Глава 1

 

— Это пророчество! Слово Божье!  

Лицо, полное ликования. Голос, переполненный благоговением.  

Обладателем столь восторженного голоса был верховный жрец Флоренции, самой могущественной страны на континенте, — Хорем.  

— Ваше Величество! Я, верховный жрец Хореом, получил пророчество от самого Бога!  

— Наконец-то! Значит, Бог не оставил Флоренцию!  

— Впервые за сто лет! Это поистине великое событие, Ваше Величество!  

Это было первое за сто лет божественное пророчество, ниспосланное Флоренции.  

Однако император Орвен лишь равнодушно смотрел на шумящих жрецов, не проявляя ни малейшего волнения, словно его вовсе не интересовали подобные пророчества.  

Хореом, развевая белоснежными одеждами, прошел мимо собравшихся жрецов и опустился на колени перед императором. Сложив руки и закрыв глаза, он передал слова Бога:  

[В 158 году имперского летоисчисления, в день Алого месяца, в Империи родятся две звезды — света и тьмы. Это будет подобно чуду, явленному под покровительством богини зари. Свет принесет Флорентийской империи бесконечную славу и процветание, а тьма поглотит свет и в конечном итоге приведет империю Флоренция к гибели!]  

— Итак, верховный жрец... — Орвен поднялся с места и направился к Хореому, стоявшему на коленях и смотрящему в пол. Когда раздались его шаги, зал окутала тишина. — Ты хочешь сказать, что мой ребенок уничтожит эту страну?  

Наконец, подойдя вплотную, он наступил на белые одежды, покрывавшие пол, и произнес:  

— Какая наглость. Нести такую чушь под видом пророчества... Видимо, у верховного жреца совсем не осталось дел?  

Холодные зеленые глаза Орвена, смотрящие сверху вниз, наполнились ледяным спокойствием.  

По мере того, как шаги императора удалялись, на затененном лице Хореома появилась загадочная улыбка.  

После этого император, сославшись на свое крайне плохое настроение, разрушил половину храмов Флоренции.  

Казалось, на этом инцидент был исчерпан.  

— Ты слышал эту историю?  

— Про то пророчество?  

— Да-да, про него! Что ты думаешь?  

— Говорят, император счел это полной ерундой и разрушил все восточные храмы, но...  

Однако жители империи не отвергли это нелепое пророчество как ложь, а, напротив, не скрывали своего воодушевления.  

— Это правда, без сомнений!  

— Я тоже так думаю.  

— Это из-за детей императрицы и куртизанки?  

В это время, когда было сделано пророчество, императрица Ребекка Флоренция и куртизанка-простолюдинка, удостоенная единственной ночи милости, обе забеременели от императора.

— В день Алого месяца все станет ясно.  

— Верно. Когда этот день настанет.  

Пророчество Флоренции, предрекавшее взлет или падение империи, потрясло весь континент до такой степени, что не было ни одного человека, который бы о нем не знал.  

И в 158 году имперского летоисчисления, в день Алого месяца, как и было предсказано, без малейшего отклонения, в один и тот же час в империи родились две звезды.  

Одна — принцесса Аштарт, рожденная императрицей Ребеккой Флоренцией.  

Другая — незаконнорожденная принцесса Амариллис.  

— Разве это не подтверждает пророчество верховного жреца? Значит, оно было правдой!  

— Ребенок императрицы не может быть тьмой. Это точно та незаконнорожденная дочь той низкой куртизанки!  

— Хорошо, что фамилия Флоренции не досталась незаконнорожденной принцессе.  

Принцесса Амариллис не унаследовала фамилию Флоренции из-за происхождения.  

Более того, еще до своего появления на свет она подвергалась жестокой критике со стороны жителей империи как «звезда тьмы» из-за низкого происхождения матери.  

Но ситуация перевернулась в мгновение ока, когда распространились слухи о том, что у принцессы Аштарт, которая при рождении «поглотила» слабую здоровьем императрицу, были черные волосы.  

— Говорят, у нее черные волосы?  

— Даже не говорите! Я сама видела своими глазами! Это был не просто черный цвет, а жуткий, зловещий!  

— О боже! Я слышала, она родилась с внешностью, как у демона-искусителя Джерома!  

— Может, у нее даже рога, символ демона!  

— Ужас какой!  

Причина была проста: на всем этом огромном континенте не было ни одного человека с черными волосами.  

