Глава 4.

− Разумеется, я вернулся, чтобы сделать тебе хуже, дорогой братец.

В этом мире Жун Цзин был известен как Фу Жунцзин.

Могущественный правитель великой династии Яо каким-то образом оказался в этом абсурдном романе о жестокой любви, став сводным братом главного героя.

Я никак не могла в этом разобраться.

Выражение лица Фу Жунюя потемнело, он нахмурился и потребовал:

− Так это ты стоишь за «Кроносом»?

Жун Цзин кивнул, открыто признавая это.

− Значит, это ты конкурируешь со мной за участок в западном пригороде? Ты вообще понимаешь, насколько эта земля важна для Fu Corporation?

−  Для меня она не менее важна.

Жун Цзин улыбался, но в его улыбке не было ни капли тепла.

Со стороны он выглядел просто легкомысленным плейбоем.

Но только я знала, какая одержимость и жестокость скрывались за этим фасадом.

С этой же улыбкой он когда-то заставил меня проглотить яд.

− Я просто хотел сказать тебе, брат...

− Все, что у тебя есть, я заберу.

Ледяной взгляд Фу Жунюя стал еще холоднее.

− Это еще не конец, - выдохнул он, прежде чем яростно удалиться.

Высокая фигура замерла передо мной.

Не успела я опомниться, как оказалась в знакомых объятиях.

В темноте голос Жун Цзина звучал тихо, словно шепот влюбленного:

− Понравилось подслушивать?

− Еще как! Фу Жунюй, наверное, в ярости.

− Шэнь Ян, - проскрежетал Жун Цзин, называя меня прежним именем, − не смей упоминать других мужчин в моем присутствии.

С этими словами он перекинул меня через плечо и швырнул на пассажирское сиденье.

Он вдавил педаль газа в пол, и едва мы оказались в лифте, как он прижал меня к стене, всем телом вдавливая в нее.

Обхватившая талию рука сжалась еще сильнее, а низкий голос прогремел в ухо:

− А теперь разберемся с нашими личными счетами.

***

За окном неоновые огни бесконечно сменяли друг друга.

Колышущаяся хрустальная люстра расплылась в неясном мерцании.

Жун Цзин снова и снова разрушал меня, сливая с самим собой.

Когда я провела рукой по его спине, пальцы наткнулись на шрам, тянущийся от лопатки до талии.

В полубреду я вспомнила историю этого шрама...

Кажется, он остался от того раза, много лет назад, когда я была заточена во дворце, а Жун Цзин в одиночку пришел меня спасать.

Его длинные пальцы переплелись с моими, намертво сцепив наши руки.

− О чем задумалась так глубоко?

− Думала о тебе... гадала, как ты здесь оказался.

«О черт, я случайно проговорилась».

В ответ меня встретила тишина, окутанная яростью бури.

Когда я наконец очнулась, прошли целые сутки.

Утренний свет пробивался сквозь шторы, рассыпаясь по комнате причудливыми узорами.

Гардеробная была заполнена последними коллекциями дизайнеров, все моего размера.

Переодеваясь, я не могла не подумать:

«Жун Цзину действительно везет, где бы он ни оказался, его окружает роскошь».

В отличие от меня, готовой сойти с ума ради жалких очков.

На столе стояли тарелки с яичницей со спаржей, тосты и стакан теплого молока.

− Почему не поспала подольше?

Жун Цзин вышел с кухни, подхватил меня и усадил на стул.

Он сел рядом, взял тост и начал разламывать его на кусочки, обмакивая в молоко.

Мой взгляд невольно приковался к его рукам.

Этими же руками прошлой ночью он держал меня за лодыжку...

− Почему ты так покраснела? Тебе жарко?

Я кивнула, затем поспешно покачала головой.

В следующий момент он поднял меня и посадил на стол.

Молоко расплескалось, тарелки и столовые приборы один за другим полетели на пол.

− Оставь. Уберем потом.

***

Как бы я ни умоляла, ни капризничала и даже ни соблазняла его, Жун Цзин не раскрыл, почему оказался в этом мире.

«Отлично, теперь у него есть от меня секреты».

Но я чувствовала: в последнее время Жун Цзин относился ко мне как к драгоценности, которую потерял и наконец обрел вновь.

Он стал невероятно неуверенным, постоянно нуждаясь в подтверждении моего присутствия.

Иногда он просыпался среди ночи и, убедившись, что я рядом, издавал долгий облегченный вздох, прежде чем осторожно притянуть меня к себе.

Безумный наследный принц превратился в человека с хрупкой психикой.

Лежа на груди Жун Цзина, я рассеянно перебирала четки, которые он всегда носил на запястье.

Я добыла эти четки для него в самом оживленном храме Лоюньского города, преодолев 990 каменных ступеней и три дня молитв на коленях.

Будда сказал, что его одержимость слишком глубока, и в этой жизни он, возможно, так и не обретет покоя.

Вспомнив об этом, я спросила:

− В тот день... когда я умерла, почему ты внезапно вернулся?

Жун Цзин опустил взгляд, крутя в пальцах мою прядь:

− Гу¹ жизни и смерти. Когда исчезает материнская Гу, откликается дочерняя.

Я замерла, затем резко подняла голову.

Тогда, когда система дала мне задание завоевать Жун Цзина, мне определили роль тайного агента.

[Чем сложнее задача, тем больше очков получишь~].

Я повелась на эту фразу и усердно играла роль шпионки.

Когда моя личность раскрылась, последствия были ужасны.

Жун Цзин душил меня, вкладывая в меня самую ядовитую Гу жизни и смерти.

Я всегда думала, что материнская Гу находится в нем.

Ведь Гу жизни и смерти неизлечима - дочерняя Гу навеки подчинена материнской.

Когда материнская Гу исчезает, носитель дочерней испытывает...

Испытывает мучительную боль в сердце.

− ...Тебе было больно?

− По сравнению с потерей тебя - это была ерунда.

Я не могла поднять взгляд, чтобы встретиться с этими янтарными глазами.

Боялась, что моя вина будет слишком очевидной.

Примечание:

1. Гу (蛊) - древняя китайская черная магия, связанная с использованием ядовитых насекомых для наказания или проклятия других. Создается путем помещения сотен ядов вместе, чтобы они сражались, пока не останется лишь сильнейший.