Глава 14

Глава 14

Подняв с земли остывшее тело, Бэйчэнь Инь испытал смешанные чувства. В конце концов, они вылились в долгий тихий вздох, сорвавшийся с его тонких губ.

— Иди. Я буду ждать твоего возвращения, — Юань Фэн легонько похлопал мужчину по плечу, передавая ладонью самую нежную и твердую поддержку.

Он понимал: хотя замысел был предельно прост, для Бэйчэнь Иня это решение стало результатом тяжкой борьбы, беспомощности и душевной боли.

— Мгм, — тихо отозвался Бэйчэнь Инь. В его орлиных глазах читалась благодарность за чуткость возлюбленного. Высокая и стройная фигура удалилась, обратившись в свет, и, казалось, унесла с собой немалую часть одиночества этой тяжелой ночи.

— Эх… — Вздох, сорвавшийся с губ Юань Фэна, был легок, но на душе у него было невыносимо тяжело. — Хоть бы это дело закончилось здесь… — Он не хотел, да и не смел больше смотреть, как его любимый человек терпит хоть малейшие муки.

Уединенный рай земной, отрешенный от мира, окрасился неподобающей ему скорбью с прибытием гостя. Когда безжизненное юное тело вернулось в состоянии вечного сна в свой родной запредельный мир, эта незапятнанная священная гора в слепящем свете огня, казалось, все же покрылась налетом мирской суеты, которая прежде была ей совершенно чужда.

Старец и юноша, две фигуры — одна в белом, другая в фиолетовом — молча стояли рядом, глядя, как пламя, символизирующее жизнь, уносит молодую душу, у которой должно было быть безгранично светлое и блестящее будущее. Отчего-то холодный ветер четвертой стражи ночи казался таким же душным, как в разгар лета, — тяжелым, не дающим дышать.

— …Мне очень жаль, — когда последние искры унесли оставшийся пепел, мужчина средних лет наконец нарушил ледяную тишину голосом, полным вины.

— Третий господин, это слишком сильно сказано, — на губах старца появилась кривая линия, которую, возможно, можно было бы назвать улыбкой, но она была полна усталости и глубокой скорби.

— Как раны Юй-эр? Она в порядке? — Не забывая о прекрасной и доброй жертве, Бэйчэнь Инь задал второй вопрос, полный глубокого смысла.

Хотя они были лишь соучениками, их связь была крепче родственных уз. И теперь ее так жестоко ранил тот, кого она всегда уважала как старшего брата-ученика. Как она сможет это вынести?

— …Она пришла в себя сегодня в час Обезьяны, — Спящий Журавль, так же хорошо знавший обоих своих любимых учеников, ответил сдержанно.

— Мм… — Бэйчэнь Инь кивнул, наконец почувствовав некоторое облегчение. На его лице появилась искренняя улыбка радости. — Раз так, прошу старца Журавля передать мои наилучшие пожелания от имени Бэйчэнь Иня. Я навещу ее в другой день.

— Старик заранее благодарит вас от имени Юй-эр, — улыбнулся старец в ответ. Его сердце, несколько дней сжимавшееся от тревоги, только сейчас успокоилось.

Покачав головой с улыбкой, гость удалился. Его шаги на обратном пути были гораздо легче, чем по прибытии.

Во вторую четверть часа Кролика мужчина вернулся в свой особняк. Он повсюду искал своего возлюбленного, но не мог найти, и сердце его наполнилось недоумением. Не прекращая поисков, он наконец увидел под тунговым деревом на заднем дворе юношу, образ которого не выходил у него из головы.

— Хуан-эр, — нежно позвал Бэйчэнь Инь своего возлюбленного, который как раз убирал меч. Он подошел к юноше, облаченному в парчовый халат с вышитыми питонами.

— Вернулся? — Юноша с улыбкой вышел навстречу, взял возлюбленного под руку, и они направились к беседке неподалеку от дерева. На каменном столе в беседке уже был накрыт завтрак.

