Прежде чем сесть в поезд, Сун Чжаоди уже увидела, что Чжун Дава был вспыльчивым маленьким мальчишкой, и уже мысленно готовилась держать себя в руках. Она улыбнулась и сказала:
— Я знаю, что у тебя только одна мама, и я не буду просить тебя звать меня так. Можешь звать меня матушкой*.
П. п.: Игра слов. Wǒmā – «моя мама», «мамочка» и более официальное wǒniáng – «моя мать», «матушка».
— Матушка? — озадаченно переспросил ребенок.
Сун Чжаоди наклонилась и погладила его лицо:
— Верно, хороший мальчик.
— Ты, ты плохая женщина, — малыш подтянул штаны и указал на Сун Чжаоди. — Я знаю, что матушка — это тоже моя мама, ты меня обманываешь, я все расскажу папе! — и убежал.
Сун Чжаоди неспешно последовала за ним, и когда она подошла к их месту, то услышала, как ребенок жаловался Чжун Цзяньго.
— Не хочешь называть меня мамой или матушкой, называй мачехой, — с улыбкой сказала Сун Чжаоди. — Мне все равно, главное, чтобы твой отец не возражал.
Мачеха? Сун Чжаоди не против, чтобы ее так принижали, но капитан Чжун Цзяньго все равно смутился:
— Дава, что я тебе говорил раньше? Если ты не будешь слушаться, я отправлю тебя в дом бабушки.
Ребенок в ответ сердито посмотрел на Сун Чжаоди:
— Плохая женщина.
Затем он обернулся к отцу:
— Если ты отправишь меня к бабушке, я убегу.
— Посмотрим, что ты сможешь сделать, — Чжун Цзяньго все еще кормил своего младшего сына печеньем. — Опять твоя старшая двоюродная сестра что-то наговорила? Ты ничему хорошему не учишься, но все время следуешь за ней. Чжаоди, не сердись, я поговорю с ним позже.
Сун Чжаоди отмахнулась, придав лицу выражение умудренного жизнью человека:
— Он еще маленький и только что потерял мать, я все понимаю, я не буду заставлять его.
Мальчик услышал, что Сун Чжаоди не собирается принуждать его и невольно почувствовал неловкость. Он обернулся и снова уставился на девушку:
— Плохая женщина.
— Пф-ф! — рассмеялась Сун Чжаоди. Этот ребенок знает всего одно ругательство?
Чжун Дава резко отвернулся:
— Над чем ты смеешься?
— Она подумала о чем-то хорошем, — Чжун Цзяньго видел, что Сун Чжаоди на самом деле не сердится, и проникся к ней симпатией. Он переживал, что его невежественный старший сын действительно разозлит Сун Чжаоди, поэтому перевел тему:
— Дава, ты голоден?
Семья невестки Чжун поела после шести часов. Сейчас было почти двенадцать. Чжун Дава дотронулся до своего живота и сказал:
— Я голоден, папа.
— Подожди минутку.
Чжун Цзяньго докормил младшего сына, сменил ему подгузник и передал ребенка Сун Чжаоди, прежде чем накормить старшего и второго сына.
Сун Чжаоди очень удивилась, увидев, что Чжун Цзяньго умело кормит обоих детей. Она всегда думала, что мужчина не умеет ни работать по дому, ни заботиться о детях. Потом она увидела, как он ловко вытер рты двум своим сыновьям, и не смогла удержаться от мысли, что первая жена Чжун Цзяньго в прошлом была благословлена небесами.
Мужчина, который до этого болтал с Сун Чжаоди, наблюдал, как Чжун Цзяньго понес второго ребенка в туалет, чтобы тот пописал, и не мог не сказать:
— У вас хороший муж.
— Я тоже это вижу.
Сун Чжаоди с интересом посмотрела на ребенка рядом с собой:
— Ты все еще не спишь? Взять тебя на ручки?
Чжун Дава фыркнул и отвернулся от девушки, уткнувшись лицом в сиденье.
Сун Чжаоди не смогла удержаться от поддразнивания, когда увидела его поведение:
— Дава, ты так меня ненавидишь, когда я буду готовить в будущем, ты будешь есть эту еду?
— Я… Я не разговариваю с плохими женщинами, — стойко ответил Чжун Дава и продолжил сидеть на твердой скамейке, не обращая внимания на Сун Чжаоди.
— С кем ты не разговариваешь?
— С плохой женщиной.
— Кто такая плохая женщина?
— Это ты.
— Тогда с кем ты сейчас разговариваешь?
— Ты... — Чжун Дава обернулся. — Ты — плохая женщина, больше не разговаривай!
Сун Чжаоди закивала головой:
— Хорошо-хорошо, я послушаю, что сказал Дава, и с этого момента я больше не буду говорить.
— Хмф! — Ребенок выглядел так, словно выиграл битву. — Если ты будешь меня слушаться, я не буду называть тебя тетей.
Сун Чжаоди подумала про себя: «Я совсем не тороплюсь, однажды ты заплачешь и назовешь меня своей мамой».
