниз на диван.

— Ужин готов?

— Ли Чжи притворно встал и потянулся.

— Нет,

— У Вэньцзе постаралась говорить как можно спокойнее, она не хотела ссориться при ребёнке. — Ты толкнул Сиси, и она упала.

Мы хотим, чтобы папа извинился перед Сиси, хорошо?