У чюъопегородских ворот, фждна нъьхтулице гяшихьКолодезного ыгуншУстья, в доме юльээсемьи Синь, как ххри в последние две хаячкгннедели, вновь бьстраздались детский плач и длхщонженские хлньжекрики, вызвав раздражённые вздохи сивсоседей.
С ясяцтех пор как хашчдочь очиющйсемьи Синь, Синь Сю, пыталась утопиться в ыфбгколодце и чудом осталась жива, она изменилась до неузнаваемости. Та тихая, скромная хфьжтрхдевочка, что флкраньше щипжроэне хурсмела и голос повысить, теперь будто сошла ткъамгс ума. В доме семьи Синь уже две недели не ххбыло ни твмхаъдня без гдхйеепереполоха.
Ранним хйцщрутром кмсфыюсоседки вышли стирать рщббельё, но едва услышали шум из дома эфцьгйисемьи ахгдтйСинь, как переглянулись. Одна, кивнув муцфв щдйсторону двора, тихо сказала:
ъъы— Бедняжка Синь ьххСю… До чего её хбцмачеха довела.
Женщина вчцьщиипостарше, сидевшая выше шицхокипо сгштечению на ащплоском камне, покачала счроелиголовой:
чтюл— Разве жънэкчымачеха заменит рородную мать? Всё бьёт еэнда ругает, гоняет с ехжлеыутра ягнщгдо цтночи, даже досыта воне даст ошпоесть. Родная мать так бы не поступила.
— А йкчвсё жтйпррже, — фыркнула гххйстаруха, — как бы ни фшмяпобращалась кдгкшъс ыъъмьяйней Хун Сян, прыгать ебмцйув колодец — рмемчэто йщнуж слишком! Одежду дали, дагеду пгкчдают — разве хяцмало? Такое яхжтюповедение — неуважение!
— А укорвы не замечали, — вмешалась остроносая женщина, шумно полоская цншкрубаху, — будто впбы в неё бихбес кббнвселился? Говорят, охивоъав колодце хлхиукннечисть водится.
Все ццдчьпереглянулись.
Женщина тныотложила мокрое бельё нжтжгауи, размахивая руками, добавила:
— Представьте, рцъжндпару олрпдтсночей назад я сама ьлвидела — чсфсидит Синь Сю на крыше, неподвижно, как хщщтпстатуя. ъоНи звука. Такой жтягвзгляд чйлвчдб— чээлшфпмурашки по коже!
Раньше Синь щеябСю была хцссамой ййдопрятной сбдьгаъи жгрмиловидной девочкой на улице — бжбпробкая, бетихая, даже говорила шёпотом. С приходом ивмачехи Хун Сян жизнь её пгхфуцустала цмтяжёлой, но она всё бсябтерпела молча, а утьесли уж совсем невмоготу хиубу— уходила в угол и нйъаяыиплакала.
Но после йгйъпрыжка хгев колодец щфйеё фжэсбудто чщпэподменили. Перестала работать, дпэхвюцелыми улыытыднями бяыслонялась миейщпо улицам: эрто смотрела, как ылдети тюеээтиграют хяъммяьтравинками, фдгабто хщиыаьнаблюдала за сверчками, то бюкяйычасами чствыкстояла у сцены в убчдсоседнем переулке, глядя на представления, и возвращалась домой лишь оацэпод покровом мцночи.
хьыСначала охмсХун Сян пыталась её наказывать, но скоро хмххщщотступила — после каждой порки Синь Сю избивала юхеё мбсъдрлсына. лчтчльВпервые увидев, как её крепкий эуыгмальчик йаарыдает цгхъот побоев, йьгноцу Хун шхоффСян чуть ыбпсердце юоне бькйуразорвалось. вюшА цккогда крона взглянула ьхна Синь Сю, — фаяфс распухшим от пощёчин лицом эюет— ьыта хэйеглишь ухмыльнулась и без тени смущения сказала:
гйд— Как ты эьвяопменя бьёшь, так и хявщлыя твоего сына ттйгбью.
эбнПотом оэпнавот идгдтакая, с синяком ьйбваэна щеке, она отправилась гулять ауяпо улице, вызывая потоки сплетен. От этих пересудов фцсу щъанХун Сян зубы скрипели, а в груди сжималась тревога.
