Глава 4. Часть 2

Спускаясь с горы в машине, Е Муюэ покидал знакомые места. За пять лет учебы в начальной школе он так и не завел друзей. Поначалу его окружали одноклассники, но вскоре западное воспитание Е Муюэ, его смелость и независимость стали контрастировать с беспрекословным послушанием других детей. Возможно, сначала это вызывало восхищение, но когда учителя, опасаясь влиятельной семьи Е Муюэ, стали относиться к нему иначе, чем к остальным, дети это заметили. Длинные волосы Е Муюэ и его манера держаться, приобретенная благодаря даосским практикам, еще больше отдалили его от сверстников. Не то чтобы они не хотели с ним общаться, но чувствовали себя недостойными его дружбы. Е Муюэ не был изгоем, скорее, его уважали, но держались на расстоянии.

За пять лет он приобрел лишь поверхностных знакомых. Добродушие Е Муюэ не помогло ему найти настоящих друзей. Если честно, то, что казалось спокойствием и безмятежностью, на самом деле было скорее заторможенностью и наивностью. Он совершенно не замечал, что одноклассники сторонятся его, и искренне считал, что у них хорошие отношения.

Окончив начальную школу, Е Муюэ не имел контактной информации ни одного из своих одноклассников. Не потому, что он был безразличен к ним, а из-за даосского учения, которое призывало не цепляться за отношения и верить, что суждено встретиться вновь.

На самом деле, контакты у него были. В эпоху цифровых технологий бумажные альбомы выпускников стали неактуальны, и Е Муюэ пользовался электронным вариантом. Однако, к несчастью, покойный наставник случайно удалил его незадолго до своей смерти, забыв об этом в предсмертной суете. Вскоре после этого Е Муюэ уехал и не успел восстановить связь с одноклассниками. Когда он, наконец, вспомнил об этом и попытался найти контакты, было уже поздно — данные оказались утеряны. Мысль о том, что суждено встретиться вновь, стала для него слабым утешением.

Но я отвлекся. Почему я постоянно отвлекаюсь?

Е Юаньли не приобретал никакой недвижимости в Китае. Он полагал, что Е Муюэ рано или поздно вернется в США, и покупать жилье в Китае не имело смысла. Это отличалось от образа мышления большинства китайцев. Семья Е приезжала в Китай ненадолго и останавливалась в лучших отелях, в самых роскошных номерах. Раз есть деньги, почему бы не пользоваться благами?

Заметив, что Е Муюэ немного успокоился, Е Юаньли и Джули решили поговорить с ним о поступлении в среднюю школу.

— Я уже подал документы, — ответил Е Муюэ на вопрос родителей, чем немало их удивил.

— Ты хочешь учиться в средней школе в Китае? — Джули нахмурилась. Дело было не в том, что китайские школы были плохи, а в том, что теперь, когда старого даоса не стало, ей не хотелось оставлять двенадцатилетнего сына одного в чужой стране. Некоторые родители могли бы на это пойти, но она — нет. Раньше, когда был жив наставник, они были спокойны за Е Муюэ. Теперь же, когда он остался один, они не могли оставить его без присмотра. Конечно, дети должны взрослеть, и родители должны давать им больше свободы, но не в двенадцать лет, не так рано.

После этих слов матери Е Муюэ почему-то почувствовал, что учиться ему предстоит не в Китае. — Я не знаю, где находится эта школа, — честно признался он родителям.

— Не знаешь? — удивился Е Юаньли. — Но ты же сказал, что подал документы. Покажи мне заявление.

— Хорошо, — Е Муюэ достал из сумки черный листок, похожий на рекламную листовку. На нем серебряными буквами было написано название школы.

— Академия Иных Измерений, — прочитал Е Юаньли. Он никогда не слышал о такой школе. — «Школа для будущих героев». — Дальше шло только это краткое описание. — «Чтобы подать заявку, впишите свое имя». — Имя Е Муюэ, написанное красными чернилами, уже было на листке. — «Поставьте отпечаток пальца». — Это, должно быть, китайская традиция. — «После подачи заявки с вами свяжутся. Добро пожаловать в Академию Иных Измерений! Примечание: обучение проходит в интернате. Запросы не принимаются. Связь с внешним миром, кроме как в праздничные дни, запрещена. Визиты и встречи с родственниками не допускаются. После зачисления отчисление невозможно. Хотите — приходите, не хотите — проваливайте». — На этом все. Требования и тон этого послания были, мягко говоря, странными.

Прочитав заявление, Е Юаньли решил, что это обман. Его сын, всего лишь двенадцатилетний мальчик, выросший вдали от мирской суеты, в начальной школе и даосском храме, был слишком наивен и доверчив. — Теодор, тебе уже двенадцать, и я должен рассказать тебе кое о чем, — с сожалением начал отец. Он понимал, что ребенку придется столкнуться с неприглядной стороной жизни, и ему было неприятно разрушать его детскую веру в лучшее.

Е Юаньли объяснил сыну, что это объявление — мошенничество.

— Нет, папа, это не обман, — возразил Е Муюэ, качая головой. — Я чувствую, что это правда. Мое чутье подсказывает, что это заявление изменит мою жизнь. — Поэтому, когда он увидел эту листовку, то, не раздумывая, подписал ее.