Достав белоснежный платок, мужчина нежно вытер легкий пот со лба и шеи юноши, после чего они сели друг напротив друга.

— Так рано встал, почему бы тебе не поспать подольше? — Нежность, предназначенная только для Юань Фэна, сквозила в улыбке Бэйчэнь Иня, а его глубокая привязанность была ясно видна в глазах.

— Разве это рано? Раньше я вставал на четверть часа раньше, — слегка улыбнулся Юань Фэн. Он наполнил чашку горячим чаем до краев и пододвинул ее возлюбленному, а затем налил и себе.

— Мне всегда было любопытно, — вскоре после начала трапезы юноша наконец не смог сдержать накопившееся недоумение и задал вопрос, который мучил его несколько дней. — Когда и как ты узнал, что именно Юнь Фэн был тем, кто ранил госпожу Юй?

— Я понял это после того, как осмотрел раны Юй-эр и окрестности Хижины Изумрудного Холода, — мужчина в фиолетовом халате положил ложку папоротника в тарелку юноши и продолжил: — Что касается способа, он очень прост. Ты и сам видел: хотя раны Юй-эр были тяжелыми и кровотечение сильным, на ее теле почти не было внешних повреждений. Это означает, что ее ранили очень специфическим оружием. А вокруг Хижины Изумрудного Холода не было ни малейших следов борьбы, что значит, преступник был ей знаком. Судя по тому, что Юй-эр вышла к нему поздно ночью, они, должно быть, были очень близки. Девочка Юй — сирота, кроме старца Журавля, Юнь Фэна, тебя и меня, у нее нет знакомых.

— Тогда почему ты не заподозрил старца Журавля? Когда мы прибыли на место происшествия, он был рядом с раненой, и его руки были в крови.

— Даже если наша техника легкости превосходна, а скорость высока, расстояние до Хижины Изумрудного Холода все равно было намного больше, чем то, на котором находился старец Журавль. Не говоря уже о том, что уровень развития старца Журавля очень высок, даже человеку, лишь поверхностно владеющему боевыми искусствами, потребовалось бы всего несколько секунд, чтобы убить тяжело раненную девушку, лежащую на земле. Зачем ему было ждать, пока мы застанем его на месте преступления? Тогда он не смог бы оправдаться, будь у него хоть сто ртов.

— Если так рассуждать, то Юнь Фэн тем более не мог совершить нападение. Не забывай, во время происшествия он, самое близкое, был на пути в Долину Дымной дымки.

Услышав это, Бэйчэнь Инь тихо рассмеялся: — Он действительно сказал, что отправился в Долину Дымной дымки собирать травы, но кто подтвердил, что он туда добрался?

— Ты имеешь в виду…

— Именно. Ему достаточно было вернуться в Отдельную Обитель Скрытого Дракона, чтобы беречь силы и копить энергию, а затем действовать поздно ночью. Мы все решили бы, что он уехал далеко и не сможет вернуться на Пик Небесного Чая в течение полумесяца. Таким образом, наши предвзятые представления сняли бы с него подозрения.

— Но если он не уезжал и пришел к госпоже Юй поздно ночью, разве она не сочла бы это нарушением приличий? — Красавец слегка нахмурил свои ивовые брови, не вполне удовлетворенный этим объяснением.

— Именно потому, что девочка Юй была удивлена тем, что ее всегда вежливый и воспитанный старший брат-ученик совершил такой неподобающий поступок, она и вышла к нему на улицу, накинув одежду, — говоря это, мужчина не мог не покачать головой и вздохнуть.

— Какой продуманный план! Не думал, что он настолько скрытен и коварен! — Даже Бэйчэнь Юань Фэн, выросший в императорской семье, прошедший через множество бурь цзянху и знающий о коварстве человеческих сердец, не мог не вздохнуть с сожалением.

Легко нарисовать шкуру тигра, но трудно нарисовать его кости; легко узнать лицо человека, но трудно узнать его сердце.