Поэтому Аштарт стали называть самой «тьмой».  

В 158 году имперского летоисчисления, независимо от правдивости слухов, молва, обрастая все новыми деталями, вновь всколыхнула континент.  

— Как может такой зловещий цвет существовать во Флоренции?  

— Теперь все ясно! Принцесса Аштарт — это и есть тьма! Та самая, что уничтожит Флоренцию!  

— Хотелось бы, чтобы Его Величество не воспринимал пророчество легкомысленно и поскорее принял решение.  

— Принцесса Амариллис, унаследовавшая цвет волос императора, даже не получила фамилию Флоренция... Как же это печально...  

— Фамилия Флоренция должна была достаться принцессе Амариллис!  

Все наперебой твердили, что черные волосы принцессы Аштарт — дурное предзнаменование, и сожалели, что прекрасная серебристоволосая принцесса не унаследовала фамилию.  

Никто даже не задумывался о благополучии Аштарт, не говоря уже о том, чтобы беспокоиться о ее будущем во дворце.  

Но в этот самый момент у нее, находившейся в центре внимания, была одна тайна, о которой не подозревали ни жители континента, ни члены императорской семьи...  

А именно — то, что она была «перерожденцем», завершившим свою несчастную прошлую жизнь и начавшим новую.  

 

***  

 

Прошлая жизнь Аштарт, у которой даже не было имени, не была ни счастливой, ни благополучной.  

Началом ее несчастий стало то, что родная мать продала ее, после чего она была куплена в рабство в дом графа.  

Дети графа — сын и дочь — очень «полюбили» Аштарт.  

Конечно, это «любовь» не имела ничего общего с чем-то хорошим.  

Для них она была просто игрушкой, появившейся в нужное время и в нужном месте.  

Они обращались с ней так же, как со служанками в поместье. Но иногда их «шалости» заходили слишком далеко.  

Например, они напускали в ее комнату змей, толкали ее с лестницы второго этажа или выливали на нее кипяток, когда она убиралась в саду.  

— Ха-ха-ха! Какую шалость устроим в следующий раз, братец?  

— Не знаю. В последнее время ее реакция совсем неинтересная...  

— Вот именно! Поэтому нужно что-то поострее!  

В конце концов, они подсыпали крысиный яд в ее единственную еду за день — засохший ржаной хлеб.  

Не подозревая, что это станет ее последней трапезой, голодная Аштарт дочиста съела свой хлеб.  

И боль пришла мгновенно.  

Она думала, что уже испытала достаточно страданий, но эта боль была невыносимой.  

Она стиснула зубы до крови, пытаясь терпеть, но стоны все равно срывались с ее губ.  

— А-а-ах!..  

Но сколько бы она ни терпела, боль не утихала.  

Каждая секунда казалась вечностью, а безжалостное время не приносило ей облегчения.  

— Больно... так больно...  

Дети графа не впервые подшучивали над ее едой. Когда после съеденного хлеба началась боль, Аштарт подумала, что это очередная жестокая шутка.  

Она верила, что, если потерпит немного, наступит новый день, и все будет как всегда.  

Но, испытывая необычную боль, она вдруг поняла: на этот раз терпение не поможет.  

Аштарт, задыхаясь от боли, которая не позволяла даже потерять сознание, ждала только одного — чтобы это поскорее закончилось.  

После трех дней и ночей она все еще билась в агонии.  

— Пожалуйста... Неужели... никто... не придет?  

За эти три дня никто не пришел к Аштарт.  

— Спасите... меня...  

Она царапала ногтями деревянный пол, и кровь сочилась из-под них.  

Закрывала ли она глаза или открывала — перед ней была лишь тьма, а все тело горело, будто в огне.  

— Мама...  

Из-за невыносимой боли она больше не могла двигаться и лежала на гнилом полу, когда новая волна страданий накрыла ее.  

Из глубины тела что-то насильно вытягивалось наружу. Тело само подчинялось, словно его заставляли извергнуть это.  

— Кх... кхе-кхе!  

У нее не было сил даже прикрыть рот, и что-то выплеснулось на пол.  

Темно-красная кровь залила деревянные доски и разбрызгалась во все стороны.  

Разве в человеческом теле может быть такая темная кровь?  

Аштарт слабо усмехнулась и упала на спину.  

— Боже... Убей меня...  

У нее больше не было сил терпеть эту муку.  

