Лу Лисин не отдыхал весь день. После принятия теплого душа на него навалилась сонливость, как только он лег на подушку. В тот самый момент, когда он уже собирался погрузиться в сон, рука Цзи Цинцин стала беспокойной.
Рука была маленькой, мягкой, а кончики пяти пальцев — прохладными.
Как обычный человек, он умел терпеть, но это не было его врожденной способностью. Посреди ночи Цзи Цинцин дразнила его. Неужели она действительно не считает его мужчиной?
Цзи Цинцин зажгла безымянный огонь. Он трансформировался и, подобно тому, как одна искра может разжечь пожар в прериях, он горел в его груди, конечностях, пока все его тело не стало кипящим.
— Что ты делаешь? Уже так поздно, а ты не спишь. К тому же ты даже хотел наложить на меня руки!
Возмущенные слова Цзи Цинцин были как таз холодной воды, который вылили ему на голову.
Лу Лисин едва не рассмеялся от досады из-за праведных утверждений Цзи Цинцин.
Другими вещами она не владела, но вот словами, которые превращали черное в белое и перекладывали вину на других… чем больше она говорила, тем громче становилась.
Он крепко сжал ее руку, не давая ей ни спрятаться, ни вырваться, и оставил ее лежать, прижимаясь к своему животу.
Когда Цзи Цинцин соприкоснулась с мышцами пресса Лу Лисина, она уже не была такой смелой, как раньше, когда Лу Лисин спал, и решительно отдернула руки. С выражением лица, которое показывало, что он ее совсем не интересует, Цзи Цинцин праведно сказала:
— Лу Лисин, не шути так поздно ночью.
— Посреди ночи я мирно спал, как вдруг почувствовал, что кто-то прикасается к моему телу, — было тускло. Лу Лисин смотрел в глаза Цзи Цинцин, которая была встревожена, но не осмеливалась смотреть прямо на него из-за чувства вины. — Цзи Цинцин, только не говори мне, что этот человек — ты, верно?
Рука Цзи Цинцин все еще лежала на его нижней части живота. К счастью, была ночь. Поскольку свет у изголовья кровати был тусклым, покраснение и виноватое выражение на ее лице не были видны. Кроме того, ей удалось сохранить нынешний вид и заставить свои слова звучать убежденно, что не позволило ей потерять лицо.
— Что ты имеешь в виду под прикосновением? Тебе, наверное, приснилось... Отпусти! Я собираюсь спать!
Во время борьбы между Цзи Цинцин и Лу Лисином произошел интимный контакт.
Первоначальное прикосновение было мягким и в то же время твердым. Возможно, из-за того, что Лу Лисин напряг свои мышцы, пресс, прижатый к ней, был каменно-твердым. Они были похожи на куски плит и имели четкие очертания.
Лицо Цзи Цинцин все больше краснело.
— Приснилось? Тогда раньше, когда я видел, как ты прикасалась ко мне, это тоже был сон?
Ты это видел?
Цзи Цинцин очень хотелось зарыться в одеяло. Ей было все равно, если бы оно задушило ее до смерти.
Почему ей так не везет? В эту ночь, когда она поддалась эту крошечному соблазну, ее заметил Лу Лисин.
Поскольку она была поймана с поличным, Лу Лисин, вероятно, не подумал бы, что она обычно так же прикасается к нему, верно?
Теперь недоразумение было просто огромным.
Будучи рыбой на разделочной доске, Цзи Цинцин попыталась бороться и немного попрыгать. Используя властную логику, она пыталась превратить черное в белое.
— Я... как я касалась тебя?
— Вот так, — Лу Лисин взял ее за запястье и нарисовал круг на своем прессе. — Ты прикоснулась три раза.
Лицо Цзи Цинцин стало ярко-красным, и она зарылась головой в одеяло.
Лу Лисин продолжал держать ее руку и заставил ее сделать еще три круга против часовой стрелки.
— ...И еще три раза.
Ты играешь в маджонг?
П.п.: возможно, имеется в виду тасование плиток маджонга по кругу.
— После ты ущипнула дважды, верно? — спросил Лу Лисин, — Память же меня не подводит, верно?
Цзи Цинцин снова вошла в полный контакт с прессом Лу Лисина.
Нет необходимости говорить дальше, ощущения были действительно неплохими. Он был напряжен, и при прикосновении к нему ощущалась твердость и упругость.
Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.
Его статус: перевод редактируется
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|