Чжоу Цин

Чжоу Цин

Меня зовут Чжоу Цин. Сегодня Чжан Ши исполнилось бы сорок восемь лет. По привычке я иду к мемориалу, чтобы оставить ей подарок.

В этом году я выбрала букет красных кустовых роз и сборник стихов старой земной эпохи — «Радостная смерть».

Я помню, как Чжан Ши любила читать, особенно книги старой эпохи, особенно земную классику.

«Барон на дереве» был её настольной книгой, она перечитывала его при каждом удобном случае.

Последние несколько дней за мной наблюдает какая-то девушка. Она сидит в кафе рядом с мемориалом и постоянно смотрит в мою сторону.

Это напоминает мне о том, как более десяти лет назад множество журналистов пытались выяснить, кем была Чжан Ши. Но тогда, по разным причинам, те, кто знал правду, молчали.

Потом причины исчезли, но общественное мнение уже не так интересовалось Чжан Ши. Те, кто хотел рассказать её историю, пережили нашествие Инсектоидов, пережили послевоенные политические чистки, но не пережили косу смерти.

Осталась только я.

Молодость — это прекрасно. Враги или друзья — после смерти всё стирается. Я даже ходила на все похороны. Ведь теперь жива только я.

Да, молодость — это прекрасно.

Я люблю жизнь. Если я умру, кто будет приносить Чжан Ши подарки? Кто будет навещать её каждый день?

Девушка из кафе, наверное, скоро придёт ко мне. Давно уже никто из журналистов не спрашивал меня о Чжан Ши.

Я коснулась кулона из гильзы на своей шее. Мне всё ещё немного страшно. Все старики ушли. Если я не расскажу, неужели никто не вспомнит о Чжан Ши?

Неужели однажды я сама забуду Чжан Ши и наше прошлое?

Люди склонны блокировать болезненные воспоминания. Прошло всего двадцать лет, а люди уже начали забывать ту войну, которая длилась шестьдесят лет, самую долгую войну в истории человечества. Историки называют её «родовыми муками истории». Но когда все, кто испытывал эту боль, исчезнут, будут ли помнить о ней оставшиеся?

Пора рассказать правду. Ведь все они умерли. Любые связанные с ними следы могут стать нитями памяти. Лучше уж вскрыть старые раны, чем быть забытыми.

Я терпеливо ждала молодую девушку неделю. Наконец, когда я возвращалась домой от мемориала, она последовала за мной до самого дома.

Я не стала спрашивать, зачем она пришла.

— Прошу, — сказала я.

Она, казалось, немного растерялась, но быстро пришла в себя и поблагодарила меня.

Я открыла дверь, пригласила её сесть на диван в гостиной и спросила:

— Что вы будете пить? Молоко или апельсиновый сок?

Она уже надела профессиональную улыбку:

— Апельсиновый сок, спасибо.

Я налила ей сок из холодильника и стала ждать, когда она начнёт интервью.

— Здравствуйте, меня зовут Чэн Лань, я независимый журналист. Я расследую тайну личности Чжан Ши и заметила, что вы почти двадцать лет каждый день приходите к мемориалу. Поэтому я решила взять у вас интервью.

Она достала из сумки своё удостоверение и несколько опубликованных ранее статей.

Я читала репортажи Чэн Лань. Она писала остро, придерживалась фактов, не выдумывала ради популярности. Она бралась за темы, которых другие боялись касаться — новичок ничего не боится. Поэтому, даже не прибегая к вымыслу, она получала много просмотров.

— Конечно, — напыщенно произнесла я дежурную фразу. — Меня зовут Чжоу Цин. Рада с вами познакомиться. — А затем сразу перешла к делу: — Вы хотите узнать только о личности Чжан Ши?

Чэн Лань, похоже, не ожидала такого ответа. Она наверняка думала, что я буду увиливать или откажусь говорить. Ведь за двадцать лет никто не смог узнать правду. Но ей повезло — она пришла ко мне как раз тогда, когда я сама решила рассказать всё.

Чэн Лань поспешно включила диктофон и взяла блокнот.

— Если у вас есть ещё какая-то информация, я, конечно же, буду очень благодарна.

Я отключилась от внешнего мира и, медленно вспоминая, начала рассказывать давно забытую историю.