Глава 8 (Часть 2)

— И если не хотите, чтобы это повторилось, лучше не беспокойте мою сестру со своими сомнительными личностями.

Сказав это, он, не глядя на реакцию Лю Второго, развернулся и ушел.

В отличие от шумного первого этажа, на третьем было мало людей. Сун Чжиюй слышал только эхо собственных шагов, разносившееся по тихому, пустому коридору.

Остановившись у знакомой двери, Сун Чжиюй собрался с духом и тихонько постучал три раза.

— Чжиюй пришел, — дверь распахнулась, открывая комнату, полную людей, которые в той или иной степени были похожи на него. У старика в центре комнаты были такие же, как у него, глаза феникса.

Это были его ближайшие родственники, те самые, которые в детстве чуть не лишили жизни его сестру.

Лю Шунань, сидя в инвалидном кресле, поднял глаза и, не увидев позади юноши второго человека, недовольно фыркнул: — Где твоя сестра? Почему она не пришла поприветствовать меня? В ее возрасте пора бы уже замуж выходить, а она все такая же невоспитанная!

— Дедушка, — Сун Чжиюй передал подарочную коробку стоявшему рядом слуге и, глядя прямо на Лю Шунаня, сказал: — Успокойтесь. Если моя сестра придет сюда и увидит ваше отношение, вы хотите превратить праздник в поминки?

— Что ты такое говоришь?! — Лю Шунань схватился за грудь, тяжело дыша, и начал перечислять старые обиды.

— Мне не следовало позволять твоему отцу жениться на этой девке из семьи Сун! Посмотри, чему они вас научили! Никакого воспитания! Особенно твоя сестра! Разве она похожа на девушку?!

Сун Чжиюй молча слушал, опустив голову, и, дождавшись паузы, неторопливо сказал: — Во-первых, мой отец не женился на моей матери, они поженились. И если уж на то пошло, то это мой отец взял фамилию жены. Во-вторых, в семье Сун есть только одно правило воспитания: «Каков ты сам, таково и твое отражение в зеркале».

— В-третьих, моя сестра прекрасна, и вы — последний человек, который имеет право ее судить.

Лю Шунань пытался успокоить бешено колотящееся сердце. Вдруг из комнаты выбежал мужчина и, указывая на Сун Чжиюя, закричал: — Старик просто проявил к тебе немного уважения, а ты возомнил себя невесть кем! Думаешь, люди тебя уважают просто так? Они уважают тебя только потому, что…

— Потому что я айдол и хорошо выгляжу, — спокойно перебил его Сун Чжиюй, его глаза феникса холодно блеснули из-под челки. — А ты — новое лицо. Ты что, новый ухажер моей третьей или четвертой тети? Похоже, она тебя не очень ценит, иначе предупредила бы, кого можно трогать, а кого нет.

Отбрив этого внезапно появившегося «дядю», Сун Чжиюй снова посмотрел на Лю Шунаня и, убедившись, что тот пока не собирается умирать, успокоился и сказал: — Желаю вам крепкого здоровья и долголетия. Я пришел. Теперь отдайте мне то, что обещали моему отцу.

Сун Чжиюй, опустив голову, ждал надвигающейся бури.

Обычно Лю Шунань начинал яростно ругать его родителей, потом снова заводил песню о том, как Сун Чжии не утонула в детстве, а затем предлагал ему «вернуться к своим корням». После этого на сцену выходила новая пассия Лю Шунаня и успокаивала его нежными словами. Только тогда представление считалось оконченным.

Но сегодня все было по-другому.

Тяжелое дыхание Лю Шунаня постепенно успокоилось. Он вздохнул и словно постарел на десять лет: — Я знаю, вы ненавидите меня. Так же, как и твой отец.

— Но я все-таки твой дедушка, я не желаю тебе зла.

Сун Чжиюй поднял бровь, ожидая продолжения.

Лю Шунань вдруг сменил тему, его глаза феникса блестели от коварства: — Я уже стар, не смогу долго вас защищать. Кто-то должен унаследовать «Люши».

— Дедушка, что вы такое говорите? — Мужчина лет тридцати бросился к инвалидному креслу со слезами на глазах.

«Кажется, это сын моего двоюродного дяди?» — подумал Сун Чжиюй и незаметно отвел взгляд. «С такой ужасной актерской игрой его бы выгнали со съемочной площадки через три секунды», — решил он.

Но Лю Шунань, очевидно, был доволен. А может, он действительно постарел, потому что смотрел на Сун Чжиюя с непривычной, неподдельной любовью.

— Твои дяди и братья ни на что не годятся. Это я виноват, не смог воспитать детей…

— Как вы могли не справиться с их воспитанием? Они же — ваша точная копия! — с удивлением сказал Сун Чжиюй. — Единственные дети, которые на вас не похожи, — это мой отец и моя тетя. Одного вы выгнали, а другую довели до самоубийства.

Лицо Лю Шунаня позеленело, но, будучи главой семьи на протяжении нескольких десятилетий, он быстро взял себя в руки и продолжил: — Я хотел передать «Люши» тебе, но ты не интересуешься бизнесом…

— Тогда отдайте его моей сестре, — Сун Чжиюй, небрежно облокотившись на дверной косяк, вдруг заинтересовался новым поворотом сюжета.

— Глупости! Твоя сестра — всего лишь девчонка, как она сможет управлять «Люши»?! — вмешался еще один мужчина с таким серьезным видом, словно его оскорбили. Он хотел что-то добавить, но Лю Шунань остановил его взглядом.

Видя нетерпение Сун Чжиюя, Лю Шунань наконец перешел к делу.

— Я позвал тебя сюда, чтобы обсудить с тобой одно предложение о браке.

— …Брак с ней спасет «Люши». И, возможно, даже поможет вашей семье вернуть былое величие.

…

Тем временем в саду, сидя на качелях, Сун Чжии открыла телефон, прочитала сообщение от своего управляющего и нахмурилась.

«Семья Лю хочет заключить со мной брачный союз? Они что, с ума сошли?!»