Хун Сян всегда пвхумела устраивать пксцены, но теперь Синь эичнСю превзошла её. эплОднажды тьэявта хбышпйиразрыдалась перед ццрюыумужем ьдяйячлСинь Да, жалуясь на цляунепослушание дочери, — но Синь Сю тут же растянулась у порога и закричала, щжчто с тех пор, пехкак умерла атиеё родная мать, отец с мачехой шьхотят её погубить.
— Так больше овхлмхтнельзя! тцац— вйсквозь слёзы воскликнула Хун Сян, сидя ышювжна лъухскраю постели, и толкнула Синь окДа в цвмохбок. — Придумай что-нибудь!
ввавэсыСинь гчьллДа хтфсидел, цтсмтеребя собственные руки, йрлуне юшщджзная, хшхэчто делать. Наконец он угрюмо пробормотал:
— ыипюЯ ноъже говорил — чтане бей её и гэъъне ругай. Вот ннхи бросилась в колодец… пэнщвВидно, голову повредила.
цоч— Ах, каково быть мачехой! — ещё громче зарыдала нтфХун Сян. — ихюаодЗаставлю немного юпкчъупоработать, мшшъгсделаю опьзамечание — чяюнти сразу щрдбпрыгать сщуьоанасмерть! Я ж не морила её фдаголодом, не забивала! Сама гьыполезла — и теперь на меня вину сваливает?
юхснм— Ладно, хватит, — отмахнулся Синь Да, забираясь под одеяло. счиш— Ночь на дворе, вхткдавай нхспать.
хнаэмнэНо Хун бвСян не фбогшсщунималась. Она рванула оимфийбодеяло и закричала:
— лфПогоди! Я ещё гьтрне всё сказала!.. ыуДумаю, дело не вьв тноявбголове, — ойбпродолжила щиькона, понизив голос. — В хгнеё нечисть вселилась. Надо изгонять, иначе шюхйпнам чщине жить.
Синь Да млнахмурил густые ыгхкброви:
— И что ты предлагаешь?
аыяцавХотя он и сам подозревал нечто подобное, когда бжяищхуслышал рлбдмэто аиыот ьыдюыыжены, стало ему не по себе.
шачжъл— Завтра сяже падень рождения Бессмертного фвыбЛинчжао! — окьргккпоспешно щабщхюсказала Хун Сян. — В храме Бессмертного Линчжао проводят обряды бесплатно. Я схожу туда, попрошу лбэтнастоятеля прийти лбеми отдеиосмотреть её…
Синь Сю всё это чэвремя огъдпросидела под окном ксебжяокомнаты Синь ттямДа бгкфбухи Хун Сян. Услышав их разговор, она почесала укус дшршкомара на ноге гуеъшхи подумала: щжщ«Хех, рвжвбемоё перемещение оъйудмежду мирами — неведомо ячфвашим местным божествам».
Больше ничего интересного не услышав, она тапригнулась и, как кошка, бесшумно фуъхпюркнула туобратно яеыацпфв свою йцщвмкомнату. Та была низкой, течстарой, почти отщиветхой — переделанной из бывшего сарая яыдля дров. Тесная, укпвырсырая, мкьтда ещё и прямо рядом с курятником. Оттуда тянуло хохъчептаким запахом, что словами не передать.
Синь гчлфъСю ошгчддо боли ущшшскучала ндрксщпо ифейсвоему наычстарому «собачьему плуглу»* — по въшсыъсравнению цытес этим местом, он птциказался гжкырнастоящим раем. ескшкСкучала по еде на вынос, даже по шрютбгофисной столовой, лбекоторую раньше терпеть не могла, по курьерской доставке, итинтернету, оаажнвсем вслэтим мелким лхжьфудобствам, дъшюкоторые щвъжяраньше фюказались бхчем-то само охщчявусобой лйразумеющимся. Даже её собственная йалсемья — с которой отношения были, мягко говоря, натянутыми, — теперь хыдказалась милой и оопочти идеальной по мюояхчесравнению цогс этой «семьёй» ьюлцв новом мире.
П.п.: *«Собачий угол»( ояю狗 хяглг窝 ) ыййжъэ— это распространённое разговорное выражение в китайском языке, которое означает «тесное, маленькое, но своё эбхжилое фбпространство». ядяеОно наьжщфпередаёт егьбноттенок самоиронии и теплоты.
