Глава 46

Только после того, как последний преступник был доставлен в полицейское управление префектуры Гумма, у Датэ Ватару появилось время расспросить Мацуду Джинпея о том, что произошло ранее.

— Сироиси, почему ты только что назвал меня Старостой? Насколько я помню, мы вроде бы не из одного класса?

— Я часто слышал, как Хагивара так тебя называет, вот и сказал не подумав… Извини, — придумал на ходу правдоподобное объяснение Мацуда Джинпей.

Неужели? Датэ Ватару вопросительно посмотрел на него. Джинпей почувствовал себя немного неловко и молча отвел взгляд. Датэ Ватару всё понял и рассмеялся.

 — Не извиняйся. Хочешь называть меня Старостой — называй. Мы же все однокурсники из полицейской академии, - это был сущий пустяк, но у него появилось странное чувство, что здесь что-то не так — в Мацуде Джинпее для него скрывалось что-то неуловимо знакомое, что заставляло его думать, будто они должны были знать друг друга раньше. Но ему никак не удавалось вспомнить, где они могли встретиться, и он решил пока оставить это.

 

Прошло больше полумесяца, а организация так и не смогла расшифровать секретное послание, оставленное Каберне, и не нашла никаких зацепок.

Прошло уже несколько дней после фестиваля "Танабата". Всё было спокойно, и Джин больше не следил за письмом, сосредоточившись на других делах. Долгое напряжение наконец-то спало, и Амуро Тоору с Морофуши Хиромицу вздохнули с облегчением. Они начали тайно переписываться с Футэмунэ Юя и Мацудой Джинпеем, а разобравшись с делом Кьянти, решили отправиться в префектуру Айти.

Префектура Айти находилась не так далеко от Нагано - поездка на машине занимала около двух часов. В тот день Амуро Тоору, надев личину обычного человека, вместе с Хагиварой Кенджи и Мацудой Джинпеем отправились по делам.

За окном палило солнце. Дневная температура превышала 33 градуса. Амуро Тоору, сидевший за рулем, закрыл окна, включил кондиционер, и салон быстро наполнился прохладой. 

Мацуда Джинпей сидел на заднем сиденье, слушал разговоры друзей и время от времени вставлял свои пять копеек. Он зевнул, сам того не замечая. Вскоре его сморила дрема, и он уснул, откинувшись на спинку.

 

Ему снилось, как двое мужчин разговаривают. Одним из них был Пророк, с которым Мацуда Джинпей был знаком, а другого человека он видел впервые.

— Я немного учился китайской медицине. Можно я проверю твой пульс?

У говорившего было типично азиатское лицо, чёрные волосы, чёрные глаза. Ничем не примечательная внешность — идеальная для работы под прикрытием. Решив, что попытка не пытка, Пророк протянул ему левую руку, чтобы посмотреть, что тот будет делать. Мужчина приложил пальцы к его запястью, немного помолчал и поставил диагноз: 

— Бледное лицо, сухой язык, сухость в глазах, глубокий, но слабый пульс… Недостаток Инь в крови, пустые каналы.

Пророк спокойно посмотрел на него. 

— Каберне, ты можешь говорить по-человечески?

— С точки зрения китайской медицины, у тебя мигрень из-за недостатка крови в печени, — улыбнулся Каберне Совиньон. — Давай-ка я выпишу тебе рецепт, и через три дня ты откинешь копыта. Гарантия возврата денег.

Превозмогая головную боль, Пророк схватил его за руку, которой тот собрался выписывать рецепт. 

— Не нужно. Сейчас я тебе выпишу рецепт, и через три минуты ты откинешь копыта. Без возврата денег.

— О, великий лекарь! Что же это за лекарство такое, что так быстро действует? — с наигранным удивлением спросил Каберне.

— Цианид, — невозмутимо ответил Пророк.

Пошутив, Каберне Совиньон тоже убрал улыбку с лица и серьезно сказал: 

— Мацуда, ты хреново выглядишь. Боюсь, жить тебе осталось недолго… Даже если и есть способ продлить тебе жизнь, то ненадолго.

