Се Цзыюй хотела что-то сказать, но тут же передумала.
— Неужели мне снова унижаться и умолять кого-то? — с саркастической улыбкой подумала она.
Она продолжала сидеть в задумчивости, пока тишину общежития не нарушил громкий голос Ян Чан:
— Хеллоу, эй, народ! Ваша покорная слуга вернулась! Ну как, Ли не делал перекличку?
Ян Чан хлопнула Се Цзыюй по плечу.
— Креветка, ты наконец-то вернулась! Не волнуйся, профессор Ли никогда не делает перекличку. Лучше расскажи, как тебе Политех?
Се Цзыюй, стряхнув с себя задумчивость, вновь стала привычно жизнерадостной.
— Нормально, все нормально. А где Мама Си?
Ян Чан, словно желая скрыть смущение, сменила тему.
— Мама Си на собрании в северном корпусе, — донесся милый детский голос Яо Мэнъяо.
— Ладно. Уже почти два, выключаю свет, спать. Умираю от усталости. Сегодня днем отосплюсь. Выключаю! — объявила Ян Чан и щелкнула выключателем. Все трое забрались на свои кровати.
В этот семестр в понедельник после обеда занятий не было, поэтому этот день стал для девушек из комнаты 220 временем сериалов и сна. Чаще всего все четверо лежали на своих кроватях, смотрели в телефоны или спали.
Се Цзыюй, забравшись на кровать, выключила телефон и уснула. Видимо, сказалась бессонная ночь за просмотром сериалов…
2. Встретить тебя в юности, под ярким солнцем.
«В четыре часа утра я увидел цветущую яблоню и подумал, что ты должна быть сейчас рядом со мной».
— Кавабата Ясунари.
День тянулся бесконечно долго, настолько долго, что во сне успели пронестись все радости и печали юности…
— Начинаем сдавать работы по китайскому. Сочинение, которое учитель Ван задал вчера. Внимание, сдаем работы! — раздался голос.
С самого начала учебы Се Цзыюй никак не могла избавиться от должности старосты по китайскому. С первого класса, став «самым младшим государственным служащим», она всегда была правой рукой учителя китайского.
Учителя ее любили, а вот одноклассники, которых она постоянно дергала со сдачей работ, были от нее не в восторге.
Так выглядела Се Цзыюй в седьмом классе: ровная челка, аккуратная стрижка, как у самой прилежной ученицы, белое чистое лицо. Черты лица нельзя было назвать изысканными, но они были правильными и приятными.
Се Цзыюй изо всех сил кричала с учительского места, но одноклассники продолжали шуметь. Ее и без того негромкий голос тонул в гаме, словно камешек, брошенный в море, — подняв несколько маленьких кругов на воде, он исчезал, а поверхность снова становилась гладкой и спокойной…
Се Цзыюй чувствовала себя совершенно беспомощной. Ничего не оставалось, как спуститься и собрать работы лично.
— Сдайте, пожалуйста, вчерашнее сочинение. Сдайте работы по китайскому. Сдайте работы… — повторяла она.
Она терпеливо обходила всех по очереди и, дойдя до третьего с конца ряда у окна, увидела спящего мальчика.
— Эй, проснись, — тихонько позвала она. — Сдай работу.
Разбуженный подросток сердито буркнул:
— Не написал, — и снова уткнулся в парту.
Се Цзыюй была на грани отчаяния.
— Запишу его имя, обязательно запишу! Как его зовут?..
Сидящий впереди мальчик хихикнул:
— Староста, его зовут Ли Инянь. Обязательно запиши его, пусть учитель с ним разберется.
Мальчик поднял голову и сказал:
— Лян Сыюй, ты что, драться напрашиваешься? Небось, сам не написал. Мы же все выходные вместе провели, когда ты успел? Хватит выпендриваться.
Се Цзыюй посмотрела на Лян Сыюя. Он смущенно опустил голову, а потом жалобно попросил:
— Я сейчас допишу, честно! Староста, пожалуйста, не записывай меня.
Се Цзыюй рассмеялась:
— Быстрее дописывай, чтобы все сдали вовремя, — и пошла дальше.
В тот день солнце светило особенно ярко. Лучи, проникая сквозь оконное стекло, освещали лица двух подростков.
Один был спокоен и холоден, как осеннее утро, другой — энергичен и весел, как летний день.
Глядя на новых одноклассников, на прекрасную погоду и яркое солнце, Се Цзыюй чувствовала, что ее новая школьная жизнь…
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|