Глава 39

Глава 39. Стой, а то закон тебя покарает!

Услышав, что попорчена целая бахча, и без того мрачное лицо женщины то краснело, то багровело.

Во дворе уже собралась толпа. В деревне так всегда: место маленькое, стоит только чему-нибудь случиться, как через десять минут об этом знают все. А тут ещё и крики такие! Как говорится, добрые вести лежат на месте, а дурные по свету бегут.

— А какие у тебя доказательства, что это сделал мой Да Мао? — Видя, что дело принимает серьёзный оборот, женщина перешла к откровенному хамству.

— Какие у меня доказательства? У вас что, со зрением плохо или мозги не варят? Посмотрите на рот и одежду вашего сына, он же весь в арбузном соке!

— Я тебе вот что скажу, не надо тут напраслину возводить! Этот арбуз он ещё в обед дома ел, просто умыться не успел.

Глядя на эту бесстыдную ложь, Ян Фэн чувствовал, как гнев в нём выходит из-под контроля.

— Эх, не повезло малышу Фэну, нарвался на такую стерву.

— И не говори! В прошлый раз её сын у нас яйца украл, я за ним погналась, так она ещё и отпиралась.

— А у нас новый веник у порога стоял, так её сынок его утащил и спрятал, до сих пор не вернули.

Собравшиеся поглазеть односельчане тихонько перешёптывались.

— Принесите-ка арбуз из вашего дома, посмотрим, какого он цвета, — сказал Ян Фэн.

Услышав это, у женщины ёкнуло сердце. Она вспомнила, что, когда открывала мешок, видела, что мякоть у арбузов была какая-то желтоватая, таких она раньше не видела.

— А мне какое дело, какого он у тебя цвета?! Денег нет! — Хоть она и понимала, что неправа, но продолжала упираться.

— Нет, значит? Хорошо. Тогда я отведу вашего сына в полицейский участок.

— Только попробуй тронуть моего сына! Ублюдок, ты что, совсем страх потерял?! — взвизгнула женщина и вскочила.

— Твою мать, ты что сказала? Повтори-ка! — Видя, что женщина вскочила и начала его оскорблять, Ян Фэн ткнул ей пальцем в лицо и грозно закричал.

— И повторю! Что, не так, что ли? Вечно с кислой рожей ходишь.

— Да пошла ты на х**! Попробуй сегодня не заплатить! Копейки не спущу, спать спокойно не будешь!

— Ой-ой-ой, напугал до смерти, у меня аж коленки дрожат! Сучонок, у которого ещё молоко на губах не обсохло! — Женщина скорчила наглую, толстокожую мину и уставилась на него безжизненными, как у дохлой рыбы, глазами.

— Парень из семьи Ян, может, хватит уже? — вмешался старик Чжан, неизвестно откуда снова взявшийся.

— Этот старик Чжан, хоть и в летах, а всё к матери Да Мао в дом бегает. Непонятно, каким приворотным зельем она его опоила.

— А ты не знаешь? Он ей позавчера курицу-несушку отдал.

— А я его в банке видел, деньги снимал. Спросил, на что, так он промолчал. А потом смотрю, он все деньги матери Да Мао отдал.

— Ян Фэн, если ты сегодня тронешь Маомао, я тебе в этой деревне житья не дам! — Обернувшись, Ян Фэн увидел тётку Да Мао, здоровенную и наглую, как и вся её семейка.

— Ну и семейка, все как на подбор, только и умеют, что силой на слабых давить.

— Да, их ребёнок ворует, а они ещё и правы.

— Чего уставились?! Чего языками чешете?! Ещё раз посмотрите — глаза повылазят, а языки отсохнут! — Видя, что все вокруг осуждают её и никто не на её стороне, женщина разошлась и стала орать на всех подряд, не разбирая, кто есть кто.

— Мамаша Да Мао, я тебе вот что скажу. Мы не у тебя дома стоим. Ты бы за языком своим следила, поберегла бы свою добродетель, — вмешался Ли Фэй, стоявший у ворот.

— Моя добродетель — не твоя забота! Нечего тут умничать.

— Я…

— Что «я»? Тоже хочешь на своей шкуре испытать?

— Да ладно, чего с ней связываться.

— Вот именно, не стоит того, — стали уговаривать Ли Фэя его приятели.

— Эй, толстуха, ты что удумала? Меня укусить? — без всякого стеснения обратился Ян Фэн к тётке Да Мао. Она ему и так была неприятна.

— Какого хрена ты меня толстухой назвал?! — Лишний вес был её больным местом. А тут, при всех, да ещё и под пристальными взглядами, она совсем потеряла лицо. — Тварь, повтори-ка ещё раз!

Она ткнула в него пальцем, её тучное тело попыталось подпрыгнуть, но не смогло — только короткие толстые ноги смешно задергались на земле.

— Это ты толстуха! Вся твоя семья — жирдяи! — Она выпалила ругательства, как из пулемёта.

Хух… хух…

Она так разошлась, что запыхалась. От злости и волнения она едва могла дышать и, казалось, вот-вот упадёт в обморок.

— Сестра, не волнуйся! Я сегодня этому щенку покажу, где раки зимуют! — Мать Да Мао подошла и поддержала её.

— Да пошла ты! Посмотрим, что ты мне сегодня покажешь, — не унимался Ян Фэн.

— А-а-а! — Толстуха, немного передохнув и услышав, что Ян Фэн снова назвал её толстухой, на этот раз не стала ругаться, а, волоча своё почти стокилограммовое тело, бросилась на него.

— Ой-ой-ой, скорее вызывайте скорую!

Старик Чжан, который всё это время стоял рядом и лицемерно делал вид, что пытается их разнять, видимо, решил проявить себя. Он не ожидал, что толстуха бросится прямо на него. Из-за своей неуклюжести она не смогла удержать равновесие и, налетев на старика, повалила его и рухнула сверху.

Старик Чжан, и так уже одной ногой в могиле, не выдержал такого удара.

Бам!

Раздался глухой звук. Старик и толстуха оказались на земле. Старика под ней было почти не видно, только его жёлтые вставные зубы сверкали на солнце.

— Так ему и надо! Нечего было лезть не в своё дело.

— Да, старый хрыч, в его-то годы, а всё никак не угомонится.

Никто из окружающих не посочувствовал старику. Старый холостяк, да ещё и такой бесстыдник.

— А-а-а, я тебя убью! — Видя, что её родственница упала, мать Да Мао, переваливаясь на своих кривых, как колёса, ногах, бросилась на Ян Фэна.

— Вы чего стоите? Разнимите их, пока они не поубивали друг друга! — В это время прибежал староста деревни в очках для чтения. Непонятно, как ему всегда удавалось появляться в самый нужный момент?

Несколько мужчин, наблюдавших за сценой, бросились разнимать дерущихся. Они оттащили Ян Фэна в сторону, а женщину, которая уже набросилась на него, тоже отодвинули. Она тут же плюхнулась на землю, и её одежда покрылась пылью.

— Ой, не могу больше! Бьют, а никто не заступается! — завыла она и, схватившись за штанину одного из мужчин, не отпускала.

— Ты что делаешь?! Штаны порвёшь, платить будешь! — Мужчина, который её оттаскивал, и так был зол, а тут ещё эта скандалистка вцепилась в его штаны. Это был подарок дочери, фирменная вещь, и, говорят, довольно дорогая.