Первый бумажный самолётик (Часть 2)

— …иначе совсем себя загонишь! Не думай, что молодость вечна. В новостях полно случаев, когда люди в двадцать с небольшим умирают от переутомления. Если не можешь позволить себе кота, то и не заводи…

— А ты?! — вспылила У Цзямэй. — Если не можешь позволить себе детей, то и не рожай! В твоём-то возрасте третьего заводить!

Вспомнив этот неприятный телефонный разговор с матерью, У Цзямэй раздражённо потёрла переносицу. Аппетит пропал.

Сбережений почти нет, а она ещё одного ребёнка родила. Кто не знает, подумает, что уже бабушкой стала.

— Мяу.

Умытый Дуньдунь ловко запрыгнул У Цзямэй на колени, глядя на неё своими большими круглыми глазами.

У Цзямэй молча погладила его по голове.

Спустя какое-то время по комнате разнёсся тихий всхлип.

— Прости меня, — слезы У Цзямэй капали на Дуньдуня. Она взволнованно вытирала капли с его шерсти. — Это я ни на что не гожусь.

— Мяу-у-у, — Дуньдунь лизнул ей руку.

Ночь поглотила яркие краски, оставив лишь гнетущую темноту.

— Дзынь!

У Цзямэй забрала посылку от матери — тяжёлую пенопластовую коробку, полную рыбных, свиных и говяжьих фрикаделек и других местных деликатесов. Поднять её было нелегко.

Вернувшись домой и открыв коробку, она обнаружила там ещё и сырые куриные грудки для кота.

У Цзямэй ошеломлённо смотрела на вакуумные упаковки с мясом, слушая радостное мяуканье Дуньдуня.

Внезапно её мысли вернулись в детство.

Заросший мхом двор. Женщина сидит на деревянной скамейке, держа в руках стиральную доску. Звук трения ткани о доску отчётливо слышен даже сквозь порывы холодного ветра. Десятилетняя, худенькая, как обезьянка, У Цзямэй подходит к ней.

— Мама, давай я постираю.

Женщина поднимает голову. Её нос покраснел от холода. Она устало улыбается и отстраняет маленькую У Цзямэй: — Что ты, ребёнок, можешь сделать? Иди в дом, здесь холодно.

У Цзямэй, пошатнувшись, чуть не упала, но в дом идти не хотела.

И хотя помочь она ничем не могла, всё равно упрямо присела рядом, ожидая, пока мать закончит стирать.

— Глупая, — ругала её мать. — Простудишься — сама виновата будешь, я тебя лечить не стану.

У Цзямэй смотрела на покрасневшие от холода руки матери, крепко стиснув зубы, и слёзы наворачивались у неё на глаза.

В тот день У Цзямэй не простудилась и не заболела.

Но потом, каждый раз, когда мать стирала в холодной воде, её руки сильно краснели и опухали, а пронизывающий холод, казалось, проникал в каждую клеточку тела. Даже самая тёплая одежда не могла согреть.

А потом стирать стала У Цзямэй.

Когда она училась в начальной школе, каждое утро мать жарила яичницу-глазунью, по одной на каждого.

— Хочу ещё одну, — сказал мальчик с яркими губами и белыми зубами, с вожделением глядя на яичницу.

У Цзямэй слегка нахмурилась: — Это мамина.

Мальчик тут же надул губы и стал ковырять палочками рисовую кашу, всем своим видом показывая, что есть ему совсем не хочется.

У Цзямэй про себя фыркнула: договорились по одной, а он тут правила нарушает.

— Если хочешь, возьми, — мать переложила яичницу в тарелку мальчика. — Ешь скорее и иди в школу. Я себе потом ещё пожарю.

Выражение лица мальчика смягчилось. Он бросил на У Цзямэй торжествующий взгляд и с удовольствием съел яичницу с кашей.

У Цзямэй с недоверием посмотрела на мать, но та лишь поторопила её: — Ешь быстрее, сестрёнка, и идите вместе с братом в школу.

У Цзямэй почувствовала комок в горле.

В тот день на обед мать купила рыбу, которую очень любила У Цзямэй.

Дедушка, который всегда первым садился за стол, съев половину тарелки, сказал матери: — В следующий раз не покупай такую рыбу, в ней слишком много костей.

У Цзямэй поджала губы и украдкой взглянула на мать.

Мать молча ела, но, заметив её взгляд, положила ей ещё кусок рыбы.

У Цзямэй ловко удаляла кости, испытывая смешанные чувства.

На следующее утро мать дала У Цзямэй миску горячей рисовой каши с яйцом.

Только У Цзямэй, которая всегда вставала рано, получала такую кашу.

У Цзямэй сидела за столом, маленькими глотками ела кашу, повернувшись спиной к матери, чтобы скрыть покрасневшие глаза.

Когда У Цзямэй училась в пятом классе, в их городке появилась известная частная школа.

Говорили, что в том году семь выпускников этой школы поступили в лучшие университеты страны, среди них был и лучший ученик провинции.

Кроме того, поговаривали, что поступление в эту школу — это как одна нога в университете.

А ещё говорили, что если войти в число двухсот лучших учеников, то поступление в престижный вуз гарантировано.

Как только эти слухи распространились, многие родители, словно почуяв запах самой вкусной еды, бросились записывать своих детей в эту школу.

Но просто так туда было не попасть, нужно было сдать экзамен.

Многие родители из их района отправили своих детей на экзамен, и мать, следуя всеобщему ажиотажу, отвела туда и У Цзя.

У Цзя поступил.

Семья решила, что он будет учиться в этой школе.

На следующий год мать записала на экзамен и У Цзямэй. Она тоже сдала, но учиться туда не пошла.

Плата за обучение была высокой, семья не могла оплачивать учёбу двоих детей, поэтому У Цзямэй пошла в обычную среднюю школу, где было полно хулиганов.

Позже в частной школе проводился дополнительный набор в девятый класс, и мать снова отправила У Цзямэй на экзамен. Она снова поступила.

Вопреки всеобщему мнению, мать заняла денег и отправила её учиться в эту школу.