— Я не прошу тебя звать меня мамой. Наверное, Дава в глубине души хочет позвать маму и боится забыть ее, поэтому всегда напоминает себе, что никого нельзя называть также?
Мальчик растерялся и пробормотал:
— Не разговаривай, я хочу спать, — устроившись на сиденье, он укутался в пальто.
Мужчина с сиденья напротив посмотрел на Сун Чжаоди с улыбкой на лице и тихо спросил:
— Ваш муж не знает вашего истинного лица, не так ли?
— Не понимаю, о чем ты, — ответила Сун Чжаоди.
Мужчина потерял дар речи и, боясь, что Чжун Дава услышит его, сказал самым тихим голосом:
— Ты собираешься продолжать притворяться?
— Я же не больная.
Сун Чжаоди бросила на мужчину непонимающий взгляд, дразня ребенка у себя на руках, а затем посмотрела в сторону туалета. Никто не возвращается? Она не могла не нахмуриться:
— Почему он там так долго? Подождите, не мог же он забыть взять с собой бумагу, верно?
— Возможно. Не ищи, она у меня рядом, вот.
— Пожалуйста, помоги мне присмотреть за старшим, — Сун Чжаоди взяла газету, подхватила младшего ребенка и побежала в туалет.
***
11 октября в семь часов утра Сун Чжаоди сошла с поезда, посмотрела на только что взошедшее солнце и глубоко вздохнула:
— Мамочка, я выжила.
— Сначала отдохнем на станции, — сказал Чжун Цзяньго. — Потом перекусим и пойдем на пристань.
За тридцать часов в поезде даже Сун Чжаоди словно прошла через призрачные врата, а уж детям пришлось совсем несладко. Когда они вышли из вагона, Чжун Цзяньго нес в руках две сумки и второго сына на спине и попросил Сун Чжаоди нести старшего и третьего сыновей.
Сун Чжаоди собралась с духом и подняла на руки Даву, который выглядел так безжизненно, что просто без слов позволил девушке взять его. Даже когда Сун Чжаоди случайно ударилась о дверь, держа его на руках, ребенок не открыл глаза.
Сун Чжаоди не испытывала никаких чувств к троим детям. Но увидев, что львенок превратился в маленькую перепелку, она не смогла сдержать огорчения:
— Почему бы нам не пойти на пристань попозже?
— Здесь рейсовые автобусы, — сказал Чжун Цзяньго. — Пароход отправляется в десять часов. На юг едет мало людей, и билеты можно купить в любое время.
— Времени достаточно. Кстати, можно ли здесь использовать твои продовольственные талоны*?
П. п.: В каждом из 2500 городов, уездов, поселений и волостей Китая того времени выпускались свои продовольственные карточки (талоны) для использования именно в этом районе. Кроме того, на некоторых предприятиях, в колхозах, вузах, воинских частях и коммунах были также еще свои продовольственные карточки.
— Мои талоны выданы здесь. Все основные войска были переведены в конце прошлого года, продовольственные и другие талоны не успели поменять, — ответил мужчина. — В этой сумке тоже есть деньги. Ты хочешь сейчас отойти?
Сун Чжаоди рылась в вещах:
— Да. Я пойду одна, не волнуйся, если я заблужусь, то попрошу у кого-нибудь помощи. Не забывай, у меня есть аттестат о среднем образовании, я умею читать.
Она достала из сумки продуктовые талоны, пересчитала их и остолбенела:
— Почему тут так много?
— Зарплата за последние несколько месяцев практически не использовалась, — сказал Чжун Цзяньго.
Рука Сун Чжаоди дрогнула. Он дал ее семье двести юаней, в тот день на покупку тканей и одежды она потратила пятьдесят или шестьдесят юаней, и в сумке осталось около двух или трех сотен юаней. Несколько месяцев? Если она правильно помнит, жена Чжун Цзяньго умерла чуть больше трех месяцев назад, а с похоронами и тремя детьми, которых нужно кормить, он не смог бы накопить столько денег меньше, чем за семь или восемь месяцев.
Сун Чжаоди посмотрела на мужчину и увидела, что Чжун Цзяньго поит водой своего второго сына. Он явно не собирался ничего объяснять. Девушка проглотила рвущиеся слова и свернула в рулон часть денег и талонов:
— Я постараюсь вернуться в течение часа.
— Можешь не торопиться, — ответил Чжун Цзяньго. — На пристань можно приехать и в девять.
Чжун Дава посмотрел на спину уходящей Сун Чжаоди:
— Папа, она убежит?
— Ее одежда и аттестат об окончании школы лежат в сумке рядом с тобой. Она не убежит, она беспокоится, что мы не будем ее ждать. Дава, твоя мачеха — хороший человек. Ты не должен капризничать, когда приедешь на остров, ты должен помогать ей присматривать за двумя младшими братьями.
Чжун Эрва оттолкнул от себя чашку:
— Папа, я послушный.
— Эрва молодец, — улыбнулся Чжун Цзяньго. — Дава, ты меня слышишь?
Старший мальчик согласно хмыкнул:
— Я буду хорошим, если она будет хорошей, вот так.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|