Глава 66. Притвориться овечкой, чтобы съесть тигра

Даже если она протянет до рассвета, ей все равно грозит смерть. Нужно было придумать что-то другое.

Какая трагедия! Всего несколько дней после перерождения, а она уже успела нажить себе такого могущественного врага. Неужели божество перерождений решило испытать ее способности или просто поиздеваться над ней?

Сдаваться без сопротивления, сидеть и ждать смерти — это было не в стиле Нин Сюэмо. Она должна была найти способ спастись, сбежать из этой тюрьмы!

Ее взгляд остановился на Ту Идао, она внимательно его осмотрела.

Взгляд ее был настолько непонятным, что Ту Идао почувствовал, как внутри все похолодело!

Нин Сюэмо пошарила у него за пазухой и наконец нашла тот самый нож, которым он обычно сдирал кожу. Повертев его в руке, она мягко обратилась к Ту Идао:

— Я видела, как ловко вы сдирали кожу. Мне бы тоже хотелось научиться. Давайте я попробую на вас? Если получится не очень хорошо, вам придется потерпеть.

Лицо Ту Идао мгновенно посинело, глаза вылезли из орбит!

Вот уж действительно, долги июня возвращаются быстро!

Он только что содрал кожу с лица девушки, и тут же другая девушка собирается сделать то же самое с ним!

Сдирать кожу с других было для него наслаждением, но когда кожу собирались содрать с него самого — это был самый страшный кошмар!

Он смотрел, как Нин Сюэмо медленно подходит к нему, а тонкое лезвие в ее руке испускает леденящий душу холодный блеск…

…

Прошел час, затем еще один. Наконец, прошло три часа.

Четверо тюремщиков, ожидавших снаружи за игрой в Пай Гоу, уже начали клевать носом. Игра шла вяло, но спать они не решались, превозмогая усталость.

Они, конечно, беспокоились о своем начальнике, но поскольку Нин Сюэмо сказала, что для лечения нужна абсолютная тишина, они не смели мешать, боясь повлиять на результат.

Четверо мужчин шумно играли в карты, выкрикивая цифры, как вдруг их руки дрогнули от раздавшегося пронзительного крика!

Они переглянулись в смятении, бросили карты на стол и бросились к камере пыток.

Пронзительные крики издавала девушка, они следовали один за другим, каждый страшнее предыдущего.

Когда четверо почти добежали до двери камеры, ужасные крики внезапно резко оборвались…

Тюремщики снова переглянулись. Один из них неуверенно спросил:

— Начальник, что случилось? Вы уже приступили?

Хотя крики были нечеловеческими, было ясно, что они принадлежали девушке.

Несомненно, Ту Идао начал пытать ее…

— Заходите, — раздался из-за двери голос Ту Идао.

Только тогда четверо толкнули дверь и вошли.

Внутри камера напоминала бойню. Девушка была распята на стене, ее одежда превратилась в лохмотья. Тело было так сильно изранено, что трудно было разглядеть кожу, нижняя часть тела была изувечена до неузнаваемости.

Ее лицо… точнее, лица у нее уже не было — сплошное кровавое месиво, в котором с трудом угадывались черты…

Она дергалась в конвульсиях, снова и снова. Кровь непрерывно капала вниз, смешиваясь с пятнами крови, оставшимися от предыдущей жертвы.

Хотя зрелище было жестоким, для этих четырех тюремщиков оно было обычным делом. Поэтому они лишь мельком взглянули на девушку и сразу же посмотрели на Ту Идао, сидевшего в инвалидном кресле. Их взгляды задержались на его ногах:

— Начальник, эта девчонка вас обманула? Ваши ноги?

— Я же говорил! Столько знаменитых врачей не смогли вылечить ноги начальника, как могла это сделать какая-то соплячка?

— Точно, точно! Эта девчонка явно тянула время. Наш начальник раскусил ее и жестоко наказал…