Глава 7

— Если слишком идеально, то может стать реальностью, а?

Сомути, которого привели в парк, безмолвно смотрел на песочницу, брусья и горку.

— Это и есть то, что ты назвал «поиграем»?

— Именно так! Давай вместе попробуем, можно ли в этой песочнице совершить самоубийство через погребение! — Глаза Дадзая Осаму блестели, он смотрел на песочницу так, словно уже представлял себе приятное удушье.

Конечно, боль от того, что он не умрёт после этого, он ненавидел всей душой.

— Не получится, эта песочница не такая глубокая, — безжалостно прервал его фантазии Сомути, на его лице отразились лёгкая беспомощность и усталость.

Как же утомительно.

— Что?! — Дадзай Осаму изобразил крайнее удивление, будто увидел человека, выпрыгнувшего из камня. — Откуда Чуя знает? Неужели у Чуи было детство? Он играл в песочнице с другими детьми?

— Ты за кого меня принимаешь…

«Скорее поверишь, что я однажды не перевёл старушку через дорогу, чем в то, что Чуя Накахара весело играл в песочнице с кучей детишек!»

— Нет, я не верю, тогда—

Молодой человек проигнорировал его слова и опасно прищурился.

— Ты уже делал это с другим мной?!

«Что значит „делал это“? Можно не использовать такие двусмысленные выражения?!»

Так вот какой он, Дадзай Осаму?

Сомути, всё ещё помнивший об отосланном Чуе Накахаре, теперь очень хотел вернуться.

Он вздохнул. Не зная, как вести себя с этим Дадзаем, он невольно начал действовать так, как общался с Дадзаем «из своей памяти».

— Хватит дурачиться, пойдём обработаем раны.

Вместе с этими словами он протянул руку.

— … — Дадзай Осаму наклонился и уставился на его руку.

Как раз в тот момент, когда Сомути осознал свой поступок и собрался убрать руку, молодой человек с улыбкой взял её.

— Ладно, слушаюсь тебя.

Выражение лица Сомути на мгновение стало рассеянным, словно Дадзай Осаму из его мыслей стал реальным.

Придя в себя, он скрыл сложные чувства в глубине глаз. Прикосновение руки было знакомым, но должно было быть чужим. Он слегка сжал пальцы.

Дадзай Осаму внимательно следил за его реакцией.

— Чуя такой зрелый.

— вздохнул Дадзай Осаму, когда его привели в аптеку, и он сидел, наслаждаясь тем, как Сомути перевязывает ему раны.

Было очевидно, что он не знает местности, но всё же смог привести его в аптеку.

То, как он колебался, когда платил, снова позабавило этого зловредного мужчину.

Ведь у Сомути не было ни гроша в кармане, и он мог использовать только личность Чуи Накахары!

«Ах, совсем не похож на здешнего коротышку, который то и дело выходит из себя».

«Неожиданно стойкий к поддразниваниям».

«Неужели тот, другой я, обычно ещё хуже?!»

Дадзай Осаму внезапно понял, что что-то не так, и в его сердце вспыхнул дух соперничества. Он почувствовал азарт и нетерпение.

— Не болтай вздор, — Сомути бросил на него сердитый взгляд, решив больше не терзаться сомнениями и вести себя привычным образом.

Заметив странное состояние Дадзая Осаму, он решительно надавил на рану и пригрозил: — Веди себя смирно, не выкидывай фокусы передо мной.

«Не может быть, неужели это правда?»

Дадзай Осаму недоверчиво расширил глаза.

К тому же, давление на рану было не таким сильным, как боль, когда он сам обычно перевязывал раны. Он почувствовал укол зависти!

Почему другой он так преуспел?!

— Чуя.

Карие глаза молодого человека постепенно темнели, его тон стал серьёзным.

— М? — Осталась последняя рана, на которую нужно было наложить марлю. Сомути не поднял головы, лишь издал звук в знак внимания.

— …Как насчёт того, чтобы остаться?

«Просто считай меня тем другим Дадзаем Осаму, а потом…»

«Стань моей соба… ину (собакой)!»

