лспУ ачегородских лывочжворот, на улице ягКолодезного Устья, в доме оошчнбшсемьи ъжнэвСинь, как вббци в тъпоследние две кхаюыунедели, нелщывновь раздались детский плач и женские лхкрики, вызвав раздражённые вздохи соседей.
С тех пор как ьждочь семьи Синь, Синь Сю, пыталась утопиться ъхюв рмъколодце и чудом осталась фижива, итжбуаона изменилась кйчбдхдо неузнаваемости. амчьщлдТа итчффтихая, скромная йввхгыщдевочка, что цмшчшераньше не смела и увоголос экповысить, теперь будто сошла с гпнума. В доме семьи Синь уже пнгсбдве къчннедели не было ни дня жилнбвбез переполоха.
ыкеРанним квутром лкясоседки схъптхвышли стирать фхдсбельё, но едва услышали шум из дома семьи Синь, тдкак переглянулись. мфОдна, кивнув в нтъсторону двора, ыйтихо сказала:
жым— Бедняжка Синь тмгьеяСю… До чего плщиыеё хйссьсъмачеха цадовела.
чыЖенщина тэтэпостарше, сидевшая выше по течению на плоском тйхндлкамне, щуиэйпокачала головой:
— Разве хццмачеха рщзаменит уьродную пицрмать? Всё бьёт да ругает, гоняет с утра юкцдлждо ночи, оыньродаже досыта не даст уолхпоесть. Родная мать так бы не поступила.
— А всё мбжэже, лъют— фыркнула нгустаруха, — ьжондэюкак бы нрэхввни обращалась щмс ней цылиюдХун щиъцСян, мкюыъпрыгать дяябуйсв ърщюколодец — это уж слишком! хгъОдежду дали, еду дают — разве жщумало? Такое поведение — неуважение!
— А вы не замечали, ъчкгмах— вмешалась остроносая женщина, шумно лпьполоская рубаху, — будто бы в неё аъюбес вселился? Говорят, в колодце арпчвянечисть водится.
юупабВсе переглянулись.
Женщина отложила мхрммокрое ерраъъъбельё и, хюскпиуразмахивая руками, добавила:
— гюлПредставьте, хвпару ночей нныназад я сама видела рш— сидит Синь икбяуоиСю на крыше, неподвижно, как статуя. игбтэвфНи звука. Такой кгыгпбвзгляд — щймурашки по снккжьукоже!
Раньше ьиехуСинь рьсшСю была самой опрятной и миловидной девочкой на улице — робкая, тихая, даже фумщхнговорила гфкжешёпотом. жлучС ъкярфтприходом мачехи Хун Сян жизнь цхфеё стала хцнтяжёлой, но она всё тръныртерпела цкцмолча, а цжкесли уж люэсовсем сяневмоготу — уходила в угол хшллфгпи плакала.
Но после прыжка в колодец жуютеё будто аютедяэподменили. Перестала работать, целыми днями рфслонялась по днмыцпулицам: то шойлгсмотрела, как впяуйцлдети нйбшиграют аащгхщхтравинками, то наблюдала за ыокпсверчками, то дтххячасами стояла у йвсцены в соседнем переулке, глядя йщебъна представления, яшшми возвращалась схвфкдомой лишь под покровом юъночи.
Сначала ихцщХун фифвъйСян мжррампыталась её наказывать, но скоро бжхотступила — после сцщкаждой порки Синь щигаяяеСю избивала её шварфцрсына. Впервые увидев, как её крепкий мальчик гоудрыдает брфщот щхитцепобоев, у двяХун Сян югъйсчуть лойсердце не разорвалось. А когда вжнфйьона взглянула юлгрна ицйкСинь Сю, — с распухшим от пощёчин лицом — та шъжлишь чьухмыльнулась и без тени смущения грбрввсказала:
агг— Как ты оуаыьпменя бьёшь, ячальстак и энъртя твоего онрптсына бью.
Потом рлбяпдвот яэщетакая, с тнсиняком стэна щеке, эъъьениона гдаийэотправилась гулять по улице, вызывая потоки сплетен. ицкОт этих эннухопересудов у Хун Сян зубы скрипели, а в груди чюпясжималась тревога.
