Глава 1

001

Ин Чжоу стоял у двери с рюкзаком за спиной.

Изнутри доносились душераздирающие крики матери, смешанные с руганью отчима.

— Куда ты спрятала все деньги?

— Что значит, дома нет денег?

— Нет денег — иди заработай! Не думай, что я не знаю о твоих делишках с этим вонючим торговцем фруктами снизу. Вечно переглядываетесь. Он что, денег тебе не дает?

— Говори! Ах ты, стерва, только и умеешь реветь.

Ремень тяжело шлёпнул по телу женщины.

Ин Чжоу уже видел такие следы: кожа вздувалась, вокруг расплывались сине-фиолетовые пятна. Если травмы были серьезными, синяки долго не сходили.

На заживление уходило много времени.

Двери соседей были плотно закрыты, словно никто ничего не слышал.

Ин Чжоу не винил их.

Однажды сердобольный жилец, не знавший их семейной ситуации, вызвал полицию.

В итоге мать всё яростно отрицала, хотя левая щека у неё сильно распухла, и ещё обвинила вызвавшего в том, что он лезет не в своё дело.

После ухода полиции отчим схватил палку и полчаса колотил в дверь того жильца, демонстрируя свою «доблесть».

Двое молодых людей так испугались, что съехали, даже не забрав залог за квартиру.

Судя по звукам, избиение продлится ещё минут десять-пятнадцать.

А после этого парочка ещё и помирится.

Значит, безопаснее будет вернуться домой часа через два.

Ин Чжоу не стал доставать ключ. Подумав немного, он развернулся, спустился вниз и постучал в дверь соседа.

Дверь открыл мужчина средних лет, небритый, стол перед ним был завален коробками из-под еды.

— А, Сяо Чжоу пришёл, — на лице Ван Вэньшаня появилась улыбка. — Я слышал, твой отец опять бьёт твою мать. Заходи, посиди у дяди.

Ин Чжоу спокойно кивнул.

Он опустил взгляд на жирные, почерневшие тапочки у порога и слегка нахмурился.

Ван Вэньшань заметил его недовольство, но лишь весело сказал: — Можешь не переобуваться. Ничего страшного.

В старом жилом комплексе жили разные люди, и никто не любил вмешиваться в чужие дела.

Хотя Ван Вэньшань был бездельником, сидевшим на шее у родителей, в свои тридцать лет не имевшим ни постоянной работы, ни семьи, он был единственным, кто в такие моменты был готов приютить Ин Чжоу.

Одна из лампочек в гостиной перегорела, поэтому было немного тускло.

Ин Чжоу отодвинул коробки из-под еды в сторону, достал из рюкзака тетради и разложил их на столе.

Это была не его домашняя работа.

Он делал её за нерадивых одноклассников-хулиганов, за помесячную плату.

Денег было немного, но это было удобно и безопасно.

Ван Вэньшань нарезал яблоко и принёс Ин Чжоу: — Держи, Сяо Чжоу, съешь фрукт.

Кончик ручки Ин Чжоу замер.

Он повернулся и лучезарно улыбнулся: — Спасибо, дядя, я не голоден.

Только дурак станет есть то, что даёт Ван Вэньшань.

Ин Чжоу мысленно усмехнулся.

Ван Вэньшань выглядел немного разочарованным, но настаивать не осмелился.

Он сел рядом с Ин Чжоу и стал листать что-то в телефоне, включив звук на полную громкость. Шум из ТикТока раздражал.

К счастью, Ин Чжоу всегда умел хорошо концентрироваться.

Его взгляд быстро вернулся к заданиям.

Он делал домашнюю работу очень быстро.

Почти сразу после прочтения условия он записывал ответ.

Без малейшей задержки.

И писал он не своим почерком.

Дома, даже когда его мать избивали до полусмерти, Ин Чжоу мог спокойно спать под звуки криков, бьющегося стекла и ругани.

Это была полезная привычка, выработанная с детства.

Пока он писал, Ин Чжоу почувствовал странное ощущение на бедре.

Рука Ван Вэньшаня неуместно коснулась его ноги.

Ин Чжоу опустил взгляд и даже смог разглядеть грязь под его ногтями.

Как отвратительно, тошнит.

Подумал Ин Чжоу.

Надо было задержаться в классе подольше, хотя уборщица и выгоняет.

Ин Чжоу не нравился Ван Вэньшань, но этот сосед каждый месяц давал ему триста юаней на карманные расходы.

Поэтому Ин Чжоу лишь мельком взглянул на него, отвёл взгляд и продолжил писать.

Однако сегодня Ван Вэньшань позволил себе лишнее.

Когда Ин Чжоу почувствовал, что тот пытается стянуть с него школьные брюки, он как раз закончил последнюю задачу по физике.

Он отложил ручку, схватил Ван Вэньшаня за запястье и сказал своим обычным спокойным тоном: — У меня есть два предложения.

— Первое: я расскажу всем о твоем поведении и запишу доказательства. Тебе не нужно гадать, где камера. Я буду шантажировать тебя этим видео, требовать деньги у тебя, у твоих родителей-учителей. Твой отец ведь скоро на пенсию? Ему понравится, если сына будут обсуждать?

— Когда через два месяца я сдам ЕГЭ, я заявлю в полицию с этим видео. Я мог бы и не говорить тебе этого, но ничего не поделаешь, ты слишком отвратительно выглядишь. От твоих прикосновений меня стошнит.

