Глава 4 (Часть 2)

— Я просто спросила! Не хочешь отвечать — не надо, зачем на меня кричать? Что за бред?!

Эти слова заставили Чжао Хань Цзинь рассмеяться.

Кто тут, интересно, несет бред? Все знают, что они с Вэй Хань Чжоу расстались, и спустя два года спрашивать о причине… В чем смысл?

— Ладно, ладно, хватит о Вэй Хань Чжоу! — вмешалась Тун Шуци. — Мы наконец-то собрались вместе, зачем говорить о мужчинах? Забудем о них!

Она посмотрела на Чжао Хань Цзинь. — Кстати, где ты работаешь? Я работаю в здании «Ветра и Гармонии», Цяо Си — счастливая домохозяйка, муж ее обеспечивает, а Фан Лу ведет стримы. Она очень популярна! И не скажешь, что раньше у нее была социофобия!

Фан Лу закатила глаза. — У меня не социофобия, просто с незнакомыми людьми некомфортно общаться.

Чжао Хань Цзинь, вертя в руках бумажный стаканчик, сказала: — Я… нигде не работаю. Сижу дома, живу за счет родителей.

Тун Шуци и Цяо Си удивленно замолчали.

— Чжао Хань Цзинь, ты серьезно собираешься так жить? Родители тебя содержат, а ты не хочешь искать работу? — спросила Фан Лу.

— А что, нельзя? — ответила Чжао Хань Цзинь.

Фан Лу поджала губы, нахмурившись. — Ну, не то чтобы нельзя… Просто как-то некрасиво по отношению к родителям. В университете ты была совсем другой.

Чжао Хань Цзинь подняла взгляд на Фан Лу. — В университете и ты была другой…

Тун Шуци чуть не плакала. Утром она специально смотрела гороскоп, там было написано, что день благоприятный для любых дел. И как все так обернулось?

Цяо Си, как самая старшая из них, строго сказала: — Что вы как дети малые! Нормально же общались, чего опять ссоритесь? Фан Лу, ты чего завелась? Петард объелась? И ты, Чжао Хань Цзинь, яду наглоталась? Что за тон такой? Два года не виделись! И вот такая «радостная» встреча получается?!

Чжао Хань Цзинь уже пожалела, что согласилась на эту встречу. Ну и зачем она пришла? Чтобы вот так вот сидеть? Какой в этом смысл? Она уже начала придумывать предлог, чтобы уйти, как вдруг завибрировал телефон в кармане.

Она достала его… Отлично, «Хань Чжоу» тоже пожаловал.

— Есть кто?

— Давай поговорим.

Поговорить? О чем? О смене редактора — пожалуйста, обо всем остальном — нет! Чжао Хань Цзинь скрепя сердце напечатала ответ.

— Говори.

— Она всегда такая? — спросил Вэй Хань Чжоу, указывая пальцем на экран телефона, у своего коллеги, стоящего рядом.

Этот коллега был не кто иной, как тот самый редактор, который облысел, работая с Чжао Хань Цзинь.

— Это еще нормально, — ответил редактор с бесстрастным лицом. — Вот когда будешь выбивать из нее рукопись в конце месяца, тогда и узнаешь, как она умеет изводить людей.

Вэй Хань Чжоу усмехнулся про себя. Он и так прекрасно знал, как Чжао Хань Цзинь умеет изводить.

— А о чем ты с ней хочешь поговорить? — с любопытством спросил редактор. — Знаешь, если не считать того, что с ней приходится возиться, как с ребенком, то в остальном все отлично. Ее книги хорошо продаются, и она всегда идет навстречу, когда нужно участвовать в каких-то мероприятиях сайта. Только вот… Как бы это сказать… упрямая она! Даже не знаю, из-за чего.

— Например? — спросил Вэй Хань Чжоу.

— Например! Я как-то заговорил с ней о персонажах в ее романах… Ты, наверное, не читал все ее книги, но я, пока работал с ней, прочитал. Так вот, кроме первой, «Приходящей сквозь время», во всех остальных у нее персонажи очень похожи. Например, Шэнь Чжоу Хэ, главный герой из «Пресно как вода, с щепоткой соли», и Гу Цин Хань из «Приходящей сквозь время» — практически один и тот же типаж. Даже мелкие привычки, какие-то характерные жесты — все одинаковое!

— Например? — переспросил Вэй Хань Чжоу.

Еще примеры?! Редактор сглотнул и задумался. — Например, Гу Цин Хань, когда пишет свое имя, первый штрих всегда невольно загибает вверх. У Шэнь Чжоу Хэ такая же привычка. Или вот еще: у них одинаковые вкусы. Оба любят яичный желток и ломают лапшу пополам, чтобы не чавкать при еде…

Со слов редактора перед глазами Вэй Хань Чжоу невольно всплыли воспоминания… Старая лапшичная, летняя жара, которую не мог разогнать даже шумный вентилятор под потолком. Горячая яичная лапша.

Девушка напротив него сначала отделяла желток от белка, ложкой перекладывала его в его тарелку, а потом, съев белок, с шумом втягивала лапшу, иногда разбрызгивая бульон по столу и даже по лицу.

— Дорогая, тебе не кажется, что это не очень-то изящно? — говорил он тогда.

Девушка, надув щеки, заливалась смехом. — Изящно? А ну-ка, дорогой, расскажи мне, как есть лапшу, чтобы не чавкать?

Тогда глаза Чжао Хань Цзинь лукаво блестели, она словно была уверена, что он не найдет ответа.

— Точно! Как твой почерк! — воскликнул редактор, словно сделав открытие. Он схватил книгу с автографом Вэй Хань Чжоу и, радостно тыча пальцем в иероглиф «Вэй», сказал: — Смотри!

Вэй Хань Чжоу пришел в себя, посмотрел на свою подпись, потом медленно поднял взгляд и холодно посмотрел на редактора.

Редактор замер. Его взгляд метался между Вэй Хань Чжоу и подписью в книге. Внезапно в его голове зародилась безумная мысль, которая в мгновение ока разрослась до размеров гигантского дерева…

Редактор сглотнул, лицо его исказилось. — Ты…

Вэй Хань Чжоу забрал книгу и глухо произнес: — Да.

Редактор онемел. Боже правый! Спустя мгновение он произнес с видом обреченного: — Вот это карма…

Новый коллега оказался бывшим парнем автора, которого он раньше редактировал. Что за дурацкий сценарий?!

Вэй Хань Чжоу небрежно взглянул на редактора и снова подтвердил: — Да… карма.