Гуляя наедине с Юджином, я чувствовала себя настолько неловко, что, казалось, вот-вот умру от смущения.
Я украдкой подняла глаза и взглянула на него. Юджин шёл вперёд, глядя прямо перед собой с непроницаемым выражением лица. О чём он думает? Я не имела ни малейшего представления.
С того самого случая с конфетой мы с Юджином так и не говорили наедине. Да и подходящего момента для разговора не было. После того дня он почти не выходил из своей комнаты, за исключением времени, проведённого за едой.
Я слышала, что он занимается учёбой. Ведь с одиннадцати до семнадцати лет Юджин обучался в крупнейшей академии Арланты. Сейчас он дома лишь потому, что на дворе каникулы, но весной снова уедет в школу.
Так что, возможно, его уединение действительно связано с учёбой.
— …хочешь?
— А? — я заморгала, выныривая из своих мыслей.
Мне показалось, или он только что что-то сказал? Я перевела на него удивлённый взгляд.
Юджин, не глядя на меня, повторил:
— Ты всё ещё хочешь вернуться туда, откуда пришла?
Я растерялась.
Почему он вдруг спрашивает об этом? Ах, да… Кажется, когда я только очнулась здесь, то говорила, что хочу вернуться.
— Да, хочу.
Юджин, конечно, думал, что я говорю о Мелтингтоне, где жила в детстве. Но я не стала его разубеждать.
После этого он больше ничего не сказал.
О чём он думает? Мне было неведомо. С самого детства Юджин был для меня загадкой, и сейчас разгадывать его мысли было не легче, чем тогда.
Городской шум окружал нас. Люди, словно волны, накатывали и отступали, размывая границы между собой. Мы с Юджином молча шли среди них.
На моих руках были тёплые варежки, а его ладони оставались голыми. Я заметила, что его пальцы слегка покраснели от холода.
Именно в этот момент я почувствовала, что его рука ослабла, а затем и вовсе выскользнула из моей.
Исчезнувшее тепло тут же сменилось пронизывающим зимним воздухом.
— Ю…
Я сделала несколько шагов вперёд, но тут же остановилась, не успев договорить. На морозе мой невысказанный зов рассыпался облачком белого пара.
«Здесь слишком людно, легко потеряться. Так что держитесь за руки и никуда не отходите друг от друга».
Я беспомощно смотрела, как фигура Юджина исчезает в толпе. Я не позвала его, не побежала за ним.
Гомон голосов. Знакомые каштановые волосы исчезли из моего поля зрения. Люди продолжали идти, не замечая меня.
Если бы мне было действительно семь лет, я бы ничего не поняла. Но я не была ребёнком. Я осознала.
Юджин оставил меня здесь. Одну.
* * *
Людей в городе было действительно много. Куда бы я ни пошла, всюду были толпы.
Я отошла к краю улицы, подальше от людского потока, и села на пустой ящик у лавки с овощами. Теперь, когда я смотрела на улицу со стороны, людей казалось ещё больше. Если ребёнок потеряется здесь, найти его будет очень сложно.
Я опустила взгляд на свою пустую ладонь. Тепла больше не было. Зимний ветер давно стёр его без следа.
Может, подобное уже случалось раньше, просто я была слишком мала, чтобы помнить? Или же всё изменилось, потому что изменилась я? Но ответить на мои вопросы было некому.
Я даже не заметила, как мы с Юджином свернули не туда. Этот путь не был тем, по которому мы шли с семьёй Эрнстов в аптекарскую лавку.
Незнакомые люди. Незнакомая улица. И, что самое важное, незнакомое время — двадцать лет назад.
Я осталась здесь одна. И самое странное, что я совсем не злилась. Не винила Юджина.
Может, потому что до сих пор не воспринимала происходящее как реальность? Всё вокруг одновременно было пугающе настоящим и в то же время совершенно нереальным.
Я лишь немного задумалась о том, что же в этот момент чувствует сам Юджин.
— Девочка, ты ждёшь маму? Холодно ведь, заходи в лавку погреться.
Я подняла голову. Хозяйка овощной лавки, видимо, приняла меня за ребёнка, потерявшегося в ожидании матери, и предложила укрыться от холода.
Но я, не отрывая взгляда от людского потока, спокойно ответила:
— Я никого не жду.
Женщина удивлённо склонила голову, но я больше не сказала ни слова.
Посреди людной улицы, сидя на ящике, я вдруг вспомнила детство. Как ухаживала за больной матерью в ветхой лачуге, которая вот-вот готова была рухнуть. Как бродила по переулкам, прося милостыню, надеясь добыть хоть немного еды. Как пыталась продать цветы, а потом получала нагоняй от тётушки Сары за неудачную торговлю.
И как супруги Эрнст, несмотря на слёзы на глазах, всё же улыбнулись, принимая из моих рук увядший белый цветок.
А если я просто встану и смешаюсь с толпой? Если позволю потоку людей унести меня в любом направлении? Разве это не будет похоже на ту самую свободу, о которой я так мечтала?
Да… И почему я никогда не задумывалась о том, чтобы уйти?
Я продолжала бездумно смотреть на прохожих, наблюдая за десятками, сотнями судеб, проходящих мимо меня.