Светлые глаза, похожие на чистое небо после дождя, поднялись. Сомути встал, ничего не сказав. Под удивлённым взглядом Дадзая Осаму он сначала потрогал его лоб, убедился, что температура нормальная, взъерошил ему волосы, а затем обнял.

В мировоззрении Сомути-Чуи Дадзай Осаму был существом, нуждающимся в его защите. Как бы тот ни подшучивал над ним и ни разыгрывал его наедине, он всегда ставил себя на позицию защитника, стараясь стать более зрелым.

На самом деле он мог различить, сколько искренности было в словах Дадзая, но обычно, поскольку это говорил именно он, Сомути безоговорочно верил ему.

Поэтому эти слова…

Внезапно обнятый Дадзай Осаму: ???

— Отстань, я не хочу, чтобы меня обнимал мужчина!

Он был немного раздосадован тем, что его раскусили. Как раз когда он решил как следует подшутить над этим парнем, до его ушей донёсся слегка низкий голос Чуи Накахары.

Сомути не стал сдерживать лёгкую усмешку — в конце концов, у него был весьма извращённый вкус.

— Тогда, могу я считать тебя им?

Дадзай Осаму: ?

«Да чтоб тебя».

Он сначала оттолкнул Сомути, затем сделал брезгливое лицо и громко, растягивая слова, произнёс: — Не-е-ет— Чуя что-то не так понял? Как отвратительно.

Но его прервал тихий смех Сомути.

— Я очень рад.

— Ха? — Дадзай Осаму, впервые в жизни не поспевавший за развитием событий, широко раскрыл глаза.

— Когда «ты» так со мной обращаешься, как бы это сказать… — Сомути отвёл взгляд.

Из-за того, что скамейка возле аптеки была низкой, Сомути со своим ростом в метр шестьдесят оказался на голову выше сидящего Дадзая, заставив того смотреть на него снизу вверх.

«Это так хорошо или так ностальгично?»

— Давно не виделись… наверное? — Сказав это, он покачал головой, его щеки слегка покраснели. — Прости, не обращай внимания.

— …

Дадзай, которого он знал, почти не реагировал, даже когда он его обнимал.

«Такой живой и активный — вот каким он сам хотел бы быть, верно?»

«Свободным, делающим всё, что вздумается».

— С ранами теперь всё в порядке, я возвращаюсь, — Чуя Накахара, возможно, всё ещё ждал там. Сомути решил, что больше не может потакать Дадзаю Осаму.

— А, — без особого энтузиазма отозвался Дадзай Осаму, провожая взглядом уходящего Сомути. Его глаза потемнели.

Он хотел потащить Сомути в парк развлечений — это была внезапная прихоть, чтобы компенсировать отсутствие развлечений в памяти другого из-за слишком напряжённой работы.

Внезапно интерес пропал.

Тот Дадзай Осаму, крепко державший нить, связывающую его с этим миром, — это был не завет Оды Сакуноскэ, а Чуя Накахара.

Мысль об этом слизняке была невыносима.

Но если речь об этом Чуе… то это ещё можно понять.

Удивительно проницательный, наивный и глуповатый, даже свою способность использует экономно, не тратя ни капли лишней силы.

Дисциплинированный, сияющий, а самое главное — он изо всех сил старается лю… Ох, от одной мысли об этом слове становится дурно.

— Ох, я так надолго пропал, Куникида, наверное, волнуется? — пробормотал Дадзай Осаму, глядя на ясное небо.

Ведь он внезапно исчез во время выполнения задания, а когда открыл глаза, оказался на выступлении этого Чуи.

Эта сцена была слишком шокирующей. Человек на сцене демонстрировал невиданную им ранее власть над эмоциями. Бесчисленное множество людей сходило по нему с ума, в криках и аплодисментах слышалась хрипота, но даже самая сильная усталость сменялась волнением от одного его движения. Этот человек был подобен роковой красавице, губящей царства.

Дадзай Осаму и раньше видел фанатов.

Но впервые… почувствовал, что это того стоило.