Когда Бай Цзянсинь взял стакан, его пальцы случайно коснулись её руки, и Сян Ди непроизвольно вздрогнула.
Теперь уже нет смысла намеренно избегать контактов с ней. Бай Цзянсинь с каменным лицом направился к мусорному ведру в конце класса.
Передача мыслей работала по принципу Bluetooth — в пределах определённого радиуса. Класс был небольшим, поэтому он по-прежнему слышал, о чём она думает: «Руки у мужа такие холодные…»
«Говорят, если у человека холодные руки, значит, в прошлой жизни он был ангелом с оборванными крыльями…»
Неизвестно, был ли он ангелом в прошлой жизни, но в этой — она точно законченная нонконформистка.
«А может, это из-за недостатка ци и крови, слабый организм…»
«Боже, неужели у него… проблемы там?!»
Её мысли прыгали так быстро, что Бай Цзянсинь едва поспевал, и на мгновение замедлил шаг.
Какие там проблемы?!
«Если он только для красоты, то что же будет с моим женским счастьем?..»
И что она собирается с ним делать?!
«Ничего, ничего! Если любишь, надо принимать человека целиком».
«Руками тоже можно…»
Бай Цзянсинь: «…»
Парню стало противно от того, что он моментально всё понял.
Он спрашивал себя: в чём она себя убеждает? Даже если предположить худшее — какое ей дело до его «проблем»?
«Руками»… Ну надо же, какая фантазия! Она что, действительно считает себя великодушной святой, способной принять «неполноценность» мужчины?
Бай Цзянсинь больше не мог этого терпеть. Он обернулся — Сян Ди всё ещё стояла на месте.
Неожиданный зрительный контакт заставил её замереть, сердце забилось чаще. Но, к счастью, она умела хорошо скрывать свои чувства — внешне это никак не проявлялось.
Спокойно, словно ничего не произошло, она спросила:
— М? Что-то не так?
Её милое личико выражало чистейшую невинность. В горле у Бай Цзянсиня комом встала бессильная ярость — как будто его домогается какой-то извращенец, но пожаловаться некому.
Ведь технически она ничего ему не сделала. Все их контакты были случайными, и виноват в них… он сам.
Даже если в мыслях она называла его «мужем» восемьсот раз, на деле эта трусливая «сурчиха» при встрече не осмелилась бы дотронуться до него даже пальцем — её вежливость и скромность были безупречны.
Но фантазия — территория свободы. Будь Сян Ди в своих мечтах президентом США, даже ФБР не смогло бы её ни в чём обвинить.
Даже если бы он пошёл в полицию, стражи порядка лишь посоветовали бы ему провериться у психиатра.
Унизительно осознавать, что тебя довела до бешенства какая-то помешанная на тебе трусиха. Бай Цзянсинь с силой швырнул стакан в мусорку.
День прошёл в туманном забытьи. Перед вечерними занятиями Сян Ди действительно получила «компенсацию» — новый стакан чая от Бай Цзянсиня.
В тот момент она как раз собиралась перед началом занятий переписать пару шаблонных английских сочинений и поучить слова, чтобы убить время.
Внезапно перед ней появилась рука, поставившая чай на парту.
Изящные длинные пальцы, кожа бледная и гладкая, как у их владельца. Сян Ди и представить не могла, что однажды парень, в которого она влюблена, сам подойдёт к её парте с чаем.
Бай Цзянсинь стоял спиной к потолочным лампам, и его силуэт будто светился изнутри. Даже под таким убийственным углом и против света его лицо оставалось безупречно красивым.
Сян Ди снова застыла в восхищении: «Какой же красавец... Брови, нос, губы — будто сама богиня Нюйва вылепила его своими руками, величайший шедевр века!»
«Особенно эти холодные, сжатые губы — нежно-розовые, мягкие на вид... Интересно, если их как следует расцеловать, удастся ли услышать его прерывистое дыхание?»
За несколько секунд в её голове разыгрался целый спектакль в стиле «властный босс».
Сначала снисходительное: «Смеешь показываться передо мной с такой внешностью? Ты что, смерти захотел?»
Потом напыщенное: «Это что, проверка на прочность? А?»
Затем ещё более пафосное: «Так уверен, что я не сделаю с тобой ничего плохого?»
И наконец, агрессивное: «Мужчина, хочешь, чтобы я расцеловала тебя в кровь?!»
Бай Цзянсинь: «…»
Неужели никто не остановит этот безумный монолог?
К счастью, внутренний спектакль быстро завершился. Сян Ди сдержанно прошептала «спасибо» и снова опустила глаза к тетради.
Однако Бай Цзянсинь не уходил, замерев у её парты.
Его тень падала на учебник, и Сян Ди не могла это игнорировать. Она подняла голову и вежливо спросила:
— Бай Цзянсинь, у тебя что-то ещё?
Он приоткрыл губы, едва заметно дрогнув уголком рта:
— Ты…
Сян Ди недоумённо моргнула. Её внутреннее состояние полностью отражалось на лице — огромная невидимая вопросительная марка витала над её головой.
Через несколько секунд Бай Цзянсинь глухо произнёс:
— Ничего.
Вернувшись на своё место, он схватился за виски, не в силах вымолвить ни слова.
Один неверный шаг — и вот он уже навеки проклят. Как можно было совершить такую глупую ошибку — перепутать стаканы?
К чему теперь готовиться к экзаменам? Лучше взять отпуск и уехать домой.
Раньше достаточно было просто избегать прикосновений. Теперь же единственный выход — бросить учёбу.
Не надо было покупать тот злосчастный чай.
Однако сожаления уже ничего не исправят. Переполненный противоречивыми чувствами, Бай Цзянсинь всё же достал салфетку и тщательно вытер губы — чистые, но будто осквернённые мыслями той безумной «сурчихи».
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|