*Топ*
Вдруг передо мной упала тёмная тень.
Я устала разглядывать людей и уже свернулась калачиком, уткнувшись в колени. Но внезапно на краю моего взгляда появились мужские ботинки. Чистая, но слегка запылённая кожа, знакомый фасон…
Я медленно подняла голову. Передо мной стоял Юджин.
Он явно бежал сюда: его всегда аккуратно уложенные каштановые волосы теперь были слегка взъерошены, а с губ срывалось частое дыхание.
Юджин молча смотрел на меня. Несколько мгновений. Несколько долгих мгновений.
А потом, коротко и просто, произнёс:
— Пойдём.
Я подняла на него взгляд. И, поймав его тёмные глаза, вдруг ощутила, как его эмоции переполняют меня.
Глубоко спрятанная вина. Жалость. И… ненависть к себе.
— Ты вернулся?..
Я сделала вид, что не замечаю ничего. Сделала вид, что между нами ничего не произошло.
Юджин на мгновение задержал дыхание, но потом слабо выдохнул:
— Да.
— Тогда пошли домой.
Я спрыгнула с ящика и протянула руку. Он медлил, но всё же взял её.
Его ладонь была холоднее моей. Даже через варежку я ощущала этот пронизывающий холод.
— У меня ноги устали, — капризно протянула я.
Я знала, что он не откажет. Именно поэтому и капризничала.
— Залезай.
Юджин опустился передо мной на одно колено.
Я тут же взобралась ему на спину.
— Дурак.
Я тихо пробормотала это, уткнувшись в его плечо.
А потом, не раздумывая, подняла руку.
— Эй!
— Ха!
Я схватила его за волосы и дёрнула.
— Что ты делаешь?
— Пыль стряхиваю.
Конечно, это была откровенная ложь. Но он же не станет спорить, верно? Если я сказала, что пыль — значит, так и есть!
К тому же я давно мечтала потрепать эти аккуратно уложенные волосы. Как раз представился отличный шанс!
Я довольно хлопнула его по макушке. Юджин вздрогнул, но ничего не сказал. Только молча шагал вперёд.
Небо темнело, а тени на мостовой становились длиннее. Две фигуры, два силуэта тянулись по земле, словно отражения двух неуклюжих, но упрямых глупцов.
— Юджин, у тебя спина неудобная.
— Заткнись.
Он ответил холодно, но руки, поддерживающие меня, сжимались крепко. Будто он больше никогда не собирался отпускать.
И, наверное, этого было достаточно.
* * *
«Юджин, ты старший сын. Ты должен заботиться о своих младших братьях и сёстрах. Когда нас нет рядом, ты становишься для них отцом».
Слова, которые Юджин слышал чаще всего в жизни.
Наряду с бесконечными наставлениями о том, каким должен быть настоящий наследник рода Эрнст.
Для Юджина Эрнст был всем, что он должен был оберегать всю свою жизнь, и в то же время — задачей, которую он должен был исполнять до самой смерти. С самого рождения и по сей день он ни разу не был свободен от этого долга.
Но Юджин любил Эрнста и его семью больше всего на свете, поэтому без колебаний решил посвятить свою жизнь роду Эрнст.
* * *
— Жалкое зрелище.
Юджин холодно опустил глаза и произнёс эти слова приглушённым голосом.
Для двенадцатилетнего мальчика его взгляд был слишком ледяным, но даже он не мог сравниться с той бесконечной презрительностью, что читалась в глубине его чёрных глаз.
— Вставай. Не позорь меня ещё больше.
Перед ним на земле лежала маленькая девочка.
Хари. Девочка неизвестного происхождения, которую его родители забрали два месяца назад и сделали своей приёмной дочерью.
Судя по всему, с самого полудня её дёргали туда-сюда, вынуждая терпеть унижения, — локти и колени девочки были сбиты, из ссадин сочилась кровь.
— Прости…
Завидев его, Хари вздрогнула, точно ошпаренная, и прошептала слова извинения, будто стараясь исчезнуть. Затем, пытаясь подняться с земли, она покачнулась, будто ноги её не слушались.
Юджин едва заметно дёрнулся, собираясь было протянуть руку, но тут же стиснул кулаки и, нарочно став ещё холоднее, бросил:
— Арина была не такой глупой. Если ты кукла, то веди себя как подобает кукле. Постарайся лучше её изображать.
— Прости…
Хари снова извинилась.
Она не поднимала глаз, лишь опустив голову, смотрела в землю. И пока Юджин наблюдал за этим, в его глазах мелькнуло едва уловимое движение.
В конце концов, он не нашёл, что ещё сказать, и, словно спасаясь бегством, первым покинул это место.
* * *
— Я не могу этого принять.
Стиснув зубы, он всеми силами старался подавить в себе это слабое, подтачивающее сердце чувство. Он никогда не сможет признать эту девочку частью семьи Эрнстов. Ради погибшей Арины он просто не имеет на это права.
— Да. Никогда.
Арина Эрнст — вот кого он должен был защищать до самого конца. Поэтому он не мог, не хотел и не будет принимать её. Эту никчёмную девчонку, занявшую место Арины.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|