— Второе предложение: веди себя прилично. И мы останемся в добрых отношениях, — Ин Чжоу слегка улыбнулся, но уголок рта скривился. — За такое красивое лицо, как у меня, триста юаней — это уже удача. Я тебе ещё и улыбаюсь, свинья. Ты хоть в зеркало смотришься, прежде чем мечтать?

В этот момент Ин Чжоу сжал руку с такой силой, что Ван Вэньшань почувствовал боль, будто кости крошатся.

Ван Вэньшань ахнул и задрожал всем телом.

Он вырвал руку, стиснул зубы, хотел было сказать что-то резкое, но встретился с ледяным взглядом Ин Чжоу.

В желтоватом свете лампы его лицо было красивым, как фарфоровое, черты лица, как у его несчастной матери, были нежными, но взгляд был таким, словно он смотрел на мертвеца.

Ван Вэньшань покраснел от злости, его грудь вздымалась. Стыд и страх боролись в его душе.

Он отвернулся и продолжил смотреть в телефон, но больше не смел протягивать руки.

Ин Чжоу пробыл у него до восьми вечера.

Сверху раздался громкий хлопок двери, а затем — стук шагов.

Ин Чжоу понял: это отчим, не дождавшись его, ушёл играть в карты или пить.

Он собрал учебники и неторопливо пошёл домой.

Хотя подниматься было всего на один этаж, 36 ступенек, Ин Чжоу шёл целых пять минут.

Не хотелось возвращаться.

Но идти ему было больше некуда.

Он открыл дверь. В гостиной горел свет, еда на журнальном столике давно остыла.

В комнате царил беспорядок, вещи были разбросаны по полу.

Матери в гостиной не было, из его спальни доносился какой-то шорох.

Ин Чжоу поджал губы и очень тихо закрыл за собой дверь.

Он бесшумно направился к своей спальне. Дверь была сломана и не закрывалась.

Мать, Сюй Вэньлин, стояла на коленях на полу и шарила рукой под кроватью, явно что-то ища.

Шкаф и ящики в спальне были небрежно открыты, их ещё не успели привести в порядок.

Ин Чжоу с интересом прислонился к дверному косяку и немного подождал.

Он увидел, как Сюй Вэньлин вытащила небольшую железную коробку и с ликованием открыла её. Внутри были деньги — купюры по пять, десять юаней, набитые доверху.

Это Ин Чжоу специально их там оставил.

Немного, всего четыреста-пятьсот юаней.

Когда Ин Чжоу получал удостоверение личности перед ЕГЭ, он тайно оформил банковскую карту и перевёл на неё все деньги, которые раньше хранил в школе.

Эти деньги он приготовил специально для Сюй Вэньлин.

Сюй Вэньлин схватила деньги, словно умирающий от жажды в пустыне, нашедший источник воды.

— Мам, — окликнул её Ин Чжоу. — Что ты делаешь?

Сюй Вэньлин вздрогнула, как пойманный вор.

Она обернулась, на её лице всё ещё были синяки, глаза опухли от слёз: — ...Сяо Чжоу. Если я не дам ему денег, твой отец меня убьёт.

В её голосе звучала робкая мольба.

В душе Ин Чжоу вспыхнул гнев, но улыбка на его лице стала ещё шире: — Так разведись.

— Развестись, — бессознательно повторила Сюй Вэньлин. — Нельзя разводиться, люди будут судачить, нам некуда будет идти, и потом… тебе же нужны деньги на университет, — её голос стал слабее.

Ин Чжоу подошёл на два шага и накрыл руку Сюй Вэньлин своей. Его пальцы были ледяными, но голос звучал мягко: — То, что ты держишь в руках, и есть мои деньги на университет.

— Ты вышла за него замуж, когда мне было восемь. Прошло уже десять лет. Все мои стипендии с детства, все заработанные мной деньги я отдавал тебе, а ты отдавала ему. И теперь ты говоришь, что это ради меня?

Слёзы покатились по щекам Сюй Вэньлин, она закрыла лицо руками: — Как это не ради тебя?! Когда ты был маленьким, у тебя не было отца, что говорили другие дети? Что ты байстрюк, ублюдок. Толкали тебя в ледяное озеро зимой…

— Если бы не ты, обуза, разве я вышла бы за него замуж?! Я тебя родила, вырастила, неужели я в этом виновата?! Ты такой же, как твой отец, эгоистичная скотина!

Сказав это, она разрыдалась.

В детстве Ин Чжоу нежно утешал её.

Он говорил: «Не бойся, мама, когда я вырасту, я буду тебя защищать».

Они держались вместе, как зверьки, ждущие весны в снегу.

В 14 лет Ин Чжоу подрался с отчимом и почти победил.

Ему тогда сильно досталось, но и отчим пострадал от удара бутылкой.

Затем из кухни выбежала перепуганная Сюй Вэньлин и дала ему пощёчину.

Она заставила Ин Чжоу извиняться перед отчимом, стоя на полу, усыпанном осколками стекла.

Четырнадцатилетний Ин Чжоу был так потрясён, что даже не успел сопротивляться.

Осколки впились в колени, кровь залила пол.

После этого отчим редко трогал Ин Чжоу, но стал ещё больше изводить Сюй Вэньлин.

Ин Чжоу уже почти не помнил той боли, но навсегда запомнил пощёчину от Сюй Вэньлин.

Ин Чжоу неподвижно стоял посреди спальни.