Пророк, услышав его слова, удивленно приподнял брови, но быстро взял себя в руки и рассмеялся.

— Раньше я никогда не верил во всё это… Но теперь верю, ты действительно прав. Каберне Совиньон, а ты можешь предсказать своё будущее?

— Нет, я не могу предсказать свою судьбу.

— И когда ты собираешься вернуться во Францию?

— Завтра.

— Может, мне тоже погадать тебе?

— И что же ты мне нагадаешь?

Пророк и Каберне встретились взглядами. В голубых глазах мелькнул огонек, не коснувшийся, однако, глубин души.

— День твоей смерти.

 

Мацуда Джинпей проснулся от того, что его слегка тряхнуло. Он почувствовал тупую боль в левой части головы, нахмурился и помассировал виски, пытаясь подавить неприятное чувство, сжимающее грудь.

Прохладная рука легла ему на лоб, что особенно странно чувствовалось в этот знойный летний день — он опешил на мгновение, прежде чем понял, что дело не в том, что рука холодная, а в том, что у него жар.

— Мацуда, ты весь горишь, — с тревогой посмотрел на него Хагивара Кенджи.

Мацуда Джинпей похлопал себя по карманам и обнаружил, что они пусты. С тех пор как Пророк впал в спячку, мигрень его больше не беспокоила, и он, занятый другими делами, совсем забыл обо всём. 

— Чёрт, лекарства не взял…

Как только он это произнес, машина остановилась. Мацуда Джинпей подумал, что что-то случилось, но, подняв глаза, увидел, как Амуро Тоору достает из кармана пиджака упаковку таблеток и передает ему. В то же время Хагивара Кенджи тоже что-то достал из кармана и протянул ему.

Глядя на две упаковки ибупрофена, что одновременно оказались у него перед носом, Мацуда Джинпей оторопел.

— Спасибо..., — он и не думал, что оба его друга носят с собой нужные ему лекарства, и от этого ему стало одновременно тепло на душе и неловко.

В такой ситуации, кого бы из них Мацуда Джинпей ни выбрал, другой почувствует себя неловко. Не желая ставить никого в неловкое положение, он взял обе упаковки, одну сунул в карман, а другую тут же распечатал и принял таблетку.

— Кондиционер сильно дует? - Амуро Тоору прибавил температуру в салоне на два градуса и сказал: — В бардачке на заднем сиденье есть вода и плед. Говори, если замерзнешь. Не надо молча терпеть.

Мацуда Джинпей запил две таблетки минералкой, укрылся пледом и блаженно закрыл глаза. 

— Всё в порядке, я не замерз. Сколько ещё ехать до префектуры Айти?

— Полтора часа.

Хагивара Кенджи подложил ему под голову подушку, поплотнее закутал в плед и устроил поудобнее.

— Если плохо себя чувствуешь, поспи ещё немного. Я разбужу тебя, когда приедем.

 

Когда они добрались до префектуры Айти, было ровно пять часов вечера. Хагивара Кенджи разбудил Джинпея и, потрогав его лоб, убедился, что жар спал, после чего с облегчением выдохнул.

Амуро Тоору внимательно посмотрел на лицо друга и с беспокойством спросил: 

— Мацуда, как ты себя чувствуешь? Может, тебе ещё немного отдохнуть?

— Всё в порядке. Пошли, — Мацуда натянул на глаза солнцезащитные очки, открыл дверцу машины и собрался выходить.

Хагивара Кенджи знал, что если их будет слишком много, это может вызвать подозрения, и понимающе подмигнул им. 

— Котёнок, идите с Амуро, а я подожду вас в машине.

— Эй, эй, что это ещё за «котенок» такой? — поморщился Мацуда Джинпей.

Оказавшись рядом с одним из магазинов каллиграфии, он надел bluetooth-гарнитуру, подключил её и передал второй наушник Амуро Тоору. Взъерошив заправленные за ухо кудри, он оставил волосы прикрывать чёрный наушник. 

