Глава 169. Он — ее ингредиент

Ресницы ребенка были влажными. Он поджал губки и замолчал.

Нин Сюэмо, стоя по колено в воде, внимательно следила за каждым его движением, опасаясь новых фокусов.

Но малыш, похоже, действительно успокоился и, прижавшись к ней, вел себя очень смирно.

По поверхности озера пробежала рябь. Зеленая платформа исчезла без следа.

В лунном свете водная гладь напоминала зеркало. Если бы не ребенок у нее на руках, Нин Сюэмо могла бы подумать, что все произошедшее — всего лишь сон…

Вскоре она добралась до берега. Выбравшись из воды с ребенком на руках, Нин Сюэмо почувствовала, что устала и на лбу у нее выступил пот.

Она села на большой камень у берега, все еще крепко прижимая малыша к себе, не решаясь поставить его на землю.

Женьшеневые дети, должно быть, владеют искусством земляного побега, и, как только она поставит его на землю, он может тут же исчезнуть…

Как же ей его съесть?

Нин Сюэмо оглядела малыша и вдруг поняла чувства монаха Тан Сэна, когда тот ел плод женьшеня.

Плод женьшеня, который получил Тан Сэн, был похож на ребенка, но не был живым. Это был все-таки плод, и его можно было просто откусить.

Но этот малыш у нее на руках — с мягкой кожей, огромными мерцающими глазами и алыми губками — был совсем как настоящий ребенок, к тому же невероятно красивый. Нин Сюэмо не могла заставить себя его откусить!

Куда бы она ни укусила, ей казалось, что она совершает ужасный поступок!

Она не была сентиментальной. За свою жизнь ей пришлось убить немало людей, но детей среди них не было. И уж тем более она никогда никого не ела…

Похоже, бессмертный Чжан Го Лао был куда более безжалостным. Эх…

Может, и ей стоит закрыть глаза и бросить его в котел, чтобы сварить? Вот только котла у нее не было, как и дров…

Странно, но вокруг озера, хотя и росло много деревьев, не было ни единого опавшего листа, ни одной сухой ветки.

Если только не пойти дальше…

Нин Сюэмо посмотрела вдаль. Там, в лунном свете, виднелись причудливые скалы и пышные деревья, темные и таинственные, словно скрывающие опасность.

Это была Девятая вершина. Любое животное, которое здесь обитало, могло доставить ей немало хлопот, так что лучше пока их не трогать.

Внезапно послышалось урчание — это заурчал живот Нин Сюэмо.

Как же она проголодалась! Нин Сюэмо сглотнула.

— Ты голодна? — снова спросил ребенок.

— Ага, — буркнула Нин Сюэмо, глядя на его гладкие, словно лунный свет, серебряные волосы. Внезапно ее осенила идея. Она протянула руку и выдернула у него два волоска, с надеждой глядя на них…

Зачем она выдернула его волосы? Чтобы наложить заклятие? Прочитать заклинание?

Ребенок слегка приподнял бровь, наблюдая за ней.

Через мгновение лицо Нин Сюэмо вытянулось.

Вот до чего доводят сериалы! Она точно помнила, как в одном из них кто-то выдернул волос у женьшеневого старца, и тот превратился в женьшеневый корешок. Но волосы в ее руке оставались просто волосами и никак не менялись.

Может, дело в том, что там был старец, а это ребенок? Борода старца могла превращаться, а волосы ребенка — нет?

— Почему твои волосы не превращаются в женьшеневые корешки? — Нин Сюэмо достала кинжал и приставила его к шее малыша. — Быстро преврати их, иначе я тебя съем!

У малыша дернулся уголок губ. Он опустил глаза на кинжал у своей шеи, а затем посмотрел на Нин Сюэмо:

— Ты хочешь съесть женьшень?

— Именно! Давай, превращай! — Нин Сюэмо слегка надавила кинжалом.

Этот кинжал ей подарил Цзи Юньхуан. Острое, как бритва, оружие, настоящий шедевр. В лунном свете оно сверкало холодным блеском.