Глава 41.1 Розовый, розовый, розовый!

Предупреждение: ниже приведен фрагмент о накачивании человека наркотиками ради личной выгоды.

***

Цяо Ицин придерживался строгой секретности в отношении своего фильма, поэтому следил за тем, чтобы на съемочной площадке никогда не было посторонних.

Это означало, что Тан Сяо могла в любой момент закричать: «Я хочу съесть эту миску с горячими какашками», и при этом за ней не будут следить ни репортеры, ни камеры.

На второй день Тан Сяо должна была фигурировать в сцене, в которой встречаются исполнители главной мужской и главной женской роли.

Сцена разворачивалась в саду резиденции, Тан Сяо сидела в своем инвалидном кресле и каталась по округе, пока Цяо Ицин обсуждал сцену с другими актерами.

Тан Сяо ехала в своем инвалидном кресле и, направляясь к повороту, была настолько самонадеянной, насколько это вообще возможно.

Ей вдруг захотелось сделать больше шума, и внезапно она сказала:

— Мои любимые подданные, вам пришлось нелегко. Император лично поведет армию в бой.

Цяо Ицин посмотрел на нее так, словно она была умственно отсталой.

В первой сцене встречи героев Цяо Ицин возлагал на Тан Сяо очень скудные надежды: все, что от нее требовалось, — не быть как дохлая рыба.

Героиню Тан Сяо звали Сун Аньжань, это была первая встреча с Чай Тяньханем, роль которого исполнял Му Чэн.

Обернувшись, Сун Аньжань увидела стоящего позади человека и улыбнулась ему.

Легкая улыбка надолго запечатлелась в памяти главного героя.

От такой легкой улыбки Цяо Ицин потерял дар речи.

— Тан Сяо, если бы я был Му Чэном и увидел, как ты влюбленно улыбаешься, я бы послал тебя в задницу.

Тан Сяо и Му Чэн озадаченно смолчали.

— Тан Сяо, не будь дохлой. Ты думаешь, что играешь девушку с ДЦП? У людей с ДЦП хотя бы есть мозг, в отличие от тебя.

Тан Сяо:

— Эм...

— Тан Сяо, ты просто убийственна. Стоило увидеть тебя, у меня не осталось надежды на жизнь. Скажи честно, тебя послал сюда господин Нин, чтобы поиздеваться надо мной?

Тан Сяо очень сильно засомневалась в том, что Цяо Ицин — режиссер, а не просто комик.

После нескольких попыток Цяо Ицзин вышел из себя.

— Му Чэн, покажи ей на примере, как нужно обернуться и слегка улыбнуться?

Му Чэн развел руками и шагнул вперед, повернувшись спиной к Тан Сяо.

Не успела она настроиться, как он слегка обернулся, чтобы посмотреть на нее, и легонько улыбнулся.

Тан Сяо почувствовала, что самое сокровенное место в ее сердце было тронуто.

Глаза Му Чэна были похожи на водоем с прозрачной водой, в них она увидела свое отражение.

Он лишь слегка повернулся к ней лицом, а она почувствовала, что он коснулся ее сердца.

Му Чэн перевел взгляд на нее и погладил по голове:

— Просто вспомни, как ты выглядишь, когда замираешь, глядя на меня.

Тан Сяо очень серьезно спросила:

— Как же я выгляжу, когда замираю?

Му Чэн слегка застыл:

— Подумай сама.

Он хотел сказать: «Как будто в твоих глазах собраны все звезды мира».

Тан Сяо взяла себя в руки и снова начала исполнять роль.

Наконец она закончила.

Тан Сяо казалось, что у нее вот-вот появится косоглазие.

Цяо Ицину даже понравилось снимать ее взгляд.

Один кадр повторялся несколько раз.

Ее актерское мастерство было средним.

Она не могла сравниться с лучшими, но было много людей, которые были куда хуже ее.

Однако, по мнению Цяо Ицина, это было далеко не все, что могла показать Тан Сяо.

Цяо Ицин посмотрел на сцену с Тан Сяо крупным планом и слегка улыбнулся.

Он обратился к Му Чэну:

— Глаза Тан Сяо очень чистые, здесь Су Бай даже не сравнится.

Му Чэн взял в руки чашку с кофе и стал медленно потягивать его, глядя на некую особу в инвалидной коляске, которая находилась не так далеко.

— Мне казалось, что ты был недоволен ею. Ты раньше ни с кем не был так жесток.

— Она явно могла бы выложиться на все 100%, но предпочитает проявлять себя только на 30%. Господин Нин слишком опекает ее, поэтому она не возлагает на себя больших надежд, что и обусловило ее текущее «среднее положение».

— Только бы она была счастлива.

После съемок ее сцены уже наступил полдень.

Му Чэну еще нужно было продолжить съемки, так что Тан Сяо улизнула, чтобы продолжить слушание сплетен Сяолинь.

Когда вчера вечером Тан Сяо постучала в дверь, господин Нин недовольно посмотрел на нее, а затем снял для нее другую комнату.

Затем он отправил ее вещи в ее новую комнату.

Единственное, что не устраивало Тан Сяо, — это то, что новая комната находилась совсем рядом с комнатой режиссера Цяо.

Она наводила порядок в новой комнате, пока Сяолинь сидела на диване и ела.

Тан Сяо подметала комнату, пытаясь понять, что же произошло за эти 36 часов между господином Нином и Сяолинь.

— Сяолинь! — Взгляд Тан Сяо выдавал волнение.

Сяолинь так испугалась, что вздрогнула:

— Что?

— Быстро рассказывай мне о своем романе с господином Нином. Если ты не расскажешь, я расскажу прессе. Мне кажется, что эта сплетня будет стоить кучу денег.

Сяолинь прикусила губу и покачала головой.

— Тогда что будет, если я обменяюсь с тобой сплетнями? Ты знаешь, что было с господином Нином?

Этих сплетен ей хватило бы на всю жизнь.

— Тот самый случай с рекламной кампанией...

Сяолинь не выглядела шокированной, она спокойно смотрела на нее и медленно проговорила:

— Я знакома с человеком из рекламной кампании, о котором ты говоришь. Это моя мама.

— П-ф-ф...

Тан Сяо очень странно смотрела на Сяолинь.

Её разум быстро пытался связать сегодняшние события, и когда она соорудила огромную сеть, то вздрогнула.

Мама Сяолинь хотела выступить спонсором господина Нина, а сама Сяолинь и господин Нин переспали.

Какого черта, что за ужасающий сюжет, какая-то конченая мелодраматическая драма. Понимая, что она узнала слишком много, и в конце концов ее прикончат, она обреченно вздохнула.

— Не думала... что ты будешь так активно резвиться.

Сяолинь вскочила и начала бить ее подушкой:

— О чем ты говоришь! Это не то, о чем ты подумала!

Глаза Тан Сяо сверкали в ожидании продолжения:

— Я же даже не пошла к Му Чэну только из-за этих сплетен.

— На самом деле это еще ерунда. Два года назад я накачала господина Нина наркотиками, и он подговорил кого-то утопить меня в бассейне. Ну и псих. Повезло, что в этот раз он не попытался утопить меня в ванне.

Как только Сяолинь рассказала об этом, она так рассердилась, что стиснула зубы, выдавливая из себя каждое слово.

Когда Тан Сяо услышала фразу про наркотики, ее глаза загорелись еще больше.