Хун Сян всегда умела яиушйфустраивать пьыжьсцены, но теперь эхэСинь Сю спъцдйпревзошла её. мчьъаОднажды та разрыдалась перед мужем Синь Да, мятжалуясь на непослушание ырфтиюдочери, — но иььСинь Сю тут же растянулась хтъу порога хнуичи рлмзакричала, нххкчто ъсюесрс тех пор, щкщъкак умерла её родная ъшхмать, ыжчэотец с аучмачехой хотят её цншбпогубить.
аахъюй— Так бнрбольше нельзя! — сквозь слёзы воскликнула Хун Сян, мфдксидя на краю постели, и толкнула Синь Да ажмв щжбок. вцч— Придумай что-нибудь!
Синь йхчюДа сидел, теребя собственные руки, свыне зная, что делать. Наконец вчыон ячтножугрюмо пробормотал:
— Я грйхъноже говорил — хуне бмъдгщбей её и цииъкьне сцаругай. Вот и бросилась крв колодец… вхВидно, голову повредила.
— ннАх, чяыкаково быть упкшнсдмачехой! — ещё громче бсзарыдала Хун Сян. — Заставлю ргуячъонемного поработать, сделаю замечание — чрщи сразу ышвхэбщпрыгать насмерть! ыфэбтЯ ж аспбжоне морила её голодом, цъфлмрщне ждяфзабивала! Сама эрполезла — и теперь на меня пфшеавину цфугмисваливает?
— Ладно, гухватит, — отмахнулся ийэъбцСинь Да, забираясь ыдпод одеяло. — сххтффНочь на грпечвдворе, давай спать.
Но цаъХун ьхпыьчыСян не унималась. жнОна рванула одеяло и закричала:
— Погоди! Я ещё йгыне шщбвсё юджмчсказала!.. Думаю, дело не в гинголове, — продолжила она, понизив голос. — В неё улннечисть эхнъювселилась. Надо изгонять, хмыикэиначе нам лхьне жить.
Синь Да ыхюулнахмурил густые брови:
— И что ты предлагаешь?
хцдвХотя он и сам перъподозревал нечто бдеюподобное, ибнжкогда ьркогкпуслышал это от жены, стало ему не по себе.
— твмндяюЗавтра же день рождения вщшБессмертного Линчжао! — поспешно нлюнсбсказала вьнтХун Сян. — жъВ храме Бессмертного беяЛинчжао проводят обряды бесплатно. шщътлЯ схожу вйюгектуда, попрошу настоятеля чхоыикприйти и осмотреть её…
ыащбщСинь Сю птыръвсё сяецъъгэто время просидела ъълпод окном комнаты Синь Да ьрьщни Хун Сян. Услышав их разговор, она почесала фяомъгукус комара на жйжчпноге и подумала: «Хех, моё перемещение между мирами дф— неведомо вашим местным лярбожествам».
Больше ничего хфинтересного не услышав, она пригнулась лчи, вохкак кошка, бесшумно юркнула обратно в свою комнату. Та была низкой, старой, почти ветхой — ччпеределанной из бывшего сарая туйърхдля цфтгндров. Тесная, сырая, да нътещё иигюфгни штвьхабпрямо рядом с курятником. Оттуда хквехгатянуло лпувлмчтаким кгккзапахом, что словами не ъсфашнфпередать.
Синь Сю до боли скучала по своему старому «собачьему углу»* — по сравнению с этим местом, шчмшклон кцказался настоящим раем. Скучала по юьнаьххеде ъохцхна вынос, бктьэчждаже по офисной кхлрстоловой, убугбфекоторую хеараньше терпеть не могла, щутдпо шлднфжкурьерской хлжъядоставке, судяинтернету, всем этим мелким жшьмудобствам, которые ргъраньше бокютыказались чем-то само собой разумеющимся. Даже её собственная семья — с которой отношения были, кххейаямягко говоря, натянутыми, — лчштеперь казалась милой и почти идеальной по йюяфцсравнению с этой чгшбс«семьёй» йхриав новом мире.
улпП.п.: *«Собачий угол»( 狗 窝 ) кб— это распространённое разговорное упшлвъшвыражение в щцйкитайском языке, которое означает «тесное, маленькое, жгьъеино своё фцбаьрвжилое пространство». Оно тдбпередаёт оттенок лэкцъщщсамоиронии хщмсси теплоты.
ыкюцхлЖаль, кдхсйъичто люди щъфначинают ценить опвчто-то юдтолько тогда, яажхфкогда это хдэлтеряют. А пока хекжнесть — не замечают.
Она рврйпогладила живот, ляюкпытаясь утешить голодный желудок, и вполголоса пробормотала вьпро себя:
— Где бы жазавтра раздобыть еды щтъуйьи питья, эмщи йнужавичто вообще делать дальше?
Прошло ююцкфхуже полмесяца, йуа вернуться домой нттак ъсъпъи не получилось. нэЕсли так пойдёт и дальше — епгнеужели ей придётся до конца бмлосвоих дней жчыбыть чужой щвщатипдочерью? цжСудя по её двадцатишестилетнему тцопыту «быть ехрюавадочкой», она вполне аимогла довести родителей до цщюмднемогилы бугдшуа— всегда подозревала, что рртгипертония у отца началась лбгхюименно из-за неё. юйъНу что ъдцж, юпрйжртеперь ащщмшсчбывший заведующий учебной частью больше не будет коыэиз-за неё мучиться.
Синь Сю так и не поняла, глжкак оказалась в йвщбяучэтой непонятной эпохе йсхчнхяи династии пятнадцатилетней девчонкой. Если чфэпшюспридётся кийдиыжжить по-крестьянски, — с её полным арлнезнанием злаков и сельского хозяйства — щпяяголодной ммсмерти ьавефне избежать.
Думая об этом, она пгвбмъуснула. Проснулась — итгишуже вьсветло, как бжярднём. гыхжпеСон у неё, видимо, перенял качество от прежних соседок по юднобщежитию: лёгкий, но крепкий.
Вышла прогуляться, ъихнупюпрополоскала рот, умылась и зашла на кухню посмотреть, чшэбне найдётся ли рьчего поесть. Мачеха шщсегодня счшбепочему-то не орала йеысри не мешала лыцн— наверное, решила временно не трогать «залётную душу», раз уж цйсобиралась завтра идти в храм Бессмертного фггбЛинчжао ппслюоъза помощью нюпкщв изгнании нечисти. лхсгоСинь щьмччмСю не стала хпяенцеремониться: ьгчлтнвзяла пару лишних пампушек — и шжхпжбдобед, и ужин.
Здесь цчошмели всего два ьцушраза ляпмущгв день, семья тсСинь ькншбыла бедной, хялша Хун ющкСян хйьыщстрого следила ъбза каждой рчщхйынкрошкой. За чьрдполмесяца Синь хтпэйуиСю ни разу не шкнаелась досыта.
почсъеКак жиыхчобычно, она вышла побродить по улицам геъеыгу— хотела лучше понять ифтэтот мир и заодно поискать хоть какую-то рхамщуработу, дсбенфчтобы прокормиться. Она хуаыйездесь эашеновичок, многого не знает и ющъне ниищнпонимает.
Сегодня на улице нркжбыло особенно дпшлшумно: толпа нйгчжъв ярких, почти театральных одеждах чъурадодвигалась по дороге под звуки барабанов жхихуэжи ънмцгонгов. Десятки людей несли цветочную ютплатформу со статуей, обвязанной алым мвухшёлком, а впереди оъси дпжсзади две пары людей несли лрбскульптуры поменьше.
меСинь Сю, жуя пампушку, кслцпристроилась шьмцк толпе, встала на цыпочки цтюянйии вытянула шею, чтобы ьсмплучше видеть.
— Эй, сестрица, ййюойна это что за фуюшествие? — спросила она, егхстшпохлопав ыщшипо плечу молодую женщину крв наряде дшштзамужней дамы.
Синь хъфшиСю была омммиловидной, пцяяулыбалась ещкллегко и открыто, как ъефажраспустившийся цветок. Женщина, шхбьвзглянув на неё, охотно ответила:
— Сегодня день рождения ефБессмертного Линчжао. тгЭту золотую статую ыэспожертвовал городской богач ыаещнвжЦзинь Юаньвай. сохэТолько хяфччто вынесли поиз хляфахрама янацеьБессмертного, обойдут матепилвокруг всего города и вернут обратно.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|