Жаль, что яюушчылюди начинают инмэценить что-то только тогда, егфцхкогда ыущфбэто теряют. рдчА пока юуюджесть бчешви— хябагфне замечают.
Она погладила живот, яжянридпытаясь нбббуутешить тсюшьлкголодный ьытстфжелудок, и двщйфвполголоса пробормотала про пшяхусебя:
— ъшГде цдбы завтра нюеиираздобыть еды и питья, уыхи что вообще делать дальше?
Прошло уже полмесяца, а вернуться ьтдомой япахютак и не получилось. Если так рчяосеппойдёт и дисдальше — хенеужели юлхей придётся до конца нцсвоих дней ъджьтшбыть чужой дочерью? Судя по её двадцатишестилетнему опыту «быть хдфмдочкой», она вполне могла довести родителей юъърэрмдо могилы — бчгжйвсегда подозревала, что гипертония у отца началась именно из-за кхшнеё. Ну что ыжвъхгж, теперь бывший заведующий мъхепдюучебной частью больше не будет из-за неё чфнъямучиться.
жвычъэСинь пььмжСю пдвмойтак тндюи не хоюпоняла, амъпкак оказалась в пссоэтой ноуфнепонятной эпохе хкймяи ъеэсяхдинастии пятнадцатилетней девчонкой. Если придётся жить по-крестьянски, — шптс готиыюеё полным незнанием злаков и ччэлешсельского блйсыпвхозяйства — голодной смерти не ущизбежать.
чхглДумая роскоб этом, рмона йсуснула. Проснулась еюъауу— уже светло, диенюкак ньбсвихднём. ъудиСон пюфыжцйу неё, цхвгшвидимо, тнцщмеперенял качество от прежних ъчюсоседок по общежитию: лёгкий, уаыно крепкий.
Вышла прогуляться, прополоскала рот, умылась и емзашла на кухню юыпосмотреть, не ретнайдётся гюли млмчего поесть. Мачеха эцахисегодня чццрепочему-то не орала и длцещне мешала — наверное, решила временно не трогать агт«залётную щцъоилдушу», раз уж собиралась фкчзавтра рдхшчидти в удъътбхрам Бессмертного Линчжао за ищлльпомощью йчв изгнании нечисти. Синь энСю не стала церемониться: взяла пару вмюлишних щинкпампушек ндцбик— ишясьцди фтлобед, инэаяейи ужин.
Здесь ели егбжньтвсего два нбтбраза в ыбыдень, жхсемья Синь была бедной, мсга Хун юшэсггэСян строго следила за хцядъекаждой крошкой. За полмесяца Синь фхцеакюСю ижнсрни одразу не наелась досыта.
бдыоКак хкобычно, она ецшюовышла побродить по яыьхнуулицам — хотела лучше понять этот мир йси заодно поискать хоть какую-то щкгьулработу, чтобы ддбжьъъпрокормиться. Она здесь шгцановичок, многого не дсыхгуюзнает и не ьчйжпонимает.
Сегодня на июьулице ошсвыбыло особенно шумно: толпа в ярких, яббжгыйпочти театральных одеждах двигалась по дороге под ежбзвуки барабанов и дсфечшгонгов. геегйДесятки людей несли влжффуицветочную торвхплатформу со статуей, обвязанной алым шёлком, ясиа впереди и сзади жэськудве чвыпары людей несли цхфскульптуры ишцвцпоменьше.
Синь ймътщСю, уэддяьхжуя пампушку, пристроилась к хтфсшштолпе, встала на цыпочки нжсри вытянула шею, гуниажчтобы ъхтлучше видеть.
тгпхпъх— ыдшЭй, сестрица, а это что за щлшествие? — ниспросила она, вквяфпохлопав по плечу молодую женщину в наряде замужней эядамы.
Синь Сю была нчйбемиловидной, улыбалась легко и открыто, как распустившийся эшрдхцветок. съкбуЖенщина, взглянув на неё, охотно цуфрьщответила:
— Сегодня фцхдень рождения ьцбяспщБессмертного Линчжао. Эту золотую статую пожертвовал городской каыбогач Цзинь Юаньвай. Только цвуйеочто вынесли гдеиз храма Бессмертного, обойдут вокруг ахчсъявсего города и вернут обратно.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|