Императорский дядя (Часть 1)

Императорский дядя

На глазах у всех потворствовать дерзости служанки — вот ее вина.

Уступить, так уступить, это всего лишь двор. Главное, чтобы ей с Тао'эр здесь жилось спокойно.

Ранней зимой на деревьях почти не осталось листьев. Из-за немилости мужа еда в главном дворе становилась все хуже. Хань Инянь, выросшая в неге и заботе, никогда не знала таких лишений.

Глядя на еду, которая явно походила на объедки, она даже не могла заставить себя взять палочки.

Тао'эр как раз собиралась приготовить ей миску лапши, когда мужчина, холодно покинувший ее днем, неожиданно появился под покровом ночи.

На границе назревала война, он каждый день проводил смотр войск, но ночью никогда прежде не приходил в главный двор.

Хань Инянь смотрела на него, и буря чувств поднялась в ее сердце. Она, конечно, знала, зачем он пришел.

Однако на этот раз все превзошло ее ожидания. Она впервые видела, чтобы глаза мужа были настолько холодными.

Как только он вошел, Хань Инянь собралась поклониться, но он грубо схватил ее за запястье.

— У нее началась угроза выкидыша и пошла кровь, ты знала?

Выражение его лица было ужасающим. От этого внезапного крика в голове у Хань Инянь стало пусто.

У Чжао У'эр угроза выкидыша, кровотечение... Это...

Она не знала.

Хань Инянь открыла рот, чтобы что-то сказать, но, встретившись с его взглядом, проглотила все слова оправдания.

— Хань Инянь, ты всегда так высокомерна! Ты уже хозяйка этой резиденции генерала, чего тебе еще надо?!

— Это всего лишь двор! Ты знала, что У'эр беременна, зачем же быть такой жестокой? Даже беременную не пожалела!

Их разделяло всего несколько цуней — так близко они не были с самой свадьбы. Но слова, слетавшие с его губ, ранили ее в самое сердце.

Она этого не делала.

Хань Инянь замотала головой, шаг за шагом отступая, пытаясь отдалиться от мужа, но он неумолимо приближался, его лицо было страшно мрачным.

— Нет…

— Это не я…

— Я не делала…

Он все-таки был воином, прошедшим поля сражений. Стоило ему слегка нахмуриться, как его глаза начинали источать леденящий холод. Хань Инянь почувствовала инстинктивный страх.

Как она, девушка, выросшая за дворцовыми стенами, смела смотреть прямо в глаза этому богу войны?

В глазах Хань Инянь заблестели слезы. Она ничего не соображала, ей хотелось только одного — уйти.

В этот момент вернулась Тао'эр с миской лапши. Увидев, как обращаются с ее драгоценной госпожой, она бросила миску и кинулась к ним.

Но что могла сделать слабая девушка? Мужчина одним взмахом руки оттолкнул ее. Тао'эр ударилась головой об угол стола и тут же потеряла сознание.

— Тао'эр, Тао'эр…

— Что… что ты с ней сделал…

— Отпусти меня, отпусти…

Хань Инянь попыталась вырваться из его хватки, но ее рука словно попала в железные тиски, она чувствовала только боль.

— Отпусти меня…

— Отпусти!

Слезы уже ручьем текли по ее щекам. Хань Инянь была красива: изогнутые брови, глаза, сияющие, как у лесной лани, жемчужные зубы, слегка прикусывающие алые губы — все это невольно вызывало желание защитить и пожалеть.

Жестокий взгляд мужчины постепенно стал глубже.

Он всегда знал, что его жена красива. Всегда знал.

— Хань Инянь, если это то, чего ты всегда хотела, я исполню твое желание.

Другой рукой мужчина схватил Хань Инянь за подбородок, заставив ее поднять голову. Его слова застали ее врасплох, но не успела она опомниться, как раздался треск рвущейся ткани. Ее новое платье темно-красного цвета из атласа «облачная дымка» с широкими рукавами было разорвано.

На виду оказался бледно-розовый дудоу с вышитыми уточками-мандаринками, еще больше подчеркивающий нежность ее белой шеи и груди.

Но этот звук рвущейся ткани разорвал в клочья и девичьи мечты, и ее гордость, и ее достоинство.

Хань Инянь широко распахнула глаза, полные недоверия.

Как он мог так с ней поступить? Кем он себя возомнил? Считает ее какой-то женщиной из веселого квартала?!

Неизвестно откуда взяв силы, Хань Инянь вырвалась из его рук.

Она поспешно прикрыла грудь обрывками платья. Ее лицо побелело от ужаса, в голове была лишь одна мысль: уйти, она должна уйти.

Прижимая руку к груди, Хань Инянь изо всех сил пнула мужчину ногой и выбежала вон. Темная ночь и холодный ветер безжалостно уничтожили все ее девичьи надежды на брак с героем.

Начался зимний дождь. Она выбежала из резиденции генерала, но с отцом она давно была в ссоре, в резиденцию министра ей дороги не было.

Хоть она и выросла во дворце, разве могла она вот так просто ворваться за дворцовые ворота? Промокшая до нитки, она бежала, не разбирая дороги, пока не поскользнулась на какой-то улочке и не упала в грязь. Все ее благородство и изящество утонули в грязной луже.

Вся столица когда-то была для нее домом, но теперь ей некуда было идти. Куда ей было податься?

Куда идти?

Зимний дождь был холодным, словно ей за шиворот насыпали льда. Сердце разрывалось от обиды, но ведь это было ее собственное деяние, она сама виновата.

Сидя прямо в грязи, Хань Инянь смотрела перед собой пустым взглядом. Она даже не заметила, как дождь над ее головой прекратился.

Пока не раздался холодный, чистый голос:

— Долго еще собираешься лежать в этой грязи?

Тут же Хань Инянь встретилась взглядом с еще более холодными глазами и увидела лицо, способное очаровать весь мир.

Хань Инянь инстинктивно вздрогнула и хотела подняться, чтобы поклониться, но ее руки уперлись в грязь. Внезапно она вспомнила, в каком жалком виде находится — она полностью утратила всякое достоинство.

— Где Шэнь Ань?

Спросил он ровным тоном и, не дожидаясь ответа Хань Инянь, присел рядом на корточки.

На нем была золотая нефритовая корона Жуи, парчовый халат лунного цвета, а в руке с тонкими, аристократичными пальцами он перебирал четки из кроваво-красного нефрита.

Хань Инянь не смела встретиться с ним взглядом. Она с детства его боялась.

Перед ней был не кто иной, как родной младший брат нынешнего императора, третий принц, Синь Ван.

Узнав его, Хань Инянь почувствовала, как у нее замерло сердце.

Она выросла вместе с принцессами и, естественно, вслед за ними называла Синь Вана «Третий императорский дядя». Хотя он был ненамного старше их, он всегда держался строго, и они с детства его побаивались.

И сейчас она тоже боялась.

— В детстве ты была такой бойкой на язык…

Тихо проговорил Сыту Юань и, протянув руки, поднял Хань Инянь и взял ее на руки.