Но даже в последние мгновения, истекая кровью и закрывая глаза, Аштарт никого не винила и ни к кому не испытывала ненависти.  

Ни к матери, продавшей ее, ни к графу, купившему ее, и ни к его детям, обрекшим ее на такую мучительную смерть.  

Она просто не могла найти объект для своей ненависти.  

В темнеющем сознании пронеслась мысль: «В следующей жизни я хочу встретить семью, которая будет любить меня... И я всей душой полюблю их и буду защищать».  

С этой несбыточной мечтой она закрыла глаза.  

Ее последнее желание в короткой прошлой жизни, где она не получила ничего и ни от кого не ощутила любви.

 

  

 

Аштарт родилась, как и предсказывали в Империи, с воспоминаниями прошлой жизни.  

Первый год своей жизни она провела, получая лишь самое необходимое, и почти все время спала. Ее кормили ровно столько, чтобы не умерла. Мыли лишь для того, чтобы не было неприятного запаха, а колыбель устраивали так, чтобы она не мешала, просыпаясь. Даже колокольчика над ней не было, и, кроме сна, ей нечем было заняться.  

В редкие моменты бодрствования она внимательно слушала разговоры двух служанок, приставленных к покоям императрицы.  

— Ну, знаете... Принцесса Аштарт — точно дитя тьмы. Император до сих пор даже не навестил ее.  

— Да и оба принца тоже.  

— Вот именно! Значит, «темная звезда Флоренции» — это точно принцесса Аштарт. Я уверена!  

Аштарт повторяла про себя, стараясь запомнить услышанное, словно заучивала урок.  

«Меня зовут Аштарт, я принцесса, и я точно дитя тьмы. И еще...»  

Но ее тут же заставили замолчать, сказав, что младенец слишком шумит.  

— А вы послушайте! Разве император не должен был даровать принцессе Аштарт собственные покои?  

По этикету, как принцессе, ей полагались личные покои, пожалованные императором.  

Но у Аштарт не было даже приличного дворца, и она жила, словно в заточении, в покоях своей матери Ребекки, умершей при родах.  

Прошел год и два месяца, и она научилась неуверенно ходить.  

Служанки, которым не было до нее никакого дела, даже не пытались вынуть ее из колыбели.  

Возможно, они надеялись, что она вырастет слабоумной, не умеющей даже ходить.  

Когда Аштарт впервые открыла глаза в этом мире, она мысленно благодарила богов за то, что сохранила воспоминания из прошлой жизни.  

«Даже если мои знания поверхностны, я смогу что-нибудь придумать. Может быть, тогда моя семья полюбит меня,» — думала она, переполненная надеждой.  

Но этим мечтам не суждено было сбыться: с момента рождения Аштарт ни разу не видела лиц своих родных.  

«Они просто заняты. Скоро мы встретимся».  

Однако вскоре, подслушав разговоры служанок, она поняла:  

— Говорят, принцы снова навестили принцессу Амариллис!  

— На этот раз император подарил ей сад белых лилий!  

Возможно, ее семья никогда не придет в эти покои.  

Но Аштарт не сдавалась.  

Она держалась за край колыбели, пытаясь встать и сделать первые шаги.  

Когда пришло время, она начала лепетать на языке Империи, пытаясь заговорить.  

«Если я постараюсь, мы обязательно встретимся. Раз уж я «тьма империи», чтобы меня полюбили, я должна справляться сама».  

Без чьей-либо помощи, опираясь лишь на воспоминания прошлой жизни, Аштарт понемногу росла.  

Так прошло три года.  

К тому времени она уже уверенно ходила и говорила.  

В покои императрицы, куда заходили лишь две служанки, поступила новая девушка — яркая и жизнерадостная Лоэна.  

— Здравствуйте, Ваше Высочество! Меня зовут Лоэна Ерес.  

— Привет, Лоэна!  

— О! Вы мне рады? Какая вы добрая, Ваше Высочество!  

У Лоэны были пышные каштановые волосы и теплые карамельные глаза.  

Из немногих людей, которых Аштарт встречала до сих пор, никто не обращался к ней так тепло.  

Лоэна была единственной, кто сам подошел и заговорил с ней.  

Покои императрицы были забытым и заброшенным местом.  

И потому было странно: раз их хозяйка, императрица Ребекка, умерла, здесь нечего было ловить.  

Даже если служить Аштарт, «темной звезде» из пророчества, это не принесет никакой славы.  

— Эй, Лоэна... Говорят, ты сама вызвалась служить в покоях императрицы...  

И потому вопрос был закономерен.  

Вскоре после назначения Лоэны служанка Мариен, оставшаяся в покоях императрицы, осторожно завела разговор:  

— Быстро разлетелись слухи? Да, это так.  

— Правда? Да ты с ума сошла? Это же покои императрицы — заброшенное место.  

Мариен фыркнула, словно не могла поверить.  

— После смерти императрицы все подали прошения о переводе в Розовый дворец, к принцессе Амариллис.  

— Вот как...  

— Я и Кейт просто опоздали.  

— Ну и что?  

— «Ну и что»? Ты что, смотришь на нее и не понимаешь?  

— Да что не так с принцессой Аштарт?

Мариен, видя, что Лоэна не смущается, в конце концов ткнула пальцем в сторону Аштарт и закричала:  

— Она же та самая... из пророчества!!!  

Мариен дрожала.  

Она украдкой взглянула на кровать, где Аштарт крепко спала, вздохнула с облегчением и продолжила:  

— Ты, видимо, из глухой знати и ничего не слышала, но «темная звезда Флоренции» из пророчества — это она.  

— Кто это сказал?  

— Что?..  

— Мне очень интересно, кто распространяет эту ложь о том, что принцесса Аштарт — «темная звезда». Раз император ничего не говорил о пророчестве... Может, доложить о клевете на членов императорской семьи?  

— Ты!.. — окраснев, Мариен фыркнула и попыталась наброситься на Лоэну. Но, понимая, что та может донести на нее за оскорбление императорской семьи, она лишь обронила: — ты еще пожалеешь, что не послушала меня! — и выбежала из комнаты, как злодейка из сказки.  

— Да что не так с нашей принцессой... Тьфу.  

Будто ураган пронесся, и после ухода Мариен воцарилась тишина. Лишь ворчание Лоэны ненадолго нарушило ее, прежде чем стихнуть.  

Аштарт, которая не спала и подслушала их разговор, с этого дня стала считать Лоэну особенной.  

Любопытство, радость, благодарность и даже неловкость — впервые в жизни у нее появился человек, который встал на ее сторону.  

Лоэна тоже ушла вслед за Мариен, но Аштарт еще долго не могла прийти в себя от счастья.  

На четвертый год служанки Мариен и Кейт, приставленные к покоям императрицы, были вызваны главной служанкой дворца.  

Вскоре они вернулись в покои императрицы и, сияя, объявили Аштарт:  

— Ваше Высочество! Нас перевели в Розовый дворец принцессы Амариллис, и с сегодняшнего дня мы покидаем покои императрицы.  

— Вы разрешите, Ваше Высочество?  

— Э-э... Значит, мы больше никогда не увидимся?  

В глазах Аштарт, смотревшей на них, отразилась легкая грусть.  

«Но мы прожили вместе четыре года...»  

Хотя они не испытывали к ней ни капли привязанности, мысль о том, что эти люди уходят, вызвала в ней легкую печаль.  

— Но в покоях императрицы останется Лоэна. Разве вам нужно три служанки?  

— Что за!.. В Розовом дворце больше двадцати служанок! И вы хотите, чтобы я одна заботилась о Ее Высочестве? Да как вы!..  

— О! Положение принцессы Аштарт и принцессы Амариллис разное, и число служанок, естественно, тоже, — Мариен безжалостно оборвала возражения Лоэны и засияла, словно одержала победу.  

— Чт... Это же полный абсурд!  

— Ваше высочество, вы отпустите нас?  

— Да...  

И Мариен с Кейт, словно ждали ее разрешения, тут же схватили заранее собранные вещи и вышли из дворца.  

Леденящий взгляд Лоэны вонзился им в спины.  

Но они не остановились и не оглянулись.  

Лоэна с жалостью смотрела на Аштарт, провожавшую взглядом их безжалостно удаляющиеся фигуры.  

— Как же они бессердечны  

— М-м?  

— Ваше Высочество, давайте жить долго и счастливо. Хорошо?  

— Да!  

Аштарт повернулась к Лоэне только тогда, когда Мариен полностью скрылась из виду.  

Она подумала, что, не будь Лоэны, возможно, разрыдалась бы, глядя, как те уходят.  

Ведь они были единственными, кто оставался в ее мире.