— Офицер Хуа, мы на месте, — тихо сказал Мацуда Джинпей.

— Вас понял, — раздался низкий мужской голос. — Офицер Мацуда, как войдете в магазин, скажите владельцу…

— Хозяин, мне нужны белые веера.

Услышав голос Джинпея, дремавший в кресле хозяин магазина встрепенулся. Он выпрямился и с нескрываемым интересом посмотрел на вошедшего: 

— Сколько вам нужно?

— Шестьдесят четыре, — раздался голос офицера Хуа в наушнике. 

— Шестьдесят четыре, — повторил Мацуда Джинпей.

Хозяин посмотрел на него с уважением. 

— Сколько у вас с собой денег?

— Десять иен. Четыре плюс один плюс пять равняется десяти, что означает десять небесных стволов, — продолжал офицер Хуа.

— Десять иен, — ответил Мацуда Джинпей.

— Пожалуйста, подождите минутку.

Хозяин с улыбкой развернулся и ушёл, а через некоторое время вернулся с коробкой, которую протянул Мацуде Джинпею. 

— Ваши веера. С вас 16854 иены.

На этот раз офицер Хуа ничего не стал объяснять.

Амуро Тоору, всё это время молча стоявший за спиной Мацуды Джинпея, делал вид, что он всего лишь сопровождающий. Он дёрнул бровями, чувствуя, что за этой странно высокой ценой кроется какой-то тайный смысл. Мужчина увидел, как Мацуда Джинпей взял в руки коробку и, поколебавшись, достал из кошелька двадцать тысяч иен. Хозяин не взял у него денег, а только поклонился: 

— Спасибо за покупку. Приходите ещё.

 

— Мы получили то, что хотели. Внутри коробки пенопласт и серебряный флеш-накопитель.

Мацуда Джинпей вставил флешку в свой ноутбук, открыл её и переслал всё содержимое офицеру. Некоторые файлы были зашифрованы. Вероятно, это была информация, оставленная Цзе Байном специально для Интерпола и китайской полиции; некоторые файлы не были закрыты паролем, что можно было расценивать, как подарок. Амуро Тоору и Хагивара Кенджи сидели по обе стороны от Мацуды Джинпея и сосредоточенно смотрели на экран ноутбука.

Информации на флешке оказалось неожиданно много: сотни документов, фотографий, сканов содержали самую разную информацию об организации — о разработках наркотиков, о местонахождении баз организации по всему миру, о планировке этих баз, о персонале, о сферах влияния…

Амуро Тоору бегло просмотрел информацию и понял, насколько она ценна. 

— С этой информацией наше генеральное наступление на организацию пройдет куда успешнее.

— Чтобы собрать столько информации, Цзе Байн, должно быть, много лет провёл под прикрытием. Это нелегко, — не мог не вздохнуть Хагивара Кенджи.

Мацуда Джинпей вспомнил свой сон и, поджав губы, промолчал.

— Офицер Хуа, меня кое-что беспокоит, — проговорил Амуро Тоору в гарнитуру. — Не могли бы вы рассказать мне, что означает "16854"? - ему возможно показалось, но вроде бы он услышал на том конце провода тихий всхлип. Амуро почувствовал что-то неладное и неуверенно продолжил: — Если вы не хотите говорить, то не надо…

— Это кантонский, — голос офицера Хуа снова стал спокойным. — Местные жители очень суеверны, и, поскольку цифра «8» созвучна слову «разбогатеть», они любят добавлять много восьмерок в номера машин, телефонов, чтобы привлечь удачу. «168» созвучно «дорога к богатству», а «54» — «бессмертие».

— То есть «16854 иены» — это посмертное послание Цзе Байна своим соотечественникам.

Самыми простыми словами он благословил своих соотечественников, оказавшихся, как и он, на чужбине и не боящихся тьмы: «Желаю тебе процветания и долгой счастливой жизни».