Глава 11 (Часть 1)

Глава 11

После «инцидента в парке аттракционов» имя Инь Шиэнь стало часто звучать из уст Инь Цунъи. Кто знает, может, в тот вечер они проболтали обо всём на свете, от поэзии до философии жизни, или ещё что, но, в общем, их взаимное узнавание прошло очень успешно.

— Инь Шиэнь плохо учится, но она очень старательная.

— У Инь Шиэнь, кажется, мало друзей, возможно, она слишком замкнутая.

— Инь Шиэнь хочет накопить денег, чтобы купить маме подарок на день рождения. Ей приходится работать на двух работах каждый день, это очень тяжело.

— Мне кажется, вы могли бы стать хорошими подругами, как думаешь?

Эту фразу Инь Цунъи повторял Ло Фэн чаще всего.

Словно пытался насильно связать её с той, с кем она не ладила, руководствуясь своей самонадеянной добротой.

Ло Фэн казалось, что этот мир слишком уж нарочит, всё в нём было слишком нарочитым.

Поэтому это было так трудно понять.

Честно говоря, Ло Фэн никогда не жалела Инь Шиэнь.

Разве не так и должна вести себя главная героиня? Упорно расти в неблагоприятных условиях, вызывать у многих жалость и любовь, готовность помогать ей, заставлять всех, кто её обидел, заплатить.

А Инь Цунъи сейчас, целыми днями только и твердит: «Инь Шиэнь, Инь Шиэнь», — ведёт себя как настоящий простофиля.

Обида и уныние копились под солнцем, постепенно нарастая. Но стоило ей взглянуть в чистые глаза юноши, как вся накопившаяся обида теряла выход, и ей приходилось проглатывать её обратно, снова и снова пережёвывать, пока она окончательно не растворялась внутри.

Впрочем, наслушавшись вдоволь, она привыкла и могла делать вид, что ей всё равно, продолжая поддерживать с ним прежние отношения.

Внешне действительно мало что изменилось, просто её собственный настрой немного сбился.

А что тут поделаешь?

Главная героиня для того и существует, чтобы её жалели. Аура главного героя — это действительно завидная вещь.

Время медленно текло, и вот наступил апрель.

Почти все знали: это сезон искусства.

Из-за подработки у Ло Фэн стало гораздо меньше времени, она несколько раз подряд пропускала мероприятия музыкального клуба. Дошло до того, что Су Цюаньцюань, завидев её, тут же отворачивалась и уходила, боясь, что ей снова сунут в руки записку с просьбой об освобождении.

А Инь Цунъи в последнее время часто, убирая рабочий стол, выслушивал горестные жалобы Ло Фэн:

— Я же не нарочно, просто сейчас ещё и фестиваль искусств на носу, а А Юй к тому же сломал ногу. Я же говорила ему не кататься на скейтборде…

Инь Цунъи серьёзно кивнул, даже не взглянув на неё, но тон его стал тяжелее:

— Кто такой А Юй?

— Барабанщик… тот, с архитектурного… Эй, это не главное, ладно? — Ло Фэн сначала испуганно принялась объяснять, но вдруг опомнилась и, сверкнув круглыми глазами, сердито хлопнула ладонью по столу. — Я в последнее время ужасно занята! Домашка, репетиции, ещё и подработка… Кручусь как волчок, ни днём, ни ночью.

К концу фразы её голос, до этого нормальный, вдруг сник, и в нём появились нотки, которые даже ей самой показались капризными, и становилось всё обиднее.

Инь Цунъи перестал вытирать стол и, повернувшись, некоторое время смотрел на поникшую Ло Фэн. Затем, полушутливо, полусочувственно, он слегка прищурил свои узкие глаза.

На её глазах он отложил то, что держал в руках, обошёл разделявший их рабочий стол, подошёл к ней и небрежно взъерошил ей волосы:

— Сходи завтра. Хозяйка сказала, что завтра у нас выходной. Как раз сходишь в клуб, поучаствуешь в мероприятии, расслабишься.

Факт, что этот паршивец погладил её по голове, и новость о выходном одновременно завладели мыслями Ло Фэн, и она на мгновение растерялась, не зная, сердиться ей или радоваться.

Она замерла на секунду, а потом рассмеялась:

— Правда? Тогда…

Она ясно видела своё отражение в его зрачках. Лёгкое волнение, поднявшееся в душе, было быстро проигнорировано.

Она вдруг быстро протянула руку, откинула прядь волос с его лба и в ответ щёлкнула его пальцем по лбу.

Удар был лёгким, лишь на мгновение коснулся его кожи и тут же исчез, не причинив боли.

Но Инь Цунъи всё равно инстинктивно поднял руку и потёр место, куда пришёлся щелчок. Улыбка в его глазах была такой яркой, словно вобрала в себя весь солнечный свет, и её невозможно было сдержать.

Ло Фэн показалось, что даже ветер за окном на мгновение стал нежнее.

Но очень скоро он привычно начал прибедняться:

— Сестрёнка, так больно!

Ло Фэн:

— Катись.

—

На следующий день занятия начинались в девять утра.

По мнению Ло Фэн, время было крайне неудобным.

Ни рано, ни поздно — не было необходимости вставать спозаранку, но и выспаться вволю не получалось. К тому же, у второго жильца их квартиры биологические часы работали с пугающей точностью.

Дело было не в том, что Инь Цунъи, вставая так рано, будил и её заодно. Просто негромкий шум, доносившийся с кухни ранним утром, успевал разрушить её сладкие сны как раз перед звонком будильника.

Из-за этого Ло Фэн часто, ещё не проснувшись толком, протестовала:

— Ты слишком шумишь! Я даже поспать подольше не могу!

У него всегда находился способ заставить её проглотить слова:

— Не верю я, что ты не можешь спать. Ты же просто свинья, которую и громом не разбудишь.

— Что? Повтори!

Инь Цунъи:

— Ничего, тебе послышалось, спи дальше.

После обычного для них, «захватывающего» завтрака, Инь Цунъи по обыкновению собрался отвезти её в университет на велосипеде.

Говоря о велосипеде, Ло Фэн вдруг вспомнила, что тот велосипед, на котором она клятвенно обещала ездить сама, так и не был сюда привезён. А ведь тот новый велосипед она тогда настояла купить.

И вот, прошло уже почти полмесяца, а забытый в глубинах памяти велосипед всё ещё стоял в гараже под лестницей и покрывался пылью.

Несколько дней назад, когда она спускалась убрать хлам, то обнаружила, что слой пыли на нём был уже почти в палец толщиной.

Каждый раз, когда заходила об этом речь, Инь Цунъи неизменно вздыхал на ветру:

— А я всё так же терплю тяготы без жалоб, в любую погоду…

— Неужели всё так серьёзно? — недовольно проворчала она, наклонившись вперёд, чтобы её было лучше слышно. — Братик Цунъи, прекрати